Василий Орехов - Империя наносит ответный удар
Постояв во мраке над провалом, Зеленый вытащил из кармана монету, вытянул руку вперед и разжал пальцы. Несколько мгновений напряженно вслушивался, пока внизу глухо не звякнуло. Черт, высоко, не меньше десяти метров! Похоже, взрыв был такой силы, что обрушил несколько лестничных маршей сразу. Тут впору спускаться по веревке, как альпинисту…
Зеленый сосредоточенно потер нос, прислушиваясь к отдаленному визгу плазменных выстрелов за несколько коридоров от него. Он не суетился, так как точно знал, что выберется. По-другому и быть не могло, потому что иначе для чего это все? Для чего он с таким трудом и риском для жизни вырвался из нищеты окраинных трущоб, для чего годами рвал свои жилы и чужие глотки за маленькую власть и достаток, для чего рисковал головой на Дальнем Приюте, наконец, для чего собственноручно отрезал себе этот чертов палец, будь он проклят? Чтобы сдохнуть сейчас в полной темноте неизвестно от чего, неизвестно от чьей руки, как трюмная крыса? Чепуха какая, выпутывались еще и не из таких положений. Вот что: надо попробовать спрыгнуть на тот этаж, который находится уровнем ниже. Это будет сложновато, потому что неизвестно, насколько сильно разрушены перекрытия. Этак промахнешься мимо этажа и ухнешь до самого низа… И все равно высоковато, метра четыре. Но это в любом случае лучше, чем пытаться с риском для жизни лезть в лестничный пролет или оставаться на месте, ожидая, пока из темноты вынырнет визжащая смерть…
Едва заметный шорох послышался слева. Весь подобравшись, Зеленый впился пристальным взглядом во тьму, но так и не сумел различить его источник.
Резким движением выхватив плазмомет, Донати веером выпустил длинную очередь в ту сторону, откуда донесся шорох. Никто из своих не мог к нему подкрадываться. Своим сейчас полагалось бестолково метаться в темноте по этажу либо осторожно перемещаться, держась за стену и негромко окликая встреченных, чтобы не подстрелили свои же. Красться во тьме мог только враг.
Впрочем, если это оказался какой-нибудь придурок-свой, то тем хуже для него.
Когда эхо пронзительного плазменного визга перестало метаться между стен коридора, а в глазах растворились круги от вспышек, напряженно прислушивавшийся мафиозо не сумел больше различить ничего, кроме своего тяжелого дыхания.
— Ну что, суки, — злобно прошипел он, — наглотались плазмы?..
В ответ мрак ослепительно вспыхнул перед глазами Поля Донати, а затем для него снова наступила тьма — на сей раз всеобъемлющая и уже навсегда.
Когда паникующая толпа схлынула и расплескалась по этажу, Эдвард Фробишер по стенке скользнул назад, к кабинету Колхейна. Там, в небольшой рекреации рядом с кабинетом, оборудованной под зимний сад, располагалось одно из тайных средств для экстренной эвакуации мистера Колхейна — лебедка с тросом и укрепленным на нем поясом безопасности. За полминуты эта простая система могла доставить человека с сорокового этажа на асфальт нулевого уровня — без всякого комфорта, но быстро и надежно. Фробишер про себя истово молил господа, чтобы Колхейн сейчас лежал где-нибудь в коридоре с простреленной головой. Если мафиозный босс успел воспользоваться лебедкой раньше его, он останется в дураках. Тем более что у Скалы наверняка имеется еще несколько резервных способов экстренно покинуть здание, а вот Фробишер других не знал, так что если чертов гангстер решил все-таки воспользоваться лебедкой, это будет невероятная, просто вселенская несправедливость. Значит, бога нет, и все позволено.
Дипломат сунулся в зимний сад и ту же услышал сдавленный шепот Маноло:
— Стоять! Не двигаться! У меня разрядник!..
Фробишер замер на месте, машинально выставив руки вперед в успокаивающем жесте, хотя оппонент и не мог его видеть. Ему повезло, что это оказался придурочный артистишка: боевик выстрелил бы, не раздумывая.
— Успокойтесь, маэстро, — проговорил он, постаравшись вложить в свой голос максимум теплоты и участия. — Это я, Эдвард Фробишер, бизнесмен. Мистер Колхейн знакомил нас сегодня.
— Где… — Маноло несколько мгновений пытался найти нужное слово, но так и не сумел этого сделать. — Эти?..
— Я не знаю, — мягко проговорил Фробишер. — Мисс Фульчи с вами?
Лишний претендент на лебедку ему был совсем ни к чему.
— Нет. Она куда-то делась… Да черт с ней! Мистер Фробишер, что нам делать? Это же какое-то безумие!..
