Алексей Ефимов - Путешествие вверх
Эта мысль вернула Вэру к реальности. Единственное, что он теперь мог, — узнать как можно больше о файа Сети, сохранить их хотя бы в памяти… даже сознавая, что это совершенно бессмысленно.
* * *Устроившись поудобнее, он прикоснулся к весму. Экран вернулся в стену, но затем все стены стали экранами. Пара повисла в звездной пустоте. Хьютай застыла, прижав правую руку к браслету.
Из невероятной глубины экранов на них устремилось изображение. Они неслись над бесконечными равнинами Энго, миновали множество селений и городов, — бесформенно-кирпичных, каменно-плоских, застроенных белыми башнями. Мелькали бесчисленные фигурки файа, — то в разнообразных, до ряби в глазах, одеждах, то обнаженные.
Все они говорили на одном языке, но на этом их сходство и кончалось. Некоторые файа, по мере сил, имитировали образ жизни рутенцев, другие, — иных разумных рас, подвластных Сети, или известных ей только из записей предков. Везде в глаза паре бросалось множество молодежи, — настоящей молодежи, — и детей. В Энго не было никаких запретов на деторождение, — начавшийся три тысячи лет назад демографический взрыв продолжался до сих пор. Всего через пару тысяч лет файа заселили бы всю не-планету, — но даже сейчас большая часть их молодежи улетала в иные миры. В Энго оставались лишь те, кому здесь нравилось. А после смерти их тел их матрицы отсылались в Тийат, — интеллектронный мир, другую не-планету, даже отдаленно не похожую на Энго…
Анмай опустил глаза, поняв, что вновь слишком отвлекся. Внизу проплывали огромные, сказочно красивые сады с множеством разбросанных по ним зданий. Всё это окружали старомодные, громоздкие крепостные стены.
Он усмехнулся, заметив множество стройных фигурок между деревьев и на берегах озер. Это странное поселение называлось Золотыми Садами. Но если те, товийские, были названы так лишь в издевку, то эти вполне подходили к названию. Эти огромные храмы красоты впервые создали ещё золотые айа. Воплощая древние мечтания о рае, они были главной святыней его народа, и традиция создавать их была самой главной. Такие сады были даже в Фамайа, и его предки происходили из них…
Здесь, как и встарь, собирались, — и разводились, — лучшие, самые красивые файа. В Садах не применяли никакой генной инженерии, — лишь старинное скрещивание и отбор. Но за тысячи лет даже столь примитивные методы, — как и раньше, — давали результат. Все обитатели Садов были поразительно красивы, уступая лишь золотым айа. Собственно, те изначально и создали их именно для развития чисто физической красоты, но результаты оказались, как это часто бывает с вмешательством в наследственность, неожиданными. Вся каста Мечтателей вышла из касты, предназначенной в начале лишь для чувственной любви. Постепенно они перестроили всю Сеть, по сути, создав её заново. Но все их усилия, в конечном счете, оказались напрасны. Можно вывести расу прекрасных и даже расу гениев, но нельзя превзойти тех, кто начал восхождение на миллиарды лет раньше. И нельзя уцелеть, если Древние объявляли войну. Какие бы усилия ни прилагались, чтобы одолеть Мроо, они неизменно брали своё.
Но даже это правило, наверное, имело свои исключения.
* * *Анмай встряхнул волосами. С ним часто случалось такое, — увидев что-то удивительное, он мгновенно задумывался, сплетая цепи ассоциаций так, что порой не мог даже толком вспомнить, что же он видел, — лишь свои мысли. Теперь, когда он час за часом смотрел на мелькание зданий, лесов, машин и лиц, его мысли вновь начали разбегаться, умножаясь почти бесконтрольно.
Все файа Энго жили в открытом, почти бесконечно разнообразном мире, — но, большей частью, они лишь перебирали придуманные для них развлечения, не желая обучаться и работать. Злыми их нельзя было назвать. Добрыми тоже. Они никогда не совершали преступлений, — но никогда и не мешали им. Игра, сати, отношения с Йэннимуром, даже война с Мроо, — всё это для большинства файа было лишь парой строчек в новостях. Они не стремились ни к чему духовному. Их творческий дух проявлялся лишь в поисках новых наслаждений. Но за порогом смерти, там, где остальных поглощал вечный мрак, их сознания обретали новую жизнь, ничем не похожую на старую. Впрочем, обо всем этом ещё живущим оставалось лишь гадать.
