Бортовой журнал "Синей птицы" - Игорь Валерьевич Осипов
— Ты же по-прежнему та самая Нулька? Если да, то дай знать.
Существо протяжно вздохнуло. Клубок медленно приоткрылся, словно у кошки, которая спрятала мордочку под хвостом, и показался правый глаз. Глаз посмотрел на акулий плавник, задержался на княжиче и опять закрылся. Существо в очередной раз вздохнуло, словно Нулька сама не знала, человек она или нет.
Иван осторожно проник в каюту и замер в полуметре от богиньки.
— Ты не расстраивайся. Ты ведь всё та же, — продолжил парень. — Та же Нулька, которую мы все любим.
Существо опять закрылось в клубок.
— Да блин, что ты обижаешься?
Княжич неспешно протянул руку и дотронулся до тёплой, совсем не скользкой кожи.
— Знаешь, я тоже чуть-чуть потусторонний, — продолжил он. — Я повелеваю вещами. Ведь все князья немного нечисть. И знаешь, я порой слышу шёпот из гипера, и это мой секрет. Хотя сам не знаю, что шепчет. Будто в лесу и вокруг пение птиц и писк мышей. Они звучат тихо-тихо, как через стекло припаркованного на опушке флаера, но всё равно слышу.
Нулька молчала, но и не убегала.
— Ну, мы же друзья? — тихо спросил Иван, на что Нулька дёрнулась, словно током ударило. Прозвучали новые всхлипывания.
— Да блин. Что ж такое, — протянул княжич, не зная, как быть дальше.
А когда из коридора донеслось недовольное бурчание навигатора, нахмурился. Не хотелось признавать, но выправить ситуацию не получалось.
— Этот чёртов Птиц, оказывается, загрузил вирус на корабельный сервер, удалил сои резервные копии и подчистил бортовой журнал. Повесил таймер с запиской, что нас на двое суток вырублены маршевые двигатели. Я могу перегрузить сервер, но без искина корабельная операционка может наглухо заглючить, — с ходу выдал Михаил, затем перевёл взгляд на Нульку: — Чё печалимся? Горюем, что нелюдь? Что никто не любит, а особенно молодой парнишка княжеских кровей? Гори оно всё во вспышке сверхновой?
Создание тяжело вздохнуло.
— Значит так. Мы сейчас в системе Проциона. Как разблокируются движки, спустимся на планету, сдашь тест на человечность.
У Нульки снова показался глаз. И даже навострилось круглое ухо. Но слово взял Иван, покрасневший как варёный рак после понимания, что Нулька действительно в него влюблена. Раньше он не думал о подбном варианте:
— А разве его не проходят только роботы?
— Его проходят все желающие. И нечисть, и роботы. Процион — одна из старейших колоний человечества. Все искины и разумные духи сначала ссылались сюда, как в мягкую резервацию. Так же раньше неугодных ссылали в Сибирь, от общества подальше. Сейчас же Сибирь — достаточно развитый регион. Так и Процион стал очень весомым и самобытным человеческим сектором. В общем, сперва сдашь психолога на адекватность и гендер, потом хирурга на соответствие твоей человеческой фазы девичьему организму. Всё по ГОСТу. И можешь больше не печалиться.
Иван не успел ничего уточнить, как по ушам ударил громкий хлопок: это богинька за малые доли секунды сменила облик, и воздух не успел занять освободившийся при трансформации объём, создав ударную волну. Нулька, уже в человеческом облике, роняя по пути большие слёзы, бросилась на шею навигатору. Она радостно завизжала, глянула на княжича и исчезла в коридоре.
— Девочки, что с них взять, — ухмыльнулся Михаил и хлопнул Ивана по плечу.
— Девочки, — смущённо согласился парень и посмотрел на навигатора. — Я не пойму, она же должна была знать про тест на человека. А она не знает.
— К примеру, ты начинающий инквизитор, тоже должен был знать, но не знал, — ответил Михаил и тут же скривился: — Вот только не говори, типа, ты не понял, это другое. Это то же самое.
Иван надулся, но всё же задал второй вопрос:
— Я не имею планов на Нульку, но если вдруг… ну, долгий полёт… выпил… устал от одиночества…
Михаил пристально вгляделся в лицо княжича. Ответил не сразу, потому как вопрос не праздный, и требовал взвешенных слов. Только через десяток секунд на пухлом лице медленно проявилась улыбка.
— Знаешь, княже. В космосе всякое бывает, и понятно, что ты переживаешь, что она не человек, и что это какое-то извращение. Но потому и выдаётся паспорт соответствия. Она думает, как девушка, ведёт себя, как девушка, физически идентична обычной девушке. А если между натуральным и идентичным натуральному нет разницы, то прошу прощения за тавтологию, какая тогда тебе разница? К тому же в русских сказках часто есть сюжет про заколдованную девушку, на которой потом женился царь-царевич, король-королевич. Царевна-лягушка. Царевна-лебедь. Та же русалочка — совсем не человек, и ничего, сказку любят. В одной из вариаций даже принц на ней женится. В общем, оборотень любого сорта не считается чем-то гадким. Если, конечно, это не оборотень-людоед. Так что не парься. Будет у тебя царевна-Нулька. Живи как в сказке.
— Стандарт и норма, — поиграл княжич словами на языке, — а что определяет норму, с которой сравнивают на соответствие?
— Математика, — сухо произнёс навигатор. — Представь, что ты везёшь в трюме тысячу голых баб. У всех сиськи разного размера: нулёвка, единичка, двоечка, троечка. А у нескольких женщин не так: у одной мутантки обычные, нормальные сами по себе сиськи, но их в наличии аж четыре штуки. У второй вообще ничего нет, а сосочки даже маркером для приличия не нарисованы. А ещё у двух груди сверхпышного десятого размера. Чтоб определить норму, замеряем у всех рост, записываем возраст, и делам статистическую выборку. Тогда у нас нарисуются средний размер в отношении к росту и возрасту и диапазон допустимых отклонений. В итоге из нормы выпадут не только бабенции с аномальным числом сисек, то есть с четырьмя и абсолютным нулём, но и те барышни, чьи бюсты по объёму много выше среднего. И наоборот, худышки, что говорится, «доска — два соска», могут влезть в нижнюю границу нормы. — Навигатор перевёл дух после долгой лекции и добавил: — Да, математика очень жестока.
Княжич хмыкнул, ибо представил, как ходит между рядами голых девок с рулеткой и щупает каждую. А Михаил улыбнулся ещё шире и заботливо поправил ворот на комбинезоне княжича.
Немного подумав, Иван коротко кивнул в знак согласия с навигатором, но веселье было недолгим, так как в этот момент на «Синей Птице» вернулась сила тяжести. Княжич издал короткое и, громкой и очень ёмкое «блин!» и еле успел выставить перед собой руки и согнуть ноги, чтоб не рухнуть плашмя, но всё равно больно ударился локтями и коленями.
— Нулька, мать твою! — сдавленно заорал Михаил, который тоже шмякнулся пузом на пол.
Пока они охали
