Подсластить победы горечь (СИ) - Иванова Татьяна Всеволодовна

Фенелла чинной статуей застыла на своей скамеечке, мысленно погрузившись в последний вечер, проведенный рядом с Сидом. Его смуглые руки, по контрасту с которыми ее кожа сияла как перламутровая. Его темные, бездонные глаза. Его вопрос: ты счастлива со мной? сорвавшийся с четко очерченных губ. Частый, не требующий ответных слов, вопрос. Ее опущенные на несколько мгновений ресницы, вздох и полуулыбка в ответ. И он стремительно склоняется к ее губам…

Из сладких воспоминаний принцессу толчком вырвало ощущение тревожной опасности, резко сгустившееся вокруг трона.

Два кубка с вином на золотом подносе, поднесенном темнокожим рабом. Один кубок для владетеля, другой — для короля. Хищный интерес в ледяных глазах Генриха Таубена. Стремительно сереющая от ужаса Диана. И не выпить такое вино — значит, оскорбить дарителя. Владетель неторопливо взял ритуальный кубок, предназначенный для него самого. Боэланд, помедлив пару секунд, протянул руку к оставшемуся на подносе сверкающему сосуду с вином. Время остановилось.

Потом Диана бросилась к подносу и перехватила королевский кубок.

— Я никогда не пила натолько легендарное вино, это ведь «Маркаб»? — поступок не просто невежливый — скандальный, но… Но никакие, даже самые шокирующие поступки землянки не могут спровоцировать военные действия между Борифатом и Остарией. Среди придворных, собравшихся на торжественном приеме, глупцов не было, мертвая тишина воцарилась в зале.

Боэланд мгновенно обхватил рукой запястье Дианы, как раз в ту секунду, когда она стремительно поднесла кубок к губам, с силой сжал пальцы и вытащил кубок из руки охнувшей от боли женщины.

— Вы собрались выпить мое вино? Как невежливо. Вернитесь на свое место.

Диана молча, с откровенной мукой смотрела ему в глаза. Не могла сказать вслух, что вино отравлено. И послушаться, отойти в сторону не могла. Король, не сводя с нее глаз, сделал глоток из кубка. Владетель, одновременно с ним, тоже глотнул ритуальный напиток.

— Я не знаю, что пьете вы, мой царственный брат, — усмехнулся король, переведя взгляд на Альрихара, — но в моем кубке действительно королевский напиток. Узнаю драгоценный Маркаб. Узнаю и благодарю вас.

Волна тревожного шепота прокатилась среди придворных. Дон Цезар в два широких шага оказался рядом со своим повелителем, явно с целью, помешать королю, допить яд из кубка. Помешать любой ценой, потому что наглеца, прервавшего ритуал мирной встречи двух властителей, ждал, по крайней мере, арест.

— Я не отказался от предложенного вами вина, но видите, как встревожены мои придворные? — спросил Боэланд у Альрихара. — Это потому, что мой отец умер как раз после кубка Маркаба. Вы слишком молоды, чтобы знать об этом, мой царственный брат, но с тех пор, — повествовательным тоном продолжил король, жестом подзывая к себе пажа, — Маркаб не принят на королевских приемах. Вы не знали, это вас извиняет.

Только теперь и Диана Ардова и начальник королевской охраны чуть успокоились. Его величество нашел возможность уклониться от ядовитого кубка. Шустрый паж, получив указание короля, исчез из глаз.

— Вино проверено на анализаторах прогрессоров, — с вызовом заявил владетель. — Я бы никогда не вручил вам отравленное вино. Вы меня оскорбляете.

Возмущение Альрихара резануло своей наигранностью. Боэланд скользнул взглядом по напряженному Таубену.

— То вино, от которого умер мой отец, тоже проверили на анализаторах прогрессоров, — вздохнул его величество, как бы не замечая вызывающей реплики молодого правителя. Внимательно посмотрел на Диану. — Поскольку состав яда прогрессоры установить не смогли, противоядие они тоже не подобрали. Но что нам с вами, мой царственный брат, до странных анализаторов пришельцев? Мы сейчас проверим вино нашими, как они говорят, варварскими способами. То вино, которое погубило моего отца, проверить оказалось невозможно, ибо король осушил кубок до дна. А теперь мы имеем возможность удовлетворить любопытство, не так ли?

