Андрей Ливадный - Сон разума
Лана вскинула голову.
– Тех, кто выжил, взяли в плен, – дрогнувшие голосом ответила она. – Их содержат за сотни километров отсюда, в центральном Храме – это неприступное место, овладеть которым не по силам даже целой армии… Нет… – покачав головой, добавила Лана. – Туда не проникнуть.
У Андрея было на этот счет иное мнение. Его разум соизмерял возможное, пользуясь иными критериями опыта. Естественно, он ничего не знал об упомянутой базе, которую Лана назвала центральным Храмом, но опыт десяти лет службы в космической пехоте подсказывал – нет на свете неприступных мест…
– Лана, у меня, как ты понимаешь, есть ряд вопросов к твоим Учителям. Все так или иначе сходится на них. К тому же мне необходимо вернуть корабль…
– Андрей, у меня тоже есть вопросы к моим наставницам. – Ланита впилась пальцами в подлокотники кресла. – Но место их содержания неприступно, можешь мне поверить. Нас даже близко не подпустят к центральному Храму.
– Не факт… – упрямо покачал головой Кречетов.
Лана не ответила. Она не хотела вступать в бессмысленный, с ее точки зрения, спор, а Андрей не стал настаивать на продолжении разговора. Им обоим нужно было прийти в себя, осмыслить с таким трудом собранную воедино информацию, прежде чем принимать ответственные решения.
– Ромель, ты не заметил, чтобы храмовники двигались сюда? – спросил Кречетов.
– Нет. Они расчистили вход в ущелье и ждут.
Что ж… – мысленно рассудил Андрей. – Пусть немного померзнут на ледяном ветру, а мы пока соберемся с силами…
Глава 10
Древняя цитадель.
Десять часов спустя…
Наверное, в нем умер авантюрист-исследователь. Сделать вылазку, покинув надежное убежище, Андрея первоначально подвигла не страсть к открытиям, а вполне естественное чувство голода. Пищевые таблетки закончились, но Ланита ни разу не обмолвилась о еде, только пила чистую родниковую воду из подземного источника. Однако Кречетова не устраивал такой рацион.
Прихватив «АРГ-8», он решил выбраться наружу и пройти вверх по серпантину, поднявшись к основным укреплениям древней цитадели.
Лана, упорно пытавшаяся разобраться в древних предметах и собственной памяти, лишь кивнула, когда он сообщил ей о своем решении, но сопровождать Андрея отказалась. Ромель, естественно, остался охранять ее, и лейтенанту пришлось идти в одиночку.
Впрочем, он не жаловался на отсутствие общества – ему тоже было над чем подумать, шагая по старой растрескавшейся дороге, покрытие которой хранило явную печать времени.
Восхождение по серпантину заняло у него два часа.
Кто бы ни был проектировщиком данных укреплений, этот человек имел богатый военный опыт, ясный ум и был чужд вычурности. Со стороны древняя крепость была фактически незаметна – ее стены сливались со скалами, да и вблизи каждый отдельно рассмотренный Андреем фрагмент укреплений нес лишь скупую эстетику обработанного камня, без намека на украшения, лишние детали и иные привлекающие взгляд архитектурные изыски.
Почему ее выстроили тут, в высокогорье? – думал Андрей, преодолевая уклон ведущей вверх дороги. – Только ради доступного материала и выгод естественного рельефа?
Он остановился и посмотрел вниз, где в туманной дымке полудня тянулись горные отроги, сбегающие вниз теснинами ущелий; редкие перистые облака плавали слоистыми полосами над изобилием естественных плато, которые с точки зрения обороны казались не менее выгодными, чем данный район, с одной лишь разницей – там было теплее и дышалось легче. Здесь же ясно ощущалась разреженность воздуха, и на ум невольно просилась мысль: а не этот ли фактор повлиял на выбор места строительства?
Если так, то следовало признать, что архитектор цитадели был знаком с летательными аппаратами, использующими подъемную силу воздуха. На таких высотах, где уже нет достаточной плотности атмосферы, большинство авиационной техники просто бесполезно – это доказывалось и тем, что вертолеты храмовников вынужденно приземлялись на расположенные ниже плато, а не высаживали десант под самыми стенами укреплений.
