Начать сначала - Татьяна Морец
Я целиком был согласен с ним и Бюро.
– Ваша жена Тореза полностью вне подозрений, Леон. Она имела право распоряжаться своей частью имущества как хочет. Прямых преступных действий мать Аделин не совершала, – обратился он уже к Морелли.
– Влюбленная дура! – зло прошептал Леон.
Нам с Касимом оставалось молча согласиться, не подливая масла в огонь, мы держали рот на замке.
Неважно, как ее действия можно охарактеризовать с нравственной точки зрения, но закон не имел к ней претензий. Это было хорошо прежде всего для Аделин. Новость, что ее мать ещё и преступница, добавила бы ей душевной боли.
– А то, что Леон и Тореза женаты официально? Неужели нельзя оспорить передачу угодий Сольвенти?
– В Коалиции нет таких законов, Ссашшин. Земли ей ушли по брачному контракту, как гарантия ее будущего при заключении брака, – мрачно поведал мне Морелли.
– Так как по Соглашению между Грегором и Торезой она не может забрать угодья обратно, и исключена передача их Леону Морелли, все имущество перейдет к Аделин Морелли. Алдо Руссо работает над этим, – поставил точку Касим в этом вопросе.
Леон заметно расслабился, откинулся на кресло и прикрыл глаза.
– А что с транквилизаторами для животных? Сольвенти объяснил, зачем их использовали на людях? – поинтересовался я.
– Грегор и здесь все продумал. Договорился с одной компанией здесь, на Глизе, о поставках хороших объемов на будущее. И вначале они условились, что люди Сольвенти опробуют препараты в реальных обстоятельствах. Тотти на Маре убедил егеря и доктора закупать их на регулярной основе. Так как крупные рыси активизировались, это не составило труда. А потом Сольвенти перемкнуло, он и приказал палить по людям закупленными транквилизаторами. Его наемники частично ехали с Глизе, но вывезти через пункты досмотра сильнодействующие вещества просто так способа нет. Нужны документально подтвержденные обоснования. А у работников Мары такие обоснования имелись. Остальные прибывшие добыли транквилизаторы у перекупщиков вне системы, как огнестрельное оружие и технику.
– Было бы эффективнее, отправься Сольвенти на Мару на одном корабле. Он бы мог похитить Аделин и получить все, что желает от Морелли. А что устроил? Поубивал кучу людей, наделал шумихи и попался сам, – удивлялся я. – Аделин повезло, что случилось именно так. Но не повезло остальным.
– От ненависти у него чердак сорвало, – пожимал плечами Касим. – Будь все иначе, неизвестно как бы закончилось. Если у вас больше нет вопросов, тогда я полечу домой. Можно на пару минут вас, Ссашшин? По вашей личной просьбе.
– Говорите, Касим. Леон все знает.
– Я не нашел никаких следов. Скорее всего, вам смогут помочь только секретные службы вашей Империи, Ссашшин. Мне очень жаль, что у меня не вышло посодействовать. Мое предложение о работе в силе. Может быть, вы передумаете позже. Я отправил вам контакты. Всего доброго, господа. Было приятно с вами сотрудничать.
Мы тепло распрощались со следователем. Надеясь, что нужда нас больше не заставит иметь дела с Бюро по работе с опасными преступниками.
– Ты хотел поговорить со мной, Ссашшин, – устало сказал Леон. – Обсудим, и пора спать. Уже поздно.
День выдался и правда долгим. Один день на Глизе сойдет за неделю на Маре.
– Ты знаешь о намерениях Руссо выдать Аделин замуж за братьев Риччи, двоих одновременно? – едко спросил я.
Реакция Морелли мне сказала все за него. Наверное, мне стоило подождать, когда он закончит пить кофе.
– Не-ет! – просипел тот откашлявшись. И багровея то ли от ярости, то ли от кашля. – Шеи им сверну! Риччи мне не нравится. И его сыновья, может, внешне приятные, но по своей сути такие же, как их отец и сестра. И Аделин не предмет торговли! Я все решу!
– И каким образом? Не ругайся с ними на эмоциях. Забыл, какой властью они обладают? Аделин нужно отправить на учебу. На этом и сосредоточимся. А ты поразмысли, как отвадить Риччи. Может быть, Торезу подключить? Она неприятна тебе, но что она думает сама? Тоже считает отличным вариантом, или по указке родителя действует, от которого так зависит? Сейчас первично позаботиться о дочери, Леон. Неприязнь можно взращивать позже. И если Тореза так тебе противна, почему ты до сих пор официально на ней женат?
Если бы можно было стать угрюмее, Леон бы стал.
– Я понял, Ссашшин. Сделаю, что смогу. Если уж быть откровенным, вы меня все раздражаете, – затрясся он от нервного смеха и, чуть успокоившись, снова уткнулся в очередную чашку кофе, выудив последние капли из большого медного кофейника с изогнутым носом. – И почему моя дочь так быстро повзрослела?
Горестно вздохнул и, закрыв глаза, замер в кресле.
– Спокойной ночи, Леон, – прошелестел я и тихо выскользнул за дверь, оставив его одного.
Меня ждала птичка.
***Аделин не спала, когда я возвратился. Сидела как воробей, завернувшись в одеяло. Распущенные волосы устроили путаницу на голове. Сверкали возбужденно золотистые глаза.
– Почему не спишь? Сегодня был сложный день, – осторожно спросил я ее.
– Ждала тебя, одной мне неспокойно.
– Я скоро, – раздевшись, направился в ванную.
Вернулся к Аделин и скользнул к ней под одеяло. Она так и лежала обнаженная. Мы тесно переплелись объятиями, прижимаясь кожа к коже, я неторопливо целовал ее податливые мягкие губы, не разжигая страсти, а успокаивая и лелея. Птичка закинула ногу мне на бедро и зарылась носом в шею. Одной рукой выводя узоры на моей спине.
– Люблю тебя, птичка, – шепнул ей засыпая.
И сквозь сон услышал слова, смысл которых понял позже.
– Тогда я надеюсь, ты поймешь, Ссашшин, и простишь, – тихо шептала она в ответ. – Я тоже люблю тебя.
Глава 37. Падение
На контрасте с первым днем на Глизе неделя прошла подозрительно умиротворенно.
Подозрительно. Потому что я не верил, что птичка перестала тревожиться, и продолжал наблюдать.
Аделин затаилась. Она больше не поднимала речей о моих фантомных женщинах из прошлого. Вела себя спокойно и расслабленно, погрузившись в музыку. И в нас.
Это была неделя, когда над нами наконец не нависала опасность и, пусть фальшиво, проблемы отступили с переднего плана на задворки.
Фальшиво. Потому что я не верил своим глазам. Зато полагался на чутье. И разум, которые твердили мне, что такие резкие превращения невозможны. Ничего не изменилось, значит, и все тяжелые мысли хитрой пичуги оставались при ней. Будь я другим, я бы легко купился на ее внешнюю беззаботность.
Подозревай я, чем это закончится, не был бы столь лоялен и терпелив. Я давал ей время на музыку, без лишних встрясок и эмоциональных качелей. Аделин нужно было взять от мэтра за неделю на
