Александр Дихнов - Шпага гроссмейстера
– А стоит ли вообще тащиться в город? – Вотан с удовольствием разлегся на мягком мху.
– Попав сюда, мы лишь удостоверились в том, что Райнер в момент исчезновения Гроссмейстера находился на этом поле. Но тот ли это Человек? Попытаемся получить хоть какую-нибудь информацию…
Я не договорил, ибо Вотан вскочил на ноги, схватился за меч и пригнулся, готовый отразить удар. Я замер. Тишина. Но Вотан по-прежнему внимательно смотрел куда-то в лес за моей спиной.
– Зверь какой-нибудь… – Я уже снова расслабился, но он отрицательно мотнул головой и углубился в чащу. «Ну вот, как всегда…» – подумал я, собираясь следовать за ним.
Крик, шум ломающихся веток, и вот уже Вотан снова у костра. В его руках корчился от боли какой-то человек.
– Ослабь хватку, а то он задохнется, – заметил я.
– Вы – Люди, вы – бессмертные?! – Перед нами сидел Человек, но что с ним стало: изнуренное тело, впалые безумные глаза, трясущиеся руки, грязная роба… – Я – тоже бессмертный! Я не собирался нападать… Да разве я могу?.. Но кто вы? Откуда? Неужели межпланетные корабли снова функционируют?
– Сначала расскажите, кто вы. – Я протянул ему флягу с джином, он понюхал, закатил глаза и жадно хлебнул.
– Меня зовут Ивар. Я – второй из бессмертных на этой планете, больше их нет. Все погибли, много воды утекло. Первый – Джон, царь, повелитель, бог этой маленькой, гнусной планетки, где земля дышит ядом, – он закатился в безумном смехе. – Мне скоро конец, но и ему осталось немного… Золотые двери палат не спасут от смерти, что вокруг… Когда звезды замолчали, когда пронесся смерч пожаров, он радовался, он знал, что отныне эта планета – его, и прошел к трону по многим головам. Зачем ему прогресс? Зачем ему наука, если дикому народу можно дать демонов вместо лекарства, а у тебя будет все остальное: сладкая жизнь, сладкие девушки… Статуи каменных истуканов, только он один может разговаривать с ними…
– А вы почему же здесь? – Я с трудом разбирался в потоке несвязных слов, искаженных странным акцентом.
– Спасался, бежал, я так не могу. У меня свой Бог, – он запрокинул голову, – звезды, связанные нитью машин. Это мой мир, я еще помню о нем… Я еще помню машину, что учила меня говорить… Она была доброй, очень доброй… Все живое желает смерти того, кто рядом, кровь и смерть – это закон живой природы… Эта чертова земля, как жаждет она смерти всех своих детей.
– Вы бежали… Недалеко отсюда был город, что с ним? – глухо спросил Вотан.
– Он есть и сейчас – Столица. А это – земли Великого, и только я помню, что он – Сморчок Джон… Сюда приходят отдыхать духи, и никому не дозволено нарушать их покой. Ха-ха-ха… Лучшего убежища и не придумаешь. Меня охраняют духи, которых нет. Их все боятся, и только мне одному они приносят пользу…
– Вы помните Человека по имени Райнер?
– Райнер… – протяжно повторил он. – Припоминаю что-то… Джон, он ненавидел его, боялся и… убил…
Хмель явно подкосил его, и вдруг, так и не договорив, Ивар заснул, по-животному свернувшись калачиком.
– Однако, – Вотан присвистнул, а я был просто потрясен услышанным. Еще одна грань вопроса о соседстве цивилизаций, еще один пример роли бессмертных в мире… – Мне кажется, есть смысл посетить этого Джона. – Вотан многозначительно подтянул рукава куртки.
– Ты прав.
Уже заметно посветлело, пора было трогаться в путь. Мы последний раз оглянулись, стараясь запечатлеть в памяти это место, это чудесное дерево, мысленно пожелав ему долгих лет. Уходя, я заметил, что у головы Ивара Вотан оставил один из своих ножей.
Дорога была недолгой – скоро лес заметно поредел и перешел в обширный луг.
– Сдается, нам лучше не афишировать свое появление и замаскироваться, – проронил Вотан.
– Разумно, но как?
– Мы скоро выйдем на дорогу. Подыщем что-нибудь подходящее там.
«Вот и разбойником стал.», – подумывал я, лежа в придорожной канаве.
– Подойдет! – Вотан вдруг ткнул меня в бок, и мы выскочили из укрытия.
Два заурядных крестьянина везли на телеге в город какой-то товар. Завидев нас, они просто остолбенели и не могли, похоже, проронить ни звука, а когда Вотан вежливо, хотя и с обнаженным мечом, попросил их снять плащи, они даже не смогли шелохнуться, глядя на него, как кролики на удава.
