Алексей Бессонов - Стратегическая необходимость
Договорив, он снял форму и принялся натягивать боевой бронекомбинезон. Его движения были отточены до автоматизма – рука привычно провела от промежности до горла, заклеивая шов, потом на бедрах сомкнулся широкий обманчиво-эластичный пояс со множеством кармашков и небольших сумок, ноги – в невесомые ботфорты до самых бедер, короткая куртка, сложный рифленый наплечник, шлем, энергосистема, оружие. Держа шлем в руке, он вышел из штаба. Его катер уже стоял на приемной пятке, поднятой могучей гелевой опорой на пол-метра над грунтом, и двое солдат под присмотром самого начтыла загружали в салон объемистый серый ящик, в котором глуховато позвякивало стеклом.
– Как приказали, – коротко доложил Мэткалф. – Два ящика мясных консервов, ящик овощей, ящик спиртного. Еще что-нибудь?
– Хватит, – улыбнулся ему Ланкастер. – Да где там Моня шляется?
Чечеля пришлось ждать несколько минут, но наконец появился и он, почти бегом выскочив из-за угла госпитального блока. В руке он держал массивный кофр первой помощи.
– Виноват… пришлось задержаться.
– Садись за руль, – хлопнул его по спине Виктор. – Полетели к кузнецу. Дорогу найдешь?
– Что ее искать, она в навигационном вычислителе есть. Про свиту не забыли, командир?
– Посмотри в обзорник.
Чечель бросил взгляд на экран задней полусферы, убедившись в том, что за ними идет ТДК[1], и успокоенно кивнул.
Пара машин почти бесшумно набрала высоту и помчалась в сторону послеполуденного солнца.
– Красиво здесь все-таки, – вздохнул вытесненный Чечелем первый пилот катера, полулежащий в свободном кресле инженер-оператора. – Там, вверху, снег, а вниз посмотришь, так все синее, будто море.
– Это где такое море синее? – удивился Чечель.
– У меня на родине. На Килборне.
– Тяжелый мир, – усмехнулся Ланкастер. – Климат у вас там не очень, разве что в тропиках еще терпимо.
«В гробу б я всю эту красоту видал, – вдруг подумал Моня. – А сколько еще сидеть тут – одному богу известно. Говорила мне мама, что не надо было в армию идти, так нет, не послушал старушку…»
– Вон он, кузнец, – произнес Чечель, добавляя увеличения боевому экрану передней полусферы. – Руками машет.
– Машет? – удивился Ланкастер, поворачиваясь в своей капсуле-кресле так, чтобы лучше видеть пульт, – Но он же не может нас видеть?
– Вот теперь уже видит, – уверенно сказал пилот. – Да и тогда мог, мы ж без экранов шпарим.
И действительно, Беймаа стоял возле ручья на краю небольшой ухоженной рощицы фруктовых деревьев, подняв обе руки в приветственном жесте. Рядом с ним, слегка разинув рты, щурились в небо два подростка. Один из них держал в руках треугольный сачок на длинной ручке, – похоже, славное семейство как раз собиралось немного порыбачить. Чечель опустил катер на ровной лужайке в полусотне метров от рыбаков, и Беймаа, все же немного настороженный, двинулся к машине.
Ланкастер выскользнул наружу без шлема. Кузнец сразу узнал его, широко улыбнулся и потряс над головой сложенными лодочкой ладонями.
– Я таки знал, что это ты, господин. Хороша ли твоя охота, почтительны ли твои вожди?
– У нас с этим строго, – ответил Ланкастер, смеясь. – И прикажи своим парням встать с земли, будущим воинам не стоит бояться человека из чужого рода.
Они уселись на знакомую колоду-скамью, Виктор достал из нагрудных карманов пару банок пива, отщелкнул крышки и предложил кузнецу. Беймаа осторожно глотнул, блаженно крякнул и выдул почти всю порцию одним махом.
– Знатное пиво, господин, – сказал он. – Разреши, господин, я прикажу своим мужчинам заколоть уркааса, чтобы ты мог насладиться жирным мясом?
– Я благодарен тебе за гостеприимство, – чуть наклонил голову Ланкастер, – но, боюсь, что у меня не очень много времени. В моем отряде у меня слишком много дел. Скажи-ка, а ведь наверняка ты делаешь всякие ножи, кинжалы для благородных охотников из знатных родов?
– Это так, господин, – кивнул кузнец. – Ты хочешь взглянуть на них?
– Прикажи принести такие, что украшены резьбой или насечкой. В ходу ли у тебя рукояти из кости дикого зверя?
Беймаа лукаво блеснул глазами и поднялся со скамьи. Когда он исчез в дверях кузни, Виктор вызвал своих пилотов и приказал принести ящик с алкоголем и второй – с мясными консервами. Парни успели вовремя. Тем временем из катера выбрался Чечель, тоже без шлема, но со взведенным на всякий случай излучателем на поясе, и подошел к загону, снова уставившись на животных.
