Уильям Шатнер - Возвращение
Таким образом, тетрион-импульс достиг корабля, и маленькая его часть возвратилась к источнику после взаимодействия и отражения от того, что осталось от импланта Кирка.
На мостике «Томеда», замаскированного в сотнях тысяч километров от Нового Титана, «Челленджера» и его судна-компаньона, Тран изучал возвратный сигнал на тетрион-импульс, который он послал. Это были отнюдь не хорошие новости.
– Командор, – сказал он, не осмеливаясь взглянуть. – Имплант был удален из Кирка. – Он подготовился к смерти, ожидая первый удар луча дизраптора.
Однако вместо этого, он почувствовал, что Сэлэтрель стоит позади него и изучает экраны из-за его плеча.
– Мне говорили, что это будет невозможно, – сказала она ровным голосом. Так было с тех пор, как она убила своего центуриона. Трану это напомнило о Воксе.
– Вы хотите, чтобы я послал более четкий сигнал, командор?
– Он будет обнаружен?
– Наверное, – сказал Тран.
– А если это так, то как долго судно Звездного Флота будет оставаться в неведении, что поблизости есть замаскированный корабль?
Тран знал, что нет ответа, который мог бы ее порадовать.
– У Звездного Флота больше опыта в маскировочных устройствах, чем мы подозревали, командор. Я полагаю, что они обнаружили бы наше присутствие в считанные минуты.
Сэлэтрель прошла вперед, держа руки за спиной, и встала напротив главного экрана. Тран видел, что она все еще держит свой дизраптор. Она не убирала его в кобуру с тех пор, как стреляла последний раз.
– Мне говорили, что имплант невозможно будет удалить, – повторила она. Тран знал, что она говорит сама с собой. – Мне сказали, что, даже если так, программа Кирка будет держаться. – Сэлэтрель повернулась лицом к Трану и остальному экипажу мостика. – Похоже, меня обманули, ведь так?
Никто не проронил ни слова.
– У нас есть только один шанс, – сказала Сэлэтрель. Она шагнула назад и вперед перед изображением «Челленджера» и меньшего, темного судна в стороне. – И это – шанс, что Кирк убъет Пикарда. Только тогда уважение к моей семье восстановится. Есть возражения?
Никто не шелохнулся, все даже боялись дышать.
– Пикард должен умереть. Борг и Федерация должны уничтожить друг друга. И тогда крылья Ромуланской Империи охватят все звезды галактики.
Сэлэтрель повернулась к «Челленджеру».
– Ведите нас, субкомандор. Полный импульс. Просканируйте оба корабля высокочувствительными сенсорами, затем возьмите избегающий их курс за солнце. – Она оглянулась через плечо. – Они будут искать нас. Но не найдут.
Тран собрался, готовясь к тому, что должен сделать.
– Со всем уважением, командор. На что мне калибровать сенсоры? Что точно мы ищем?
– Я хочу знать место и положение Кирка. Мне также нужно узнать, находится ли кто-то из Борга на том судне.
– Борг? – удивился Тран.- На судне Федерации?
– Борг лгал к нам, субкомандор, объявляя себя нашим союзником. Что если они играли в эту же игру и с Федерацией? Что, если другой Рупор на том корабле помогает Звездному Флоту готовиться к нападению на нашу Империю?
Тран был потрясен такой возможностью. Работая с Боргом, ромуланские отступники открыли им почти все военные тайны Звездной Империи. Если бы Борг решил двинуться против Империи, объединясь с могуществом Федерации…
– У нас бы не было бы никакой защиты, – сказал Тран. – У нас бы не было… ничего.
– Кроме чести, – ответила Сэлэтрель. – По крайней мере, Трасиус и я пришли к такому выводу на том уроке. Честь – единственное, что никакой враг не может отнять у вас, если вы только сами не дадите этому случиться. – Ее глаза потемнели. – А я этого не позволю. Какова бы ни была цена.
Тран размышлял над словами командора.
Возможно, она была права.
Даже если все мечты диссидентов были потеряны, даже если это ведет Империю к гибели, Тран мог все еще требовать благородной смерти. По крайней мере.
Или, подумал он прагматично, убить Сэлэтрель и взять командование над «Томедом».
Он установил курс на пересечение с «Челленджером». На ближайшие два дня война против Федерации в расписание не входила.
Еще было время, чтобы принять решение.
Тран был уверен, что оно будет правильным.
От этого зависела его честь.
ГЛАВА 38
Кирк стоял перед зеркалом в лазарете, изучая себя в форме – белом свитере, темно-красном форменном пиджаке и черных брюках с полосками. Он повернулся спиной, затем снова посмотрел в зеркало. Момент – и он увидел, как его отражение тоже повернулось, но с трехсекундным опозданием. Форма сидела идеально. Единственным, чего не хватало, была эмблема Звездного Флота.
Он снова взглянул на крошечный значок, который ему выдали вместо эмблемы. Значок был приколот на пиджак – дельта Звездного Флота, посаженная на прямоугольник. Предполагалось, что он действовал как коммуникатор; это, однако, не мешало ему быть датчиком, фиксирующим и передающим все его движения корабельному компьютеру. Кирк решил, что он все-таки скучал по старой ручной модели. «Ты становишься старомодным», – подумал он.
Он вышел из пациентской части и обнаружил уснувшего перед экраном компьютера Маккоя в своей передвижной коляске. Коляска была значительно улучшена по сравнению с той, к которой был прикован Крис Пайк. Но и Маккой был в лучшей форме, чем Пайк. И поддерживающая рама, которую он носил под одеждой, позволяла ему двигаться так, словно он все еще был полон сил.
Как только Кирк подошел поближе, доктор встрепенулся. Для Кирка это все еще было шоком – видеть своего друга в таком удручающем состоянии. Но и его собственное состояние было немногим лучше. Пока доктор Башир не дал ему болеутоляющих, боли в суставах от имплантов были почти невыносимыми.
– Костоправ, ты говоришь они… «реплицировали» эту форму?
Маккой прикрыл глаза, словно все еще не мог привыкнуть, что он снова видит Кирка.
– Всего лишь забавное новое имя для «синтезатора», как я понимаю.
Кирк осторожно ощупал надрез на затылке. Маккой сказал, что благодаря последним достижениям медицины кость и кожа закроют рану менее чем за пять дней.
Но пяти дней у Кирка не было.
– Ты подумал над тем, что я сказал тебе? – Спросил Маккой.
– Ты действительно считаешь, что они бы пошли на это?
Маккой улыбнулся.
– Не спрашивай, как это случилось, но для этих людей ты герой. Да, черт побери, все мы, ископаемые с «Энтерпрайза», теперь герои.
– Мы просто делали свою работу, – пожал плечами Кирк.
– Джим, пойми одно: эти люди сделали бы что угодно, если бы думали, что смогут тебе помочь.
Да, Кирк уже обдумал это. Маккой хотел, чтобы он взял видоизмененный шаттл, отключил искусственную гравитацию и внутреннее увлажнение, довел корабль до скорости, близкой к световой, – и позволил бы относительности сделать свое дело. Эйнштейновское растяжение времени не работало при сверхсветовых скоростях, но оно, разумеется, оставалось в силе, когда речь заходила о скоростях досветовых. Маккой считал, что если бы Кирк совершил недельный полет, то за три года, что он будет отсутствовать, медики Звездного Флота нашли бы путь, как избавить организм Кирка от нанитов.
– Проблема в том, Костоправ, что ты не можешь с уверенностью гарантировать мне даже неделю жизни с этими нанитами.
– Но ведь стоит рискнуть, разве нет?
Кирк пожал плечами.
– Когда-нибудь она все же должна закончиться, Костоправ.
– Я никогда не дожил бы до ста сорока четырех лет с таким пораженческим отношением, как у тебя.
– А каков рекорд? – Спросил Кирк.
Маккой ухмыльнулся.
– Ты сейчас на него смотришь. И я уже запланировал вечеринку по поводу моего стапятидесятилетия.
Кирк снова оглядел лазарет. Во стольком ему хотелось разобраться. Почти восемьдесят лет истории пробежали мимо него. И насколько он мог судить, этот корабль смог бы с легкостью заткнуть за пояс оба его «Энтерпрайза». Новые друзья, новые враги. Особенно Борг.
Хотя почему-то многое, из того, что Маккой ему рассказал о Борге, Кирк никак не мог запомнить. Как будто ему не полагалось об этом помнить…
– Что случилось со всеми, Боунз? Вы все еще собираетесь вместе. Ругаете старого капитана?
Маккою удалось и улыбнуться и в то же время казаться печальным.
– Садись, Джим, – сказал он.
Когда Кирк опустился на краешек стола, Маккой в который раз пустился в воспоминания.
Вот какими они были.
Адмирал Павел Чехов – глава Звездного Флота. Книги, написанные им после ухода на пенсию, в которых описывались их приключения на «Энтерпрайзе», «Потемкине» и «Сидонии», сделали родными в каждом доме имена членов его команды.
Хикару Сулу – президент Совета Федерации в течение беспрецедентных трех сроков. Кирк знал, что его рулевой всегда увлекался политикой, и ему было приятно думать, что Сулу продолжает свою работу, ведя вперед корабль государства.