– Остолопы! Да не трону я вас! Плащи и шапки отдайте и валите! – Вотан был явно раздосадован таким поворотом событий.
С трудом удерживаясь от смеха, я возвел руки к небу и козлиным голосом пропел:
– Отдай посланному духу часть одежды своей, чтоб у ног каменных превратилась она в ткани златотканые, что скрывают языки пламени ока всевидящего. Таково желание Великого, путника избравшего встречного, смелость проверить видением, душу речами смутными, с наградой обещанной небывалою в царстве ином, грядущем.
Услышав это, крестьяне, срывая с себя одежду, повалились наземь, бормоча молитвы. Теперь Вотан стоял как вкопанный, производя впечатление человека с выбитой челюстью.
– Отправляйтесь домой, добрые странники, да не пейте воды восемь дней, лишь вино сладкое, да молчите о виденном, ни жене не поведав, ни брату родному, а не то грянет кара страшная, кара Великого.
Эффект был потрясающий: они вскочили, отдавая поклоны, некоторое время пятились назад, а потом задали такого стрекача, что и на лошади не угонишься.
Я захлебывался смехом, а Вотан по-прежнему тупо смотрел на меня.
– Ну ты даешь! – выдавил он наконец.
– Однажды я почти месяц отлеживался в монастыре каких-то сектантов – там и не такое увидишь.
– Вот кретины, даже телегу бросили…
– По-моему, очень даже кстати.
Мы быстро переоделись, нахлобучили шапки, и вскоре городские ворота въехали два крестьянина.
– Поторапливайтесь, – прокричал нам стражник. – На площадь и так уже не пробиться, пропустите все…
– Деревенщина серая… – Второй для убедительности смачно плюнул нам вслед.
Толком не поняв, что же именно нельзя пропустить, мы подъехали к главной площади. Толпа, собравшаяся там, и впрямь была на редкость велика, поэтому мы бросили телегу и, пробивая себе дорогу локтями, устремились к центру. Нас ругали, пытались устыдить, но все же теснились, видимо, остерегаясь знакомства с кулаками Вотана. Наконец мы выбрались в первые ряды.
Такого я еще не видел – посреди площади стояло четыре каменных истукана, обращенных лицом к центру и высотой немногим меньше окружавших площадь двухэтажных зданий. Их лица являли собой перекошенные гримасы, переходящие в убогие прически. Камень, из которого они были вырезаны, был редкого, неестественно фиолетового цвета…
Судя по все возрастающему волнению, мы успели вовремя. Внезапно заиграла труба, потом вторая, третья, а затем – все замерли. Отряд всадников расчистил дорогу, и на площадь выехала аляповатая конструкция – некоторое подобие кареты со множеством площадочек, уступчиков и еще не пойми чего, буквально облепленных людьми. Зазвучала хвалебная песнь, дверца медленно отворилась, и глазам народа предстал монарх. Выглядел Великий, несмотря на пышный наряд и труды парикмахеров и гримеров, весьма обрюзгло, что вообще-то нехарактерно для бессмертных. Он затянул праздничную речь, смысл этой околесицы прошел мимо моего сознания…
Наговорившись, Великий вошел в центр круга, ему торжественно завязали глаза, а из кареты вывели четырех девушек в почти прозрачных одеяниях, сандалиях на толстой подошве и с распущенными фиолетовыми волосами. Только сейчас я заметил, что костным тканям местных жителей присущ странный фиолетовый оттенок…
Каждая из вновь прибывших девушек подошла к каменному истукану и припала к его подножию, а Великий прошелся кругом с завязанными глазами и, вернувшись в центр, указал перстом на одну из избранниц, после чего сорвал с глаз платок и под оглушительный рокот барабанов покинул круг.
Вновь зазвучала музыка, и девушка начала танцевать. Ее тело, послушное каждой ноте, рассказывало историю любви к богам, выражая то покорность, то страстное желание соития. Ветер трепал ее фиолетовые локоны, глаза блестели, чуть приоткрытый рот жадно ловил воздух. Музыка то замирала, и девушка припадала к стопам статуи, то вновь набирала силу, и казалось, что сейчас на ее крыльях танцовщица поднимется в воздух. Движения рук были подобны морской волне, стан – гибкому тростнику… С последним аккордом она рухнула наземь и больше не поднималась. Я видел, как судорожно подрагивает ее тело.
Двое слуг на руках отнесли ее в карету, где сам Великий накинул ей на плечи златотканый плащ.
Из перешептываний я понял, что в этом году эта девушка будет носить титул Удивившей демона, и именно в моменты единения с ней услышит Великий волю богов. И донесет ее до народа. А на следующий год будет другая девушка, другой танец…
