К. Л. Андерсон - Жестокие ангелы
— Нет, ничего подобного. Что-то происходит. Что-то реальное.
Блум отвернулся, чтобы встать лицом к сцене, но она успела разглядеть, как выражение его лица сменилось разочарованием.
— А также это единственное место на Дэзл, где я один контролирую все камеры. Итак, мы можем побеседовать без вмешательства клерков.
Он махнул рукой в сторону стоявших рядами кресел, обтянутых бархатом, что означало приглашение сесть. Сири взглянула на ближайшее место, прикинула, сколько времени ей понадобится, чтобы выбраться отсюда, если вдруг придётся, и предпочла просто опереться о подлокотник.
Блум пожал плечами:
— Я никогда не намеревался говорить с вами об этом. Думал, что в конце концов найду способ использовать свои умения, чтобы снова обрести и восстановить хоть отчасти своё бывшее положение и власть. Но после того как Дэзл пришла в упадок, нам тоже пришлось несладко. — Он посуровел. — У них не было права поступать так, как они поступили. Не было права.
«Он говорит об обливионцах или о Кровавом роде?»
— Может быть, и об одних и о других.
— Когда вы покинули нас, а ваша начальница осталась, я понял: кое-что менялось, кое-что важное. В противном случае ваши люди никогда бы не озаботились настолько, чтобы оставить здесь стража. Поэтому я сам инициировал собственное небольшое расследование. — Он стал застенчиво рассматривать кончики своих пальцев. — Мне по-прежнему разрешается свободно путешествовать по работе, как и любому из нас. Это значит, что я могу многое увидеть и услышать, если хорошо подумать.
Он снова выдержал паузу, ожидая от Сири комплимента.
— Вы превосходите всех не только в этом, уверена, — сказала она. «О господи, он что, был на Госпитале? Он видел там Бьянку?»
Он вёл себя весьма уклончиво, но Сири владело странное чувство, что, по мнению Блума, она сама была способна на большее. Она была напугана. Хотя изо всех сил по-прежнему старалась слушать и сохранять спокойствие.
Шёпоты, казалось, вплотную сгустились вокруг Блума.
— Я видел только, что клерки проводили чрезмерно много времени, путешествуя на Госпиталь и обратно.
— Госпиталь? — Её голос звучал требовательно и неестественно. К этому времени он должен был знать: что-то произошло. Но она не могла ничего сказать. Она не осмеливалась.
Блум кивнул:
— Это было ужасно странно. Госпиталь сам по себе — система замкнутая. Его клерки — отдельная ветвь службы безопасности. Я вначале подумал, что это, возможно, нечто вроде нового тщательного расследования. Но вскоре понял — это не совсем так. Не просто расследование.
Руку Сири пронзила острая боль. И только тогда она осознала, как сильно сжимала подлокотник кресла.
— Что же вы обнаружили?
«Бьянка. Я знала это. Я знала это…»
Блум огляделся по сторонам. Сири прикусила губу, чтобы сдержать крик. Шёпоты, казалось, становились громче, чётче, будто для того, чтобы поведать ей о чём-то.
Или подсказать что-то Блуму.
— Вы хоть что-нибудь слышали о том, как организована работа клерков? — спросил он.
Сири показалось, что пол уплывает у неё из-под ног, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить.
— До нас доходят слухи о чём-то новом…
— Это не слухи, — сказал Блум. — Это реальность. И она значительна.
— Ладно. Ладно. Не то, на что мы надеялись, но придётся упорно следовать этой мысли. Итак, какова эта новая система? Как она функционирует?
— Я не знаю, — признался Блум. На его лице и в его голосе отразился гнев. — Я пытался разузнать. Приложил все старания. И поверьте, мои технологии не хуже тех, которыми располагаете вы. По крайней мере, не худшие в системе Эразмус. Но мне до сих пор ничего не известно. Единственное, о чём мне доподлинно известно, — это о существовании некоей непосредственной связи между человеческими существами, при которой возможно напрямую делиться знаниями, от разума к разуму.
— Вы говорите о телепатии, — сказала Сири. — Автоматизированная телепатия?
Но Блум медленно покачал головой:
— О нет. Нечто гораздо более непристойно-грязное, недопустимое. — Его голос дрожал от избытка эмоций. — Я говорю о жертвах клерков. Обо всех, кого они убили или заставили исчезнуть.
— Что? — воскликнула Сири, вскакивая на ноги. — Что?
— Годами об этом ходили слухи, — продолжал Блум. — О том, что клерки разработали способ… высасывания человеческого существа из человека. Сифонирование, как они это называют. Они извлекают дух, саму сущность, голос, извлекают вас. Они запирают его в ловушки, обращая жертвы в ничто. Остаются лишь голоса, потоки которых струятся через эфир от клерка к клерку.
