Камп Де - Рука Зеи
— Но Гизил же ускользнет!
— Пусть его.
— Ну уж нет! Кто ты такой, чтоб командовать королевой квирибскою?
— Главнокомандующий, вот кто! Немедля остановитесь, иначе, клянусь ногтями Кондиора, я вас сам потоплю!
— Кишка тонка! Навались, мальчики!
— Ах так? — Барнвельт повернулся к Тангалоа. — Передай вниз: полный вперед — зарядить носовую катапульту — подвернуть на цель.
Хотя в ходе обмена любезностями «Доурия Деджаная» успела вырваться вперед, более крупный «Джунсар» вскоре достал ее.
— Шарахните им разок поверх кормы, — распорядился Барнвельт. Постарайтесь только ни в кого не попасть.
Банг! — сработала катапульта. Огромная стрела чуть ли не с человека длиной с воем пересекла узкое пространство между кораблями. Барнвельт рассчитывал, что она пролетит над королевой с приличным запасом. Однако то ли цель оказалась чересчур заманчивой, то ли качка не дала как следует прицелиться, но на деле вышло несколько по-иному: стрела зацепила мантию Альванди, сорвала ее с сановных плеч и унесла далеко в море, где трепыхающийся на лету символ власти вместе со снарядом с грандиозным «бултых!» исчезли под водой. Саму королеву при этом развернуло задом наперед и шмякнуло о палубу. На помощь ей тут же кинулась одна из амазонок.
Распорядившись прекратить греблю, она погрозила «Джунсару» кулаком. Барнвельт повсюду видел довольные ухмылки, поскольку самодурство королевы Альванди бельмом на глазу выпирало далее во флоте, который возглавляли такие незакомплексованные личности, как принц Ферриан Сотаспийский. С этого момента все приказы Барнвельта стали выполняться беспрекословно.
«Я и Наполеон!» — подумал Барнвельт. Если б они только знали, кто он такой на самом деле…
Когда они приблизились к Сунгару, клочья терпалы стали попадаться так часто, что то и дело цеплялись за весла. Поглядев в длинный кришнянский телескоп, Барнвельт увидел, что навстречу им выходит корабль, охранявший вход. Галера уже успела вернуться на свое место и теперь затягивала затычку из терпалы в устье канала. В глубь его поспешно удалялся вельбот.
Сунгарцы готовились к обороне. Барнвельт передал: «Привести в действие план номер два».
С великим обменом сигналами и дудением в трубы флот перестроился. Две группы посудин, переделанных из обычных галер в десантные транспорты за счет уменьшения числа весел, расползлись по флангам, в то время как Барнвельт на «Джунсаре» повел маджбурскую эскадру прямиком к затычке, которая перекрывала уходящий в глубь Сунгара проход.
Пиратская галера осталась стоять на страже внутри канала, соединенная с терпаловой затычкой путаницей канатов. За ней по каналу уже двигались какие-то другие суда.
Барнвельту пришло в голову, что сунгарцы решили продолжить переговоры, но тут капитан «Джунсара» указал ему на коричневый вымпел вызова, лениво полоскавшийся на топе грот-мачты сторожевой галеры.
— Вот вам ответ, владыка мой, — объявил он. Мгновением позже глухо стукнула катапульта, и над разделявшей противников полоской воды принялись чертить дуги свинцовые ядра и толстые оперенные дротики. Когда эта полоска еще больше сузилась, к ним добавились стрелы, выпущенные из луков и арбалетов. По распоряжению капитана «Джунсара» матросы огородили бак щитами, чтобы Барнвельт и его спутники могли наблюдать за происходящим с большей безопасностью.
— Не учинить ли и нам стрельбу? — осведомился капитан.
— Нет, покуда они не будут так добры вместо нас пристреляться, отозвался Барнвельт.
Он повел телескопом по сторонам, пытаясь разглядеть, следуют ли остальные эскадры разработанному заранее плану, хотя из-за нанесенной теплым ветром дымки видно было ничуть не лучше, чем невооруженным глазом.
Между «Джунсаром» и его соседом с правого борта плюхнулся снаряд.
— Давай! — крикнул Барнвельт, и на носах кораблей маджбурской эскадры захлопали катапульты.
Дирк сполна познал то беспокойное чувство, с которым главнокомандующий отдает последний приказ, выполнения коего можно ожидать с более-менее обоснованной уверенностью в самом начале битвы. Очень хочется внести в планы последние усовершенствования, но теперь уже поздно, и исход боя целиком и полностью ложится на плечи простых бойцов.
О загородку из щитов стали с грохотом и звоном ударяться всевозможные летающие предметы. Треск и взрыв воплей на корме возвестили, что огонь защитников угодил в цель.