Поднявшись до середины изгибающейся дороги, Андрей внезапно наткнулся на огромные воронки десяти-пятнадцати метров в диаметре, которые покрывали изрядный отрезок серпантина, полностью разрушив дорожное покрытие. Это были несомненные следы от падения тяжелых бомб, вокруг в изобилии валялись куски металла, среди которых взгляду попадались характерные фрагменты стабилизаторов, – все это заставило Кречетова остановиться, внимательно оглядываясь по сторонам. Через некоторое время его взгляд нашел искомое: внизу, под обрывом, вдоль которого шла дорога, лежал исковерканный, но все еще узнаваемый остов «Гепарда» – орбитального штурмовика времен Первой галактической.
Теперь у него исчезли последние сомнения – в последний раз цитадель штурмовали нежданные пришельцы из космоса, сохранившие часть своей боевой техники, которую им удалось переоборудовать под местные условия, исключив из схем управления все компьютерные компоненты.
Он невольно поднял голову, посмотрев на бездонные фиолетовые небеса, в которых горячечным, размытым по краям пятном висел диск обогревающего планету энергетического сгустка.
Нет, опасаться орбитальных машин спустя добрую сотню лет после появления первых храмовников бессмысленно. За то время, пока новоявленная власть утверждалась на оккупированной планете, у них должно было закончиться планетарное горючее для реактивных двигателей тяжелых «Гепардов», да и сам парк техники без должной ремонтной базы наверняка обветшал.
Все увиденное им совпадало с воспоминаниями Ланы – свидетельства новейшей истории Первого Мира бросались в глаза на каждом шагу: сбитый «Гепард», воронки от бомбежки, россыпи потускневших гильз, то и дело попадавшиеся на пути, зенитные установки на передовых бастионах, вооружение и техника храмовников – это было привычно глазу и разуму, напоминало об оставшейся в невообразимой дали техногенной цивилизации и частично раскрывало психологию людей, чьи корабли срывались на вертикаль во время жестоких битв Первой галактической…
Однако, глядя на титанические укрепления, Андрей мысленно отделял их от свидетельств новейшей истории, все четче осознавая, что перед ним неимоверно древняя постройка.
К такому выводу его привела простая логика.
Если принять приблизительно вычисленную им пропорцию временной разницы, то получалось, что первые поселенцы появились здесь примерно сто пятьдесят лет назад по субъективному времени Первого Мира.
Период Великого Исхода являлся одним из наиболее мрачных отрезков в истории Земли. Перенаселенную прародину прежде всего покидала та категория людей, кому было абсолютно нечего терять, – колониальные транспорты вычерпывали самые низшие слои населения, и тут возникал закономерный вопрос: был ли среди колонистов той поры хотя бы один человек, обладавший глубокими познаниями в не традиционной для двадцать третьего века архитектуре и фортификации?
Нет… – думал Андрей, перебираясь через воронки. – Такую стройку не осилить без специальных знаний и соответствующей техники.
Миновав разбитый участок дороги, Кречетов поднялся еще на несколько сот метров и оказался перед внутренними воротами цитадели, по обе стороны которых возвышались титанические башни, наполовину врезанные в монолит скалы.
Массивные ворота, вынесенные вперед относительно башен, некогда имели мощные створы, которые, к удивлению Андрея, оказались сделаны из гладко отполированного камня…
Он долго смотрел на обломки. Вероятно, каменные створы веками служили непреодолимой преградой для врагов, пока залпы башенных орудий боевых планетарных машин храмовников не разнесли их вдребезги…
Еще одно свидетельство тому, что цитадель строилась очень давно, по крайней мере, ее архитектор не был знаком ни с орбитальными штурмовиками, ни с ужасающей разрушительной мощью снарядов, начиненных таугермином.
Пройдя сквозь выбитые ворота, Андрей оказался на просторе внутреннего двора, с одной стороны ограниченного стенами, а с другой – отвесными скалами, в монолите которых на уровне вымощенной брусчаткой площади виднелся вход в тоннель.
С внутренней стороны к стенам были пристроены здания высотой в два-три этажа. Большинство из них носило следы пожаров и разрушений, бойницы исполинских башен также демонстрировали языки копоти – значит, внутри укреплений не везде использовался камень, были и деревянные перекрытия, которые сгорели во время штурма.
Он потратил много времени, осматривая разрушенные постройки, пока не убедился, что все они намеренно сожжены, возможно с применением огнеметов, – уцелел лишь закопченный камень, все остальное превратилось в пепел, а затем под влиянием влажности – в липкую черную грязь, местами засохшую и потрескавшуюся.
