Андрей Ливадный - Первый Мир

Мутная, вязкая мысль. Пальцы сжимают автомат, а чувствуют податливую кожу горла, дергающийся, словно крыса в клетке, кадык – отвратительное ощущение, вызывающее непроизвольные, рефлекторные приступы тошноты.

Меня слишком хорошо научили чувствовать, – с горечью подумала она.

Неужели ради того, чтобы освободиться и жить, необходимо убивать? Хотелось отшвырнуть автомат, стиснуть руками собственное горло, задушить подкатившее к нему рыдание и спросить: ПОЧЕМУ?

Рустам обернулся, сделал шаг назад, отступая от края обрыва, заодно оттаскивая от него раненого ганианца.

– Ты что, Оля? – Он, словно забыв об опасности, присел перед нею на корточки. – Откуда слезы?!

– Я ничего не понимаю... – Она запрокинула голову, но горький, удушливый ком не исчезал.

– Мы на войне.

– Нет. – Она покачала головой. – Война закончилась. Давно.

– Мы – на войне, – упрямо повторил Рустам. – Если не ты, то тебя. Все сделала правильно. И не терзай себя за поступок. Подумай, сколько жизней ты спасла, задушив эту тварь? Сейчас нельзя сомневаться. Все и так висит на волоске. – Он заметил движение на площадке, резко вскинул ствол: – Лежать!

Глухо стукнул о край обрыва поравнявшийся с ним подъемник.

– Оля, соберись. – Рустам выпрямился, подошел к раненым ганианцам, быстро и ловко связал их, усадив спина к спине. – Всё, пошли!

Она встала. Мир кружился перед глазами в недобром багрянце. Чувства, ощущения – все стало иным. Исчезла отрешенность от происходящего, поступки, уже не навязанные сторонней волей, находили совершенно иную оценку.

Ольга ступила на огороженную низкими перильцами платформу допотопного подъемника, и вдруг, выбивая из стены каменную крошку, снизу наискось полоснула длинная очередь.

– Пригнись! – Рустам ответил на огонь, затем отпрянул к центру подъемника, внизу раздались крики, был слышен топот ног, отрывистые команды на незнакомом языке, затем, высекая искры, грозя перерубить тросы, по снижающейся платформе одновременно ударили с десяток стволов.

Время субъективно замедлилось.

Скорость реакции киборга намного превышает порог осознанных человеческих ощущений – росчерки трассирующих пуль проносились рядом, волной накрыл запоздалый страх, Ольге, прижавшейся к вздрагивающей от попаданий, гудящей, словно набатный колокол, металлокерамической плите, казалось, что поднять голову – выше ее сил, но секундное оцепенение, полное рваных, беспорядочных мыслей, внезапно трансформировалось в порыв дикой, необузданной ярости – она увидела, как Рустам, пытаясь защитить ее, резко привстал на одно колено, тут же получив несколько попаданий в голову и грудь, но лишь пошатнулся, отвечая короткими прицельными очередями на шквальный огонь боевиков.

Еще секунда, и он вдруг начал оседать, правая рука продолжала сжимать оружие, левая повисла на перебитых, деформированных тягах сервоприводных соединений, а Ольга, впитав рассудком чудовищное следствие своего замешательства, поняла, что сейчас потеряет все...

Рванувшись в сторону пустынных вездеходов, она ощутила, как тело внезапно заработало на рефлексах, тех самых, что когда-то выработались вследствие воздействия боевых программ, стали неотъемлемой, подсознательной частью ее способностей, несмотря на дикую напряженность момента, разум будто взорвался чередой вспышечных воспоминаний...

В задымленном ночном воздухе чуждого мира медленно таяли образы прошлого, все, к чему неосознанно тянулась ее новорожденная душа, сейчас грозило исчезнуть навсегда, а на фоне призраков отчетливо прорисовывались выхваченные из сумрака стробоскопическими вспышками автоматных очередей злые, полные ненависти лица боевиков Захриба.

Ольга, мягко коснувшись земли, точно рассчитанным перекатом ушла с линии огня, резко привстала, используя в качестве укрытия каменную глыбу, установленную в центре миниатюрного садика, и отработала на упреждение: ганианец, собиравшийся метнуть гранату, с воплем рухнул в пыль, а секундой позже ударил взрыв...

Эти лица...

Под визгливый рикошет осколков Ольга рывком преодолела отделявшие ее от ближайшего вездехода метры, распахнула боковой люк, рухнула в водительское кресло, сорвалась на мысленные команды, но связь с кибернетической системой не возникла.

Ручное управление...