Барнвельт, выглянув из-за щитов, обнаружил, что лишь затычка из водорослей и несколько метров чистой воды отделяют его от галеры, сторожившей вход. Галера беспрерывно стреляла, снаряды неслись у них над головой с протяжным гудением и свистом. Четыре маджбурские галеры вплотную приблизились к затычке и стреляли в ответ, хотя, уткнувшись носами в водоросли, могли использовать только передние катапульты, а лучникам на баках было просто не развернуться.
С атакующих галер на тараны полезли люди с крюками и граблями, растаскивая на длинные пряди золотисто-коричневую вязкую массу с пурпурными поплавочками. Пряди они передавали наверх остальным, чтоб покрепче вцепиться в затычку. Прямо на глазах у Барнвельта один из багривших водоросли был подбит стрелой и рухнул в воду. Место его тут же занял другой.
Протяжное шипение над головой заставило Барнвельта поднять взгляд. Это был один из планеров Ферриана, который закладывал вираж над вражескими позициями. За ракетами его тянулся длинный хвост желтого ясуварного дыма. Когда планер пролетал над сторожевой галерой, с него посыпалось что-то похожее на дождь. Барнвельт знал, что это была пригоршня стальных стрелок, великое множество которых принц Ферриан наготовил для своих авиаторов.
Другой планер долетел до основного поселения, где тоже что-то сбросил. Там поднялось облако дыма и как следует ахнуло, хотя Барнвельт не заметил, чтобы вся эта пиротехника причинила какой-либо реальный ущерб.
Хрясь! Чугунное ядро из вражеской катапульты проломило загородку в двух щитах от Барнвельта и кегельбанным шаром прокатилось по палубе бака. Двое матросов бросились заменять расколотый щит. Внизу, среди водорослей, уже валялось несколько человек. Барнвельт увидел, как одно из тел как-то странно дернулось, и мельком углядел у самой воды пятнистую шкуру. Привлеченные кровью, собирались фондаги, или ядовитые угри.
Одна из маджбурских галер уже завела на палубу несколько косм терпалы и начала табанить, но, как следует натянувшись, те одна за другой порвались. Над головами прошипел еще один планер. На сторожевой корабль просыпался град мелких снарядов, не причинивших никакого вреда.
— Владыка мой Сньол! — крикнул капитан «Джунсара». — Сюда движется принц Ферриан!
Барнвельт добежал до кормы в тот самый момент, когда Ферриан, стройный и смуглый, уже перемахивал через фальшборт, сверкая на солнце своими воронеными доспехами. Экипаж вельбота, доставившего его с «Куманишта», устало опустил весла под кормой «Джунсара».
Несколько секунд Ферриан переводил дух, после чего выпалил:
— Некий странный флот приближается к нам с севера, владыка мой! Один из летунов моих узрел его с высоты.
— Что за флот?
— Пока не ведомо, но послал я другой планер выяснить.
— Кто же это может быть? Королю Ростамбу стало стыдно, и он решил прийти нам на выручку?
— Все возможно, но более вероятно, что сие флот Дюра спасать идет дружков своих разбойничков!
Дюр! Барнвельт про него и думать забыл. А между тем неистовая перестрелка с сунгарцами не ослабевала.
— Я отправлюсь с вами на «Куманишт» и посмотрю, что можно сделать, решил он, после чего обратился к Тангалоа: — Оставайся здесь. Просигналь на транспорты, чтоб не высаживали лыжный десант до следующих указаний.
«Было бы совсем ни к чему, — мрачно размышлял он, слезая по веревочной лестнице в вельбот, — подвергнуться нападению с моря в разгар столь тонко разработанной операции».
Оказавшись на борту авианосца, он принялся нервно расхаживать по планерной палубе, отходя в сторону во время взлетов и посадок. Наконец планер, посланный к северу на разведку, вернулся и с грацией бабочки скользнул на палубу, где был подхвачен матросами.
Авиатор вылез из него со словами:
— Еще четверть часа, и оказался бы я в море из-за нужды в горючем! Владыки мои, флот надвигающийся, и впрямь принадлежит Дюру, что без сомненья по парусам видно квадратным в манере Ваандао бурного.
— Сколько их там? — спросил Ферриан.
— Насчитал я четырнадцать великих кораблей да еще, пожалуй, столько же поменьше.
Барнвельт прикинул в уме.
— Если мы будем держать сунгарцев заткнутыми, у нас еще останется преимущество, чтоб разобраться с Дюром.
— Не видали вы еще великих кораблей дюрских, — угрюмо огрызнулся Ферриан. — На крупнейших галерах у них не менее чем по тысяче народу на каждой, и одною лишь целую эскадру наших раздавить можно, как жуков под каблуком! А посему, владыка мой, извольте-ка поскорей проявить ту изобретательность сверхъестественную, о коей Альванди все уши нам прожужжала, покуда солнце заходящее не высветило лучами своими картину грустную, как вы, я и все наши вояки бравые на корм отправляются фондагам. Итак, зер, каковы будут распоряженья?