– Интересные твари, – задумчиво произнес он и наклонился, чтобы сорвать травинку. – Что-то в них не так, как будто мьюты…
В кузнице бахнула дверь. Впереди Беймаа шел давешний подросток с двумя кожаными сумками в руках. Подойдя к сидящему на скамье Ланкастеру он низко поклонился, достал из одной сумки белую шкуру какого-то зверя, аккуратно обрезанную квадратом и обметанную по краям шнуром, а из другой принялся вытаскивать разнообразные ножи. Некоторые были вложены в ножны, обшитые то кожей с тисненым рисунком, то мехом, их рукояти отливали мягким теплом полированной кости, на некоторых в кость инкрустировались полированные серебряные бляшки. Разложив товар на шкуре, юноша сунул руку в первую сумку, и перед Ланкастером возникли несколько кинжалов в окованных серебром ножнах. Он нагнулся, взял в руки первый попавшийся. Матово-серый клинок прорезали загадочные волны протравленного чем-то узора, рукоять плотно обтягивала немного шершавая кожа. Виктор попробовал острие пальцем, и с удивлением убедился в том, что качество стали у Беймаа находилось на весьма приличном уровне.
– Прими любой из них в дар, господин, – проговорил кузнец. – Ты окажешь мне великую честь, если сделаешь это.
– Я благодарю тебя и принимаю твой дар, – согласился Ланкастер. – Но я выберу еще один, и ты позволишь мне за него расплатиться. Смотри, здесь, в этом ящике, прекрасные напитки, которых ты никогда еще не пробовал. Здесь пиво, которое сейчас мы будем пить, здесь вина, разлитые на далеких и прекрасных мирах, здесь крепкий ром, согревающий война в стужу. Все это будет твоим – я привез это не столько в дар, сколько в уплату за твои ножи. Ты возьмешь такую плату?
Кузнец не сдержался и заглянул в приоткрытый ящик. Стоило ему увидеть три десятка бутылок и несколько упаковок пива, как Ланкастер понял, что уговаривать мастера не придется.
– Я счастлив такой плате, – сообщил Беймаа и облизнулся. – Мой господин очень щедр. Но могу я попросить господина не только разделить со мной радость от этих напитков, но рассказать мне… – он замялся, посмотрел себе под ноги, – рассказать мне немного о мирах, лежащих там, за Куполом Ночи?
– Садись, – предложил ему Виктор, – и пусть к нам присоединится мой начальник лекарей, который все время смотрит на твою скотину. Не бойся, от него не может быть вреда…
– Я знаю, господин, – серьезно отозвался Беймаа, посмотрев на лицо воина с волнистыми черными локонами, ниспадавшими на широкие плечи. Его лицо он видел впервые, и ему понравились большие серые глаза, в которых всегда плясала улыбка – но в то же время острый подбородок и запавшие щеки несли отпечаток суровой воли, не раз виданной старым кузнецом у самых могущественных и безжалостных охотников.
– Здравствуй, старейшина, – произнес Чечель, подходя к скамье.
– Будь счастлив и ты, благородный вождь колдунов. От твоих мазей у меня перестали болеть колени, а когда я съел два из данных тобой шариков, я стал спокойно спать по ночам, потому что раньше у меня ныла поясница, и на меня жаловалась младшая из моих жен. Прошу тебя, возьми в ответный дар любой из кинжалов или охотничьих ножей, из числа тех, на которых не остановил свой взгляд твой благородный господин.
Чечель улыбнулся – Беймаа подумал о том, что, случись увидеть эту улыбку любой из его младших дочерей, и ему, кузнецу, не пришлось бы уже мечтать о хорошем зяте из могущественного рода. Господин благородный вождь колдунов выбрал себе отличный длинный кинжал, лишенный украшений, зато с хорошо уравновешенным лезвием и рукоятью, обтянутой двумя слоями мягкой кожи, и тут же опробовал его в деле, умело вскрыв две банки консервированного языка.
– Ты должен принимать по два шарика каждый день еще в течении одной недели, – сказал Моня, вскрывая три банки пива. – И каждый день мазать суставы. До тех пор по крайней мере, пока они совсем не перестанут опухать.
Беймаа принял из рук Ланкастера пивную банку, с восторгом повертел ее, разглядывая непонятные надписи, и отпил – теперь уже бережливо. Моня протянул ему разовую самораспадающуюся вилку, предупредив, что к вечеру она исчезнет и ее нельзя бросать в воду. На вилку кузнец посмотрел с трепетом. Такое колдовство было ему в новинку. Зато язык привел его в такой восторг, что бедняга едва сдержал стон.
– Что же мне рассказать, кузнец? – задумчиво спросил Ланкастер. – Ведь ты и твой народ видели лишь малую часть своего собственного мира, который так же велик и разнообразен, как и все прочие! А таких миров множество. И каждый из них прекрасен сам по себе, и на многих живут люди, похожие на нас. Есть миры, на которых деревья растут едва не до облаков, а есть такие, где безбрежные равнины полны сочной травой, среди которой бродят тучные стада. Есть миры, почти целиком залитые водой, и человеку вроде тебя было бы там тяжело дышать. Все эти миры скоро откроются для тебя и твоих детей. Может быть, ты захочешь увидеть некоторые из них – что ж, никто не может отнять у тебя такого права.