Схема, отслеженная сканерами, помогла быстро и безошибочно разобраться в переключателях машины, за которой попросту не было надлежащего ухода, ее эксплуатировали на износ, ремонтировали кое-как, но убогое состояние автоматических систем – не препятствие, главное – двигатель и ходовая часть, а они в порядке...

Лица.

Она безошибочно прочитала в глазах ганианцев ответ на многие сомнения и вопросы.

Их кажущаяся дикость – миф. Они вполне отдают себе отчет в совершаемых поступках, свободно используя достижения научно-технического прогресса, когда им это необходимо и выгодно. Где-то неподалеку, в недрах врезанного в скалы дворца, десять девушек-киборгов, еще не переступивших критического порога в развитии собственного самосознания, безропотно ждут, когда животные в человеческом обличье придут, чтобы в очередной раз надругаться над ними.

Почему такие конченые подонки, как Олмер или Захриб, безнаказанно творят зло? Почему по их воле погибают нормальные, честные люди?

Ольга достигла того предела морального напряжения, когда все становится очевидно. Души офицеров далекой во времени войны, сожженные боями почти дотла, оказались чище и человечнее, несмотря на тяжкое клеймо, поставленное на них историей.

Да, они резкие, беспощадные в суждениях, но честные. Они не прячутся за ширмами лжи, недомолвок, называют вещи и явления своими именами, потому что в их прошлом уже было пройдено страшное очищение огнем, и обвинять мальчишек, возмужавших средь техногенных схваток машин начатого не ими вселенского безумия, во всех смертных грехах, ставить на них клеймо – несправедливо. Грош цена тем историкам и политикам, кто жонглирует фактами прошлого, не понимая, а порой просто не желая понимать их истинной сути, не видя за датами и цифрами миллионы судеб, сломанных беспощадно и однозначно, сломанных до смерти, уже без разделения на правых и виноватых.

Эти мысли, спрессованные в краткий отрезок времени, равный работе пускового устройства водородного двигателя, не позволили Ольге сойти с ума.

Она еще не видела своего места в резко изменившемся, ставшем неузнаваемым и враждебным мире, но короткий, жестокий самоанализ придал сил, чтобы не стать очередной жертвой.

Пустынный вездеход рванул с места, забирая вправо, выходя на первый круг внутри периметра внутреннего двора, Ольга одной рукой управляла машиной, другой перехватила оружие, посылая во мрак короткие очереди, что-то несколько раз глухо и мягко стукнуло о мощный бампер, а разум, освободившийся от гнетущих вопросов, вдруг заполнило иное восприятие данности.

Рустам?

Нет ответа. Лишь в глубине сознания, принятые на частотах связи, разворачиваются данные отчета по реактивации подсистем штурмового носителя.

Мощность основного реактора – шестьдесят процентов. Завершены тестовые предстартовые процедуры.

РУСТАМ?!

Подле изрешеченного пулями подъемника внезапно возникло неясное движение.

Я тут... повреждены сервомоторы. Работает только правая рука...

Держись!.. Я открываю боковую рампу!..

Понял... Прижимайся ближе к ограждению садика... Я зацеплюсь одной рукой...

Ольга вывела машину на второй круг. Сверху из сводчатых, похожих на бойницы окон огромного, врезанного в скальный массив дворца по вездеходу били несколько автоматов, сопротивление во внутреннем дворике было сломлено, если кто-то из ганианцев и уцелел под ее огнем и колесами тяжелого внедорожника, то они попрятались, забились в укрытия, уже не рискуя обозначать свои позиции...

Мы вырвемся... – билась в рассудке глухая мысль. Куда и навстречу чему ведет избранный путь, Ольга сейчас не задумывалась.

Чуть притормозив, но не останавливая машину, она дождалась, пока рука искалеченного пехотного андроида уцепится за край десантного люка.

Рустам подтянулся, перевалился внутрь отсека и застыл без движения.

Ольга ударила ладонью по сенсорам, закрывая боковую рампу.

Еще секунда, и, резко свернув, пустынный вездеход вышиб массивные ворота, вырвавшись на одну из окраинных улиц Ганиопорта.

Погони не было. Дорога в пустыню всегда открыта. Оттуда, по мнению большинства ганианцев, не возвращаются.

Денис сдерживал бесноватые атаки ганианцев, расходуя последние боеприпасы.

Надежда еще не истаяла, как дым, но положение складывалось отчаянное. Сзади, за наспех сооруженным укрытием, вход в несколько смежных помещений, куда Блейз под прикрытием густой завесы из нервно-паралитического газа сумел вывести десять девушек-киборгов, отыскав их неподалеку от апартаментов Захриба.