* * *Он встряхнул волосами, вновь поняв, что отвлекся. В разверзшейся перед ним звездной бездне медленно росло последнее пристанище бессчетных душ файа, — не-планета Тийат, тоже огромная, хотя и не столь большая, как Энго. Её форму было почти невозможно осознать, — головоломное сплетение, узел замкнутых на себя мебиусовых плоскостей, столь сложный, что при первом же взгляде на него сознание начинало тревожно вибрировать.
В самых общих чертах Тийат походила на исполинского зеркального ежа. Между раскаленных добела концов её причудливо скрученных петель сгущался непроглядный мрак. Никто не знал, как Тийат выглядит изнутри, — она ничем не походила на Энго. Построенная пять миллиардов лет назад, она всё же смогла установить контакт с Сетью, и даже согласилась принимать её души. Правда, файа не были уверены в мотивах её древних неведомых строителей. Как это обычно бывает с интеллектронными системами, Тийат ушла очень далеко за пределы понимания живущих. Файа Сети каждый год посылали туда пятьсот миллионов матриц, ничего в сущности, не зная, о том, что их там ожидает. Конечно, они могли общаться с Перешедшими, однако вовсе не были уверены, что они существуют в Тийат на самом деле. Как и не были уверены в том, что они НЕ существуют. Или что существуют частично, — чтобы осознать, в какой степени сохранились их личности, нужен был интеллект, равный коллективному интеллекту не-планеты, а таких под рукой не нашлось.
Но, чем бы ни была Тийат, — она стала их бессмертием, их надеждой на вечную жизнь. Пускай никто не знал, что его ждет, когда настанет срок расстаться с телом, — но Тийат, её сверхинтеллект, стали мечтой и богом расы файа, — богом слишком непонятным, чтобы влиять на неё хоть сколь-нибудь заметно.
Чем бы ни занимался её безмерно огромный коллективный разум, — внешне это не проявлялось никак. Тийат не интересовалась окружающей её Вселенной. Живые файа, пытавшиеся понять её, напоминали муравьев, ползающих по экрану компьютера. «Укавэйра», чья разумная сущность была ближе к сущности Тийат, наконец, заключила, что не-планета погружалась в себя: она полностью ушла в свой выдуманный мир, бесконечно более сложный, чем реальный. Для живого существа это было бы безумием, — если отвернуться от мира, он не исчезает. Для не-планет, с их многослойным сознанием и многослойными же автономными функциями это значило нечто иное: они не бежали от Реальности, а просто поднимались над ней, и, когда Хьютай перешла к последней, третьей не-планете Сети, Анмай решил оставить загадку Тийат на потом.
Девять Миров были колыбелью Союза Файау, — цивилизации, в конечном счете покинувшей эту Вселенную, чтобы строить собственную. Но, уходя, файа не разрушили свою родину, и даже не отключили основные механизмы. Так поступали многие сверхрасы. И три тысячи лет назад в мир, где Анмай провел два самых счастливых месяца своей жизни, пришли новые хозяева…
Девять Миров стали совсем не такими, как он помнил, но что-то от их духа осталось. Из всех миров Файау Сеть заселила их первыми, ещё до открытия Линзы и миров Эрайа, до того, как началась кровавая Игра. То ли из-за этого, то ли из-за огромного отдаления от основной части Сети, их развитие пошло своим путем.
Сеть в основном развивалась и росла вокруг Энго, в галактическом ядре А-8376. Девять Миров находились в центре бывшего Союза Файау, их отделяло от Энго триста миллионов световых лет. Сеть хотела заселить и другие не-планеты Файау, но симайа опередили их. Все они, начиная с великой Р`Лайх, Файау оставила им. Обычные же её планеты, когда-то заселенные, а потом оставленные файа, мало подходили Сети, либо из-за огромного удаления, — они были разбросаны по всей Вселенной, либо из-за слишком близкого соседства с симайа…
Как бы то ни было, Девятка уже изначально отличалась от других миров Сети. В начале она была очень похожа на них, — пока не стала прибежищем тех, кого не устраивала бездушная жестокость Игр. Там жили только файа, и было запрещено сати. Несколько лет назад Девять Миров официально отделились от Сети, но продолжали поддерживать с ней связь. В сущности, если Эрайа и другие миры Игр стали заповедниками для убийц, то Девятка стала заповедником идеалистов, — сторонников идей Файау. Таких набралось шестьдесят миллиардов, — почти столько же населяло Девять Миров во времена Союза. И дети в нем тоже составляли около пятой части…
Файау не смогла создать содружество разумных рас, но уживалась с ними мирно, — по крайней мере, после Великой Очистки. Современная Девятка вообще не имела колоний, а своих кораблей у неё было не больше тысячи. Два исполинских, размером с планету, Сверх-Эвергета делали её самой большой силой в Сети, но Девять Миров не пытались помешать Играм, они лишь спорили…