— Невозможно, — произнесла Сири, но её голос звучал неубедительно. «А как же насчёт шёпотов? Шёпоты в системе». — Нелепо.
— Я знал об этом, — сказал Шон. — Я знал, что они обратились в голоса. Я по-прежнему слышу их. Это не иллюзия.
«Стоп. Хватит».
Но Шон не остановился.
— Голоса, — заговорил он снова. — Я был прав. Сири, ты тоже их слышишь. Ты слышишь их через меня.
«Шон, прекрати, пожалуйста. Это невозможно. Никак».
— Громче-тише. Громче-тише. Все эти голоса. — Низкий голос самого Блума прозвучал почти нараспев. — Потерянные, пойманные в ловушки, порабощённые. Вот чем они занимаются в секретном крыле Госпиталя.
Сделать вдох, подумать — всё стоило Сири усилий. Но бесконечные шёпоты, как раз на пороге слышимости, заполнили её мозг. Она вовсе не воображала их. Они были реальны. Она чувствовала, как они резонировали в её ушных хрящах.
— Да, так и есть. Ошибки быть не может. Мы слышали Бьянку. Они заключили её в ловушку. Если бы мы могли точно установить, найти закономерность, мы разрушили бы ловушку и выпустили её…
— Прекрати. Успокойся!
Брови Блума поползли вверх.
— Простите, координатор?
— Извините. — Сири покачала головой. К счастью, Шон утих, и она сумела сосредоточиться на мужчине, который находился перед ней. — Во многом надо разобраться.
— Знаю, и у меня были на это годы. Но… вы верите мне?
— Я верю ему, Сири. Это абсолютно логично и разумно.
— Я не знаю, — ответила она Блуму. И Шону: — Вы предоставили мне недостаточно доказательств.
— Но вы чувствуете, что это правда. Я знаю.
— А я не знаю, — ещё раз повторила она, но слова её прозвучали неуверенно.
— Обещайте, по крайней мере, что вы изучите вопрос. — Блум дотянулся до Сири и взял её за руку. — Я ничего не могу поделать за пределами этого места. Они наблюдают за мной. Они наблюдают за всеми нами. Все думают, что камеры вмонтированы в роботов-уборщиков, но я думаю, в самом деле, за нами следят эти сущности, голоса.
— Сделаю всё, что смогу. — Сири потёрла лоб. Где-то в глубине её разума не находил покоя Шон. Было похоже, что он хочет разбить её череп и упорхнуть на свободу в поисках голосов, доносимых ветром.
В конце концов, кем был сам Шон, как не голосом в её голове?
— Благодарю. — Блум выпустил её руку. Он улыбнулся. Задумчиво и устало. — Возможно, нам не стоит продлевать нашу встречу. Они будут следить за нами. Я провожу вас.
Он спустился с ней на лифте. Прогулка по этому мавзолею роскоши и великолепия причиняла мучения. Сири вдохнула пыль и подумала о голосах, сущностях, заключённых в ловушки и передаваемых на утверждённой клерками частоте.
Неужели это возможно? Неужели это правда?
— Я не хочу, чтобы так было, но чувствую, что так есть.
«Я знаю. Но… как?»
— Это как раз то, что мы должны установить, Сири. Если им каким-то образом удалось залучить в ловушку сущность Бьянки…
Она так глубоко погрузилась в эту внутреннюю беседу, что с трудом поняла, как они добрались до главного выхода.
— Спасибо, что выслушали меня, Сири. — Натио Блум снова сжал её руку. — Надеюсь, что скоро сможем поговорить ещё. Но я настоятельно прошу вас быть осмотрительной. С клерками нельзя шутки шутить. Даже представителям миров Солнечной системы.
Сири кивнула и направилась прочь. Она шла по центральным улицам среди слабо мерцающих теней.
Когда Сири Байджэн пропала из вида, Блум вернулся в театр. Он медленно поднялся на сцену, наступив на парочку переключателей, которые заглушали вибрации, пробегающие под полом.
Добрался до авансцены и дотронулся до выключателя.
Зажглось освещение зрительного зала. Почти всё пространство исчезло: балконы и фрески, бархатный занавес, ало-золотые росписи. Осталась лишь потёрто-белая глухая пещера с рядами нелепых кресел, обтянутых красным бархатом, смотрящих на невыразительную белую сцену.
— И вот свершилось, — изрёк Блум, обращаясь к тому, кто мог бы это слышать. — На самом деле это так просто. Вырвите кого-то из привычной обстановки, создайте ситуацию, построенную на эмоциональном резонансе, расскажите свою сказку. Очень простая, обычная иллюзия. — Он постарался, чтобы в его голосе не звучали нотки разочарования, но не вполне в этом преуспел. — Теперь её мания обрела форму, и она сорвётся. Тогда, когда вы этого захотите.