— Прошу вас, пропустите меня к окну, — вежливо попросил разведчик, лихорадочно соображая, как лучше воспользоваться спасительным техническим средством, чтобы глупый местный клоун не успел ему помешать. Увы, секретная лебедка Колхейна могла спасти только одного, и этим счастливчиком должен был стать именно он, сэр Эдвард Фробишер, полномочный резидент Центрального разведывательного управления Соединенных Миров на Талголе, а не жалкий эстрадный паяц. — С этой стороны снаружи здания нет пожарной лестницы?
— Нет, — простонал несчастный шансонье, — я уже выглядывал…
— Разрешите, я посмотрю сам.
Выглянув в окно, Фробишер убедился, что трос с поясом все еще здесь, прикручен проволокой к штырям, торчащим из стены. Прекрасно; у него отлегло от сердца. Теперь осталась самая малость — сделать так, чтобы этот певун, поняв, что его обманули, не выстрелил ему вслед из разрядника или от злости не заклинил лебедку каким-нибудь металлическим предметом. Отослать его не получится, он настолько напуган, что с места не сдвинется. Остается только отвлечь его внимание и двинуть по голове, хоть это и рискованно — все-таки у него оружие и в темноте трудно определить, куда бить, чтобы вырубить наверняка. А еще лучше — прикончить…
— Господи, что же нам делать? — не переставал скулить шансонье, даже не подозревая, что приговор ему уже вынесен. — До нас в любой момент могут добраться эти беспощадные убийцы…
— Не двигаться, — негромко, но властно донеслось из темноты.
Фробишер замер. Маноло, издав сдавленный писк, выронил разрядник.
— Я не имею к ним никакого отношения! — заверещал он. — Вы не имеете права! Я известный эстрадный певец, меня просто пригласили выступить на торжестве!..
Тьма молчала. Не выдержав нервного напряжения, шансонье упал на колени.
— Эта студия… — задыхаясь, проговорил он. — Колхейн не просто подарил ее мне — он мне ее практически навязал! И там снимается не только это, там еще и обычные рекламные ролики… — От волнения он глотал окончания слов. — И это чушь, что мне регулярно привозят по ночам малолетних актеров! Я даже знаю, кто распускает эти грязные слухи… — Голос у него окончательно сел, и он замолчал.
Проклятье, ведь он знал, знал, что рано или поздно эта рискованная страсть приведет его к краху! Он имел множество солидных знакомств и мог отмазаться практически от любого преступления, но когда речь заходила о детской порнографии и проституции, полиция шла на принцип. Пожалуй, это было второе после убийства полицейского преступление, от которого далеко не всегда спасало высочайшее заступничество. И если бы даже певцу при помощи влиятельных знакомых удалось избежать судебного преследования, недоброжелатели могли бы поломать его карьеру, просто опубликовав порочащие материалы в прессе. Увы, не всегда демократия работала так, как хотелось хозяевам жизни, допущенным к вершине социальной пирамиды.
— Какой негодяй! — поспешно и искренне воскликнул мистер Фробишер. — Он вполне заслужил самое суровое наказание. Но, господа, я здесь точно по недоразумению! Я гражданин Соединенных Миров Эдвард Фробишер, я солидный бизнесмен, и я пользуюсь защитой генерального консульства Соединенных Миров на Талголе. Если это секретная операция спецслужб, то, пожалуйста, свяжитесь со своим руководством и сообщите о моем местонахождении.
Темнота по-прежнему молчала, и разведчик внезапно ощутил что-то зловещее в этом странном молчании.
— Вы слышите меня? — Он немного повысил голос — совсем чуть-чуть, чтобы это воспринималось как приказ, но не побудило горилл с плазмометами к агрессии. — Я настаиваю, чтобы вы немедленно связались со своим руководством, сообщили о моем местонахождении и передали им следующий секретный код: ти эйч икс одиннадцать тридцать восемь лукас.
Темнота едва уловимо шевельнулась и негромко поинтересовалась:
— А что ты делаешь здесь, пся крев, среди тех, кто устроил бойню на Дальнем Приюте, ти эйч икс одиннадцать тридцать восемь лукас?..
Господин бизнесмен вдруг явственно ощутил, как по его левой ноге непроизвольно заструился горячий ручеек. Он наконец целиком и полностью осознал, откуда пришло возмездие…
Бойня продолжалась.
Боевики Колхейна в панике пытались выпрыгивать из окон. Некоторым это даже удалось — и теперь их размозженные трупы лежали внизу на подъездной дорожке и стоянке глидеров. А невидимые убийцы между тем продолжали свою кровавую жатву, выхватывая из разбежавшихся по коридорам кучек людей то одного, то другого. По странной закономерности, это были люди Колхейна, служившие ему более семи лет.
