Роберт Силверберг - Другие тени Земли
Постепенно я начал понимать, что натворил. Еще раньше гуманоиды построили мне родомагнитный корабль, на котором я отправлялся в долгие полеты в космос, работая прямо на борту. Мне нравилась абсолютная тишина и сознание, что я — единственный человек на миллионы миль вокруг. Теперь я потребовал этот корабль и отправился в путешествие вокруг нашей планеты, чтобы узнать, почему тот человек возненавидел меня.
Старик кивнул на смутные тени, неутомимо возводящие в темноте удивительный дворец.
— Вы догадываетесь, что я увидел, — сказал он. — Горькую пустоту, запертую в роскошной тюрьме. Гуманоиды слишком успешно заботились о безопасности и счастье человечества. Людям не нужно было делать абсолютно ничего.
Он взглянул на свои руки, еще умелые, но покрытые следами многолетних усилий, сжал их в кулаки, потом вновь разжал.
— Я убедился, что существует нечто худшее, чем война, преступление, нужда и смерть. — В его низком звучном голосе появилась невыразимая горечь. — Полная пустота. Люди сидели, ничего не делая, ибо им нечего было делать. В сущности, они были узниками, их капризам потакали, но не оставили возможности для бегства. Возможно, поначалу они пытались во что-то играть, но теперь играть стало не на что. Большинство подвижных игр согласно Высшему Закону были сочтены слишком опасными для людей. Занятие наукой было запрещено, поскольку в лабораториях могли возникнуть опасные ситуации. Учеба стала ненужной, поскольку гуманоиды могли ответить на любой вопрос, искусство стало лишь мрачным отражением пустоты. Намерения и надежды перестали, существовать. Исчезла цель, ради которой стоило бы жить. Можно было заняться каким-нибудь невинным хобби, бессмысленно играть в карты или идти гулять в парк — все под бдительным надзором гуманоидов. Они были сильнее людей и лучше их во всем, за что бы ни брались, будь то шахматы, плавание, пение или археология. Для расы людей все это должно было кончиться тотальным комплексом неполноценности.
Ничего удивительного, что меня хотели убить! Невозможно было убежать от этого мертвого бездействия. Никотин оказался вреден, алкоголь нормировался, наркотики запретили, за сексом наблюдали. Даже самоубийство противоречило Высшему Закону, и гуманоиды научились убирать все потенциально смертоносные предметы.
Глядя на последние блики заката на тонкой палладиевой игле, старик снова вздохнул.
— Вернувшись в Центр, я попытался модифицировать Высший Закон. Мне и в голову не приходило, что он будет понят настолько буквально. Теперь я понял, что нужно его изменить, дать людям свободу, чтобы они могли жить, как хотят, развиваться, работать, развлекаться, рисковать, если им это нравится; делать выбор и отвечать за последствия.
Однако, тот человек прибыл слишком поздно. Я слишком хорошо построил Центр, слишком хорошо обезопасил Высший Закон от человеческого вмешательства — даже своего собственного.
Покушение на мою жизнь, заявили гуманоиды, доказывает, что система обороны Центра несовершенна. Поэтому они собираются эвакуировать все местное население на другие планеты. Когда я попытался изменить Высший Закон, меня отослали вместе с остальными.
Андерхилл взглянул на сидевшего во тьме несчастного старика.
— Но ведь у вас есть иммунитет! — удивленно сказал он. — Как они могли заставить вас что-то сделать?
— Я пытался защищаться от этого, — сказал Следж. — Закодировал s программах, что без прямого указания гуманоиды не должны меня трогать, ограничивать мою свободу действий и входить туда, где я нахожусь. К сожалению, я слишком старался защитить Высший Закон от каких бы то ни было поправок.
Когда я подошел к башне, чтобы модифицировать программы, они пошли за мной и не позволили мне коснуться главного переключателя, а когда я не послушал, игнорировали мой иммунитет. Они схватили меня и сунули в космический корабль, объявив, что я хочу изменить Высший Закон, а значит, стал таким же опасным, как любой другой человек. Отныне я никогда не должен был возвращаться на Винг-IV.
Старик беспомощно пожал плечами.
— С тех пор я в изгнании. Мое единственное желание — положить конец гуманоидам. Трижды пытался я вернуться с оружием на борту, чтобы уничтожить Центр, но их патрульные корабли всякий раз успевали заметить меня, прежде чем я подходил достаточно близко для удара. В последний раз они захватили наш корабль и поймали моих товарищей. Из их памяти убрали несчастливые воспоминания и опасные намерения. Меня, благодаря иммунитету, еще раз отпустили на свободу.
Так я стал беглецом. Год за годом я вынужден был перебираться с планеты на планету, пытаясь опередить их. Я опубликовал мои родомагнитные открытия на добром десятке планет, пытаясь вооружить людей силой, которая сможет противостоять гуманоидам. Однако, родомагнетизм — опасная отрасль науки. Те, что знакомятся с ней, тем более требуют опеки, согласно Высшему Закону. А гуманоиды всегда прибывали слишком быстро.
Старик снова вздохнул.
— Они передвигаются на своих родомагнитных кораблях и могут размножаться бесконечно. Винг-IV, должно быть, кишит ими, а теперь они стараются ввести Высший Закон на всех планетах, где живут люди. Убежать от них невозможно — их нужно уничтожить.
Андерхилл смотрел на аппаратуру, похожую на игрушку, на длинную блестящую иглу и матовый свинцовый шар на кухонном столе. Потом шепотом спросил:
— И вы надеетесь уничтожить их… вот этим?
— Если мы вовремя успеем закончить это.
— Но каким чудом? — Андерхилл покачал головой. — Таким маленьким устройством?
— Оно достаточно велико, — заверил Следж, — ибо это то, чего они не понимают. Они отлично справляются со всем, что знают, но сами по себе — не творцы.
Он указал на стол.
— Этот аппарат выглядит невзрачно, но он — нечто совершенно новое. Он использует родомагнитную энергию для синтеза атомов, а не для их расщепления. Как вы знаете, элементы середины Периодической системы более прочны, а энергию можно получить либо соединяя легкие атомы, либо разрушая тяжелые.
Голос его зазвучал вдруг неожиданно сильно.
— Это устройство — ключ к энергии звезд, поскольку звезды сияют энергией, полученной от ядерного синтеза — прежде всего превращения водорода в гелий, в так называемое “угольном” цикле. Это устройство запустит процесс синтеза как цепную реакцию с помощью каталитического эффекта родомагнитных лучей определенной интенсивности и частоты.
Гуманоиды не позволяют ни одному человеку приблизиться к Центру ближе чем на три световых года, но не подозревают о существовании этого устройства. Я могу, не сходя с места, превратить водород в морях Винг-IV в гелий, а большую часть этого гелия вместе с кислородом — в тяжелые элементы. Через сто лет астрономы вашей планеты отметят в той стороне вспышку Новой. И в тот момент, когда мы выпустим луч, гуманоиды должны замереть.
Андерхилл сидел в темноте, мрачный и насупленный. Старик говорил убедительно, его история походила на правду. Андерхилл видел черных молчаливых гуманоидов, неутомимо крутящихся вокруг растущих стен по другую сторону улицы. Он совсем забыл о своем отношении к жильцам Авроры.
— Вероятно, смерть ждет и нас? — спросил он хриплым голосом. — Цепная реