Клаудия Грей - Потерянные Звёзды
— Ты принес клятву…
— Хватит клятв, Сиена! — Тейн замер, чтобы обуздать свой гнев. — Прости. Я знаю, как много значит для тебя честь. Но дело не в том, храним ли мы клятву Империи. Речь идет о том, хранит ли Империя клятву нам.
Слишком многие из ее собственных сомнений находили отклик в его словах. Сиена помнила офицеров, погибших напрасно, слышала последний крик Пенри, вновь видела, как взорвался Алдераан. А теперь страдала уже ее мать.
Сиена уткнулась лицом в грудь Тейна. Ей казалось безопаснее произносить эти слова, находясь в тепле его рук:
— Я вижу тьму внутри Империи. Как можно ее не видеть?
Он накрутил на палец одну из ее прядок, и игривый жест резко контрастировал с тяжестью его слов:
— Если ты ее видишь, то я не понимаю, как ты можешь по-прежнему служить Империи только потому, что много лет назад, не зная всей правды, принесла присягу.
— Никто никогда не знает всей правды. И поэтому клятвы что-то значат. Иначе хранить их было бы слишком просто, разве ты не понимаешь? Мы смотрим в неизвестное нам будущее и обещаем хранить верность независимо от того, что произойдет, — вздохнула Сиена. — Моя клятва имеет значение для меня, но это не единственная причина, почему я остаюсь на службе.
— Тогда почему?
— Потому что Империя — больше, чем пороки и жестокость. — Ей тяжело было говорить, но Тейн заставил ее быть честной с самой собой. — Это еще и Сила, что удерживает Галактику от погружения в хаос, как это было во время Войн клонов. И на каждого мелкого коррумпированного чиновника приходится кто-то вроде Нэша Виндрай-дера, который искренне пытается поступать правильно. Если хорошие люди уйдут, разве это не сделает Империю еще хуже? Разве мы не должны остаться, чтобы изменить Империю, если можем?
— Все такая же оптимистка. — Тейн заколебался, прежде чем спросить: — Как Нэш?
— Сейчас лучше. В первый год после Алдераана было трудно, но он выдержал. Думаю, что он все еще одинок. — Сиена вспомнила ночь, когда Нэш предлагал ей отправиться в постель, а она отказалась. Тейну ничего этого не нужно было знать. — Он вспоминает о тебе время от времени. Ненавижу, что он вынуждает думать, что ты мертв.
— Я тоже.
Они лежали какое-то время в тишине, ее голова покоилась на груди Тейна. Сиена вспомнила те первые несколько месяцев в Академии, когда они все были так доверчивы, так уверены в своем месте в Галактике. Неужели прошло всего шесть лет? Казалось, пролетела целая жизнь.
— Сиена, — голос Тейна прозвучал настороженно, — хочу задать вопрос, который тебе, возможно, не понравится. Выслушай меня, ладно?
Девушка подумала, что раз уж она не прикончила любимого за вступление в Альянс, то обо всем остальном он мог говорить, не опасаясь за свою жизнь.
— Спрашивай.
— То, что происходит с твоей матерью… Ты не спрашивала себя, вдруг все это — очередное испытание? Еще одна игра из тех, что постоянно разыгрывает Империя со своими военными?
Если бы только она могла поверить, что эти «тесты» имеют целью закалить их, послужить великой цели… Неужели она действительно когда-то злилась на Тейна, предположившего иной вариант? Воспоминание о собственной наивности смутило Сиену. За последовавшие после Академии годы девушка узнала, что Империя постоянно проводит такие испытания веры на прочность. Может быть, эти тесты были необходимы, чтобы вовремя обнаруживать слабые места персонала. Но использовать дружбу двух молодых курсантов, только чтобы разорвать их связь с родным миром… в такой жестокости было что-то незрелое, почти детское.
Может быть, Империя проверяла ее, подставив мать под суд, но Сиена в этом сомневалась. Скорей всего, случившееся с мамой было обычной, тупой провинциальной коррупцией. Все участники всё знали, но молчали, потому что слишком боялись кары со стороны имперских чиновников.
Сколько же нужно всего изменить, от Императора до самого последнего служащего! И с чего начать?
— Не думаю, что происходящее с мамой является частью какого-то большого заговора, — сказала она, больше ничего не добавив. — Ты доверяешь своему начальству в Альянсе?
Она ожидала, что Тейн сразу скажет «нет», — людей, которым он доверял, можно было пересчитать по пальцам. И конечно, подонки, заправлявшие Альянсом, не удостоились такой чести. К ее удивлению, он ответил:
— Некоторым. Большинству, на самом деле. Знаешь, мне даже не пришлось спрашивать разрешения, чтобы приехать сюда. Они уверены, что я мог уйти только по уважительной причине, и верят, что я вернусь. Конечно, некоторые их мечты о совершенной Галактике, которую они хотят построить, совершенно безумны. Но по крайней мере, они уважают людей, с которыми служат.
Сиена не могла поверить своим ушам. Тейн Кайрелл наконец нашел власть, к которой не питал ненависти, и эта власть оказалась повстанческой? Конечно, он хотел убедить ее покинуть Империю; и она решила, что ради этой цели он высказал бы и более дикие вещи.
— Как давно ты с ними?
— Присоединился несколько месяцев назад. — Большим пальцем он провел по ее скуле, лаская даже таким простым движением. — Сначала я только перевозил припасы, но когда война разгорелась… теперь я чаще в бою.
— Знаешь, я узнала тебя на Хоте.
— Ты там была? — Лицо Тейна стало белым как мел. — Я говорил себе, что Флот настолько огромен… я надеялся, что шансы встретить тебя… не думал, что это случится.
— Я никогда не была в опасности, — произнесла девушка, садясь и стягивая одеяло вокруг себя. Ей тяжело было чувствовать его ужас при мысли, что ей больно. — Я узнала маневр, когда ты развернулся в ногах АТ-АТ. Тут же поняла, что учудить такое мог только ты.
— Только один человек во всем Флоте смог бы узнать меня по манере вождения…
— Может быть, Сила направляла нас. Сводила вместе, хотя мы должны быть разделены.
Ее слова заставили его поморщиться. Как и следовало ожидать, Тейн не настолько изменился, чтобы удариться в религию.
— Кажется, я воспользовался фальшивыми документами собственного изготовления, чтобы пересечь Галактику и добраться до тебя. Никакая Сила в этом не участвовала.
Девушка подняла руку, словно защищаясь:
— Ладно-ладно.
Тейн сел рядом с ней и обнял за талию. Небо за пределами Крепости стало почти черным.
— Слушай. Знаю, ты не готова уйти со мной сегодня. И может быть, не решишься присоединиться к Восстанию.
— Никогда.
— Но если бы я знал, что ты сможешь оставить Империю когда-нибудь… просто для того, чтобы вернуться сюда или начать новую жизнь в другом мире…
Он обещает бросить Восстание и присоединиться к ней, если она дезертирует? Сиена не хотела этого знать.
— Я не собираюсь уходить, по крайней мере не раньше, чем отслужу весь срок. Если имеется шанс, что хорошее в Империи может перевесить плохое, наш долг — не упустить его.
— Империя прогнила насквозь. Наш долг — уничтожить ее.
Они снова расходились, и, наверное, так будет всегда. Сиена знала это. Но эти жестокие факты показались такими не важными, когда он снова обнял ее, а она прильнула к нему. Они никогда еще так не любили друг друга — и не были так далеки друг от друга.
* * *На следующее утро был суд.
Суд. Это слово звучало слишком официально и помпезно для поспешного, никчемного разбирательства. Сиена сидела на полукруглой скамье, которые были расставлены по всей судебной палате. Она была в своей форме с красными и синими квадратами, соответствующими чину имперского лейтенанта. Рядом с ней сгорбился отец, не в силах видеть на скамье подсудимых свою жену в наручниках.
Прокурор — мужчина с маленькими ладошками и сальными волосами — монотонно перечислял пункты обвинения. В перечне не было ни единого довода, который не мог бы подделать мало-мальски опытный в цифровых технологиях человек. Защита сразу же указала бы на это. Если бы у матери была защита.
Но теперь адвокат был разрешен только в гражданских делах и никогда — в суде за преступления против Империи.
В голове Сиены все еще звучал голос Тейна: что, если Империя испытывает ее веру? И страшилась ответить любимому даже мысленно.
Он ушел поздно ночью, чтобы успеть на какой-то красноглазый челнок, — и она никогда не узнает, куда он улетел. Тейн официально, по всем правилам этикета попрощался с ее отцом; папа оказался достаточно догадлив, чтобы позволить Сиене одной проводить Тейна до краулера. Они целовались так долго и так страстно, что у девушки распухли губы. Она чувствовала это до сих пор и была рада доказательству, что он действительно был с ней.
