Поиск - Илья Трифонов
Жаль мне не суждено увидеть лицо грандмастера Кирона, когда тот получит отчет о результатах допроса пойманного мной ситха. С начала Четвертого Раскола Орден только и делал, что лажал по всем фронтам, опуская свою и без того не самую высокую на сегодняшний день репутацию. Спустя пять лет над нами не ржал только ленивый. В Голонете даже вышло комедийно-парадийное шоу, где актеры в джедайских робах безуспешно ловили беглецов в темных ситхских, зачастую попадая в дико нелепые с точки зрения обывателей ситуации. Зрелище могло бы показаться мне смешным, не будь оно настолько же грустным, насколько близким к истине. Нак Зиилу с союзниками понадобиться куча усилий, чтобы по крупицам собрать то, что по своей некомпетентности разрушил Кирон с его марионетками в Совете.
Спускаясь на нижнюю палубу рука об руку с Карой, я подбадривал себя тем, что революция не за горами. Со слов Нак Зиила, на сегодня готовых бороться за правое дело джедаев куда больше, чем насчитывалось в мое появление в Храме на Тайтоне. После Раскола многое изменилось, и все больше из них искали повод вернуться в лоно старых традиций Ордена. В мою задачу входит стать той искрой, что зажжет пламя в сердцах тех джедаев, кто еще не сдался и готов сражаться на свое будущее.
Я тоже буду в их числе, хотя сражаться собираюсь по-своему. Для этого мне осталось задать Алеку Пайну последний вопрос. Откладываемый на потом с тех пор, когда я впервые применил к нему сыворотку правды.
Нижняя палуба «Везунчика» освещалась не так ярко, как две верхние. Не было надобности расходовать лишний энергоресурс на отсеки, не предназначенные для жизни пассажиров корабля. В некоторые ответвления коридора, проходящего через всю палубу от носа к корме, свет вовсе не поступал. Сюда входил трюм и небольшой изолированный тюремный блок рядом с ним, предназначенный для перевозки пленных. Причем, после того, как корабль побывал в руках безымянного агента СИС, небольшой отсек примерно четыре на три метра обзавелся неплохой системой безопасности. Даже вуки, случись ему попасть туда, со всей своей медвежьей силой не смог бы выбраться.
Что касается ситхов… Кроме сыворотки правды предусмотрительный агент зашкерил и другие препараты, вызывающие временный частичный паралич при вводе в мыщцы. Либо полный с последующей смертью от отказа органов, если дозу всадить напрямую в венозную кровь. Алек Пайн пока что успел испытать на себе только первый вариант, но, видит Сила, мне бы очень хотелось прибегнуть ко второму. Ни за что бы не подумал раньше, что смогу испытывать к кому бы то ни было настолько сильную неприязнь. Конечно, о ненависти речи не идет. Я все же рыцарь-джедай и вполне способен сдерживать свои темные порывы. Но желание вставить в автоматический пистолет-шприц ампулу с двойной дозой паралитика возникало с завидным постоянством. Тут я ничего поделать не мог.
Вести допрос приходилось быстро, делая скидку на заторможенность пленника, еле-еле ворочающего языком от дурманящих разум препаратов. После каждой инъекции у меня имелось всего десять минут, прежде чем сыворотка начинала терять эффект, одновременно погружая Пайна в сон на следующие двадцать часов. По сути всю прошедшую неделю он выныривал из забытья лишь затем, чтобы рассказать интересующую меня информацию, а затем снова погрузиться в состояние овоща.
Однако сегодня, сейчас, я собирался поговорить с пленником напрямую. В последний раз перед тем, как судьба разведет нас в разные стороны. Его за решетку или под расстрел, в зависимости от решения общегалактического суда, а меня к покорению новых вершин на пути создания своего клана.
Очень жаль, что Алек Пайн не сможет разделить мою мечту. Не смотря на все то, что он натворил, я все еще помню мальчика, храброго настолько, чтобы спуститься вместе с кланом в храмовые подземелья Ордена. Того, кто с фанатичным блеском в глазах отжимался рядом со мной по утрам и без устали вкалывал на тренировках, желая стать защитником и надежной опорой Ордену джедаев. Мальчика, который весело смеялся у костра на опушке леса, счастливый уже от самого факта ночных посиделок с друзьями. С теми, кого он втайне, скрывая истинные чувства за напускной бравадой, искренне любил.
Темная сторона не признает такого чувства, как любовь. Только страсть. Она не черпает Силу в самопожертвовании ради других. Ее истинная мощь кроется в тотальном подчинении. Зачастую других, но в первую очередь себя самого. Своих пороков, самых глубинных жестоких чувств. Тот, кто слишком слаб, чтобы укротить Темную сторону, становиться ее рабом. А тот, кто добровольно распахивает ей душу навстречу, без малейшей попытки сопротивления… Нак Зиил говорил, что самые страшные ситхи – не те, кто достиг вершин в освоении Темного пути, а кто позволил своим страстям поглотить себя.
Кертера, хоть и шагал по этому пути, все же изначально был психически-неуравновешен. Причем, по рассказам Кары, еще до того, как покинул Орден. И потому виделся мне скорее бешеной собакой, которую стоит безболезненно пристрелить, чем пытаться отхлестать хворостиной-тире-световым мечом и уж тем более надеть ошейник.
С Алеком ситуация иная. За время наших кратких разговоров я достаточно увидел, чтобы узнать тот самый образ, о котором предупреждал Нак Зиил. Ситха, не просто ведомого низменными инстинктами, но способного на осознанные проявления воли. И этим Алек Пайн был во много раз страшнее Кертеры, по сути слепившего из своего ученика само воплощение Темной стороны.
Оставлять в живых кого-то настолько опасного, пусть и находящегося лишь в начале пути… Честно, все во мне восставало против такого решения. Но тут приходилось выбирать из двух несоизмеримо разных вариантов. На одной чаще весов расположилась призрачная вероятность, что Алек Пайн каким-то невероятным образом сумеет сбежать из ставки особого отдела флота. А на другой судьба Ордена джедаев, зависящая в ровной степени от всех заговорщиков, вносящих свой неоценимый вклад в общее дело. Как по мне, выбор очевиден. От того, насколько я смогу выполнить свою часть, зависит слишком много чужих жизней. Куда больше, чем может в теории отнять один единственный ситх, вырвавшийся на свободу из клетки.
Орден должен выжить. И если ради этого Алека Пайна придется оставить в живых: так тому и быть. В любом случае участь его в республиканских застенках будет ничуть не лучше смерти. Особый отдел военной машины Республики называется так неспроста. Репутация у него жутковатая