Альрихар промолчал. Один из пажей поднес к трону крысу, завернутую по самое горло в плотную ткань.

— Это не просто оскорбление! — выдохнул владетель, бледнея от ярости. — Это…

— Если вино не отравлено, я выполню любую вашу просьбу, — ледяным тоном остановил король готового сорваться молодого правителя Борифата. — Любую, не противоречащую рыцарскому кодексу чести.

Альрихар замер, не договорив. Любая просьба — это непомерно много, если ее обещает исполнить король страны.

— Но если вы по наущению своего эмиссара преподнесли мне яд на дружественной встрече, — так же холодно продолжить говорить Боэланд, — то пусть нога Таубена никогда не ступит на землю Остарии.

Альрихар кивнул. Три пажа, между тем, увлеченно влили в пасть крысенку несколько ложек драгоценного напитка и запихнули зверька в птичью клетку. Крысенок тут же освободился от сковавшей его провощенной ткани и замер, тревожно глядя вокруг черными глазками и шевеля длинным носом.

— Он и не думает подыхать, — ехидно заметил Альрихар.

Один из пажей эффектным жестом водрузил рядом с клеткой песочные часы.

— Мы подождем положенное время, мой отец умер не сразу, — спокойно ответил Боэланд. — Как здоровье вашего наследника, мой царственный брат?

Владетель не ответил. И в наступившей тишине Генрих Таубен тихо спросил у архиепископа Остарии, молча сидевшего чуть в стороне.

— Вы так внимательно меня изучаете, сеньор Леонтий. Во мне что-нибудь не так?

— Вы уверены, что хотите услышать ответ?

— Да, хочу.

— Но вы понимаете, что я отвечу вам правду? Не посмотрю на то, что королевский прием — не самое удобное для этого место? — владыка удобнее перехватил посох, на который опирался двумя руками.

— Я не боюсь правды.

— И вы понимаете, что мои слова будут о духовной составляющей вашей личности? Вы действительно хотите это услышать?

Светловолосый прогрессор, нарушив все писанные и неписанные правила королевского приема, отошел от кресла владетеля Борифата и приблизился к креслу архиепископа.

— Это такой ритуал? — со скепсисом уточнил он. — Три раза вы спросили, хочу ли я услышать правду? Хочу. Говорите.

— Вы напрасно думаете, что ваши слова, ваши мысли, ваши чувства — исключительно ваши собственные, — неторопливо произнес старый епископ, чуть наклонившись вперед. — Их навязывают вам те темные духи, которые оплели вашу душу. Вы их принесли с Земли и здесь откормили.

Таубен скептически усмехнулся.

— Их подсказки усиливают вашу интуицию. Вы часто неведомым путем, без опоры на факты, знаете то, что не знают другие, — тихо продолжил владыка Леонтий, и прогрессор перестал улыбаться. — Но вы дорого платите за это. Вы не способны видеть вещи такими, какими они являются на самом деле. Вы смотрите на мир взглядом поработивших вас темных духов, не своим собственным.

— То есть, по-вашему, я ведьмак?

— Пока еще нет, строго говоря. До тех пор, пока вы страдаете от навязанных вам мыслей и чувствований, вы — не ведьмак.

— Сумасшедший старик! Маразматик, — на языке прогрессоров пробормотал Таубен.

Король вздрогнул и невольно сжал кулаки. Но так и не признался, что хорошо понимает язык пришельцев. Промолчал.

Тем временем крысенок повалился на дно клетки, пискнул и вытянулся.

— Сдох! — торжественно возгласил паж.

— Но почему? — почти искренне удивился Альрихар. Характерно, что испуга за собственную жизнь в его глазах не было.

— Никогда, никогда, мой царственный брат, не пейте Маркаб, — поучительно произнес Боэланд, — если не знаете, как знал ваш отец, почему от него умирают. Есть такие отравы, которые анализаторы не регистрируют.

Эмиссар прогрессоров Борифата отвлекся от архиепископа и торжествующе смотрел на короля. Фенелла больше не сомневалась, что именно по его наущению Боэланду подсунули вино из вездехода погибшей экспедиции геологов. И теперь Таубен точно знал, что вино ядовито, что местные правители отлично об этом осведомлены. Преступление владетеля Борифата можно было считать доказанным.