По дороге на Оюту. Наперегонки со временем (СИ) - Мария Лунёва

По панели управления расползался иней.

- Мама, холодно, - голосок Юлы был такой жалкий. Поправив одеяло, я прижала её ещё теснее к себе.

Впереди послышался гул. Красная точка медленно взвилась вверх.

Сунир поднял судно.

Я ждала. Надеялась, что он прилетит к нам, но вместо этого корабль устремился ввысь и скрылся из виду.

Не думая, я закрыла Юле лицо, чтобы она не увидела, как мужчина, которого она называла папой, её бросил.

Окно покрывалось толстым слоем льда, а я всё пыталась высмотреть в небе красную точку.

Но миранец улетел.

Последний просвет исчез.

Мы сидели в обледенелой капсуле.

Тепло, его не осталось.

Прижимая к себе Юлу, я ощущала полное бессилие и дикий ужас.

Я укутала её во всё, что только было, оставив себе лишь куртку. Но при этом страшнее всего мне было замёрзнуть раньше своей девочки и оставить её здесь одну. Я не представляла, что она будет чувствовать, когда поймёт, что я не двигаюсь.

Но и развернуть одеяло на ней я не могла.

Вместо этого я прижимала её всё сильнее к себе, стараясь, чтобы даже моё дыхание доставалось ей. В уголках моих глаз льдинками застывали слёзы. Ног я уже просто не чувствовала.

Да и холода, если честно, тоже.

Моё зрение затуманилось, и появилась слабая резь в глазах. Слёзы застывали, не успев скатиться. Моё сознание мутнело.

- Мама, ты не спи, - голосок Юлы всё ещё удерживал меня на поверхности. - Папа придёт за нами.

Слабо кивнув, я ощутила жгучую боль в глазах, слёзы не могли пробиться наружу.

- Конечно, милая, твой папа лучший мужчина во всей Вселенной. Он обязательно придёт. Он нас никогда не бросит. Мы прилетим на Оюту. Вместе. Добрый доктор пересадит тебе новое сердечко, и мы будем жить одной крепкой семьёй.

- И у меня будет братик?

- Будет, - каждое слово давалось мне с трудом, но замолчать было страшнее. - Всё у нас будет.

- А ты папу Сунира любишь?

- Я очень его люблю, - произнеся эту, казалось бы, ложь, я поняла, что не обманываю. Миранец был мне не безразличен. Шмыгнув потёкшим носом, только поджала губы. Я понимала его. Шансов у нас не было, и он предпочёл спасти свою жизнь. Но...

Но мне было так страшно остаться одной.

Вскинув голову, я пыталась хоть что-нибудь рассмотреть сквозь толщу льда.

- Пожалуйста, Сунир, - прошептала я одними губами, - не бросай нас. Я тебя умоляю.

Глава 54

Минуты проходили одна за другой.

Я чувствовала, как ворочается Юла, но уже ничего не могла ей сказать.

Лицо сковало, глаза горели огнём, льдинки слёз мешали нормально моргать. Стоп я просто не ощущала. Они занемели.

Осознавая, что умираю, я всё пыталась прижать Юлу плотнее.

Страшнее всего мне далось осознание, что я проиграла. Очередной мужчина меня предал. Но я не могла злиться на него.

Останься он с нами, нас было бы тут трое.

Он имел право на спасение.

Он не обещал за меня жизнь отдать.

Это я рискнула и проиграла.

Юла что-то тихо спрашивала, постукивая кулачком по моей груди, но её слов я уже не разбирала. Видно, суждено мне было умереть не на Трепе, так здесь.

Но Юла.

Она ведь будет здесь одна. Меня трясло от понимания собственного бессилия.

Словно во сне я услышала нарастающий гул. Моя девочка снова ударила меня, пытаясь растормошить, но для меня было уже поздно. Катер качнуло, и он завалился набок. Не удержавшись, я упала на холодную металлическую дверь.

- Мама - испуганный крик дочери вынудил меня совершить очередную попытку прийти в себя и открыть глаза, но они слиплись, покрытые корочкой льда.

Что-то взревело. Юла визжала, откидывая одеяла. Это причиняло мне душевную боль, но я не понимала, что происходит.

- Огонь, мама, - эти слова я четка разобрала. - Мы горим!

Бред! Наверное.

Мои руки попытались удержать ребёнка. Послышался странный скребущий звук, и Юлы не стало: кто-то выдернул её из моих рук.

- Папа, ты вернулся!

Сунир?! Неужели не бросил, меня перекривило от немых рыданий. Он позаботится о Юле. Теперь мне было уже не так страшно. Он её не оставит.

- Папочка, мама больше не говорит. Она не шевелится.

Голосок отдалялся.

Он её уносит и правильно, чтобы меня не видела. Не нужно ребёнку смотреть на мёртвую мать. Это то, что не забывается никогда.

Но не успела эта мысль потухнуть в моей голове, как кто-то выдернул меня из катера.

- Припозднился я, детка, - шепнул мой миранец, - но успел. Ничего и не таких выхаживал. Обморожения в космосе дело частое и поправимое. Держись, моя крошечка. Сейчас всё будет хорошо.

Он понёс меня в общий отсек. Я снова слышала привычный гул ядра.

- Так Юла, остаешься в кресле и не встаёшь. Сначала мы позаботимся о маме, а потом уже я устрою тебя. Будешь пока сидеть рядом со мной. А после я уложу тебя в каюте.

- Угу, - слышать её голосок было почему-то больно.

В моей голове всё перемешалось.

Я чувствовала, как руки миранца избавляют меня от верхней одежды. Его пальцы касались моего лица, и это причиняло адскую муку. Услыша тяжёлый стон, я не сразу поняла, что это мой голос.

- Ничего, - шепнул Сунир, - всё подживёт, но одежду придётся срезать.

Моё тело крутили в разные стороны. Миранец тяжело сопел.

- Подвёл я тебя уже во второй раз. Ноги вашей больше на таких станциях не будет. Так глупо подставиться.

Его пальцы коснулись поясницы. В том месте, где всё ещё был шрам от пули. Открыв рот, чтобы сказать, что не виню, я не смогла выдавить из себя ни одного внятного звука.

- Молчи, - рыкнул он глухо. - Не рви кожу на губах. Всё обморожено.

Я понимала, о чём он. Моё тело словно в огне горело. Вроде обморожение, а болит как ожог.

- У мамы глаза странные, - шепнула Юла.

- Она их обморозила, доченька. И это очень плохо.

Меня уложили в капсуле на спину. Что-то холодное и склизкое коснулось лба и щёки. Сунир чем-то покрывал мою кожу.

- А это что? - вопросы дочери помогали мне сориентироваться в происходящем.

- Это регенерирующая мазь. Она будет маме пока вместо кожи. Под ней всё быстро заживёт, и она станет какой же красивой, как и была.

- А мне такое надо? - этот вопрос дочери заставил сое сознание встрепенуться.

- Нет, мама тебя очень любит, поэтому сумела сберечь. Она молодец.

- Да, она сказала, что ты вернёшься за нами и не бросишь. А потом вы родите мне братиков.

- Так прямо и сказала? - несмотря на этот, казалось бы, пустой разговор руки мужчины быстро покрывали моё тело чем-то склизким. Что-то плавно вошло в мои ноздри, и дышать стало легче.

- Это поможет, - шепнул Сунир, - и я рад, что ты не усомнилась во мне.

Сыновья, конечно, хорошо, но я бы не отказался и от дочурки.

Улыбнувшись, я ощутила острую боль на нижней губе. Во рту тут же появился привкус крови.

- Тихо, Криста, не усугубляй.

Он как будто отошёл. В ногах я услышала лёгкую возню. Лодыжку что-то укололо. Ноющая боль пронзила мышцы, заставив меня зашипеть.

- Хорошо, значит, всё лучше, чем выглядит. Ещё укол, но в большой палец. Он был не столь болючим. Я почти его не заметила. - А это плохо!

Что-то звякнуло и щёлкнуло. Открыв глаза, я поняла, что не вижу ничего кроме тумана. Очертания предметов стирались. Вяло покрутив головой, не смогла ничего рассмотреть, только свет и тёмные пятна.

- Папа, что с мамиными глазами? - шепнула Юла.

- Ничего, милая, так бывает, - он подошёл. Надо мной зависло что-то чёрное. - Криста, это временно. Роговица восстановится. Всё будет в порядке.

С этими словами он положил мне на глаза всё тоже нечто похожее на густой вязкий гель. И снова укол.

Всё это причиняло такую адскую боль, что хотелось просто впасть в беспамятство.

- Усыпи, - шепнула я в надежде, что он услышит.

- Нельзя, Криста. Терпи, я знаю, как это больно. Я был на твоём месте. Прости меня, но я не мог по-другому. Иных вариантов спасения просто не было. Мне нужно было поднять корабль. И сделав виток, зачерпнуть вас в трюм. Это очень опасно, не рассчитай я всё как следует, вас бы или раздавило, или погребло. Я мог напороться на скалу и повредить выдвижной трап. Мне нужно было время. Ты прости за это всё. Моя вина, но я всё исправлю. Я обещаю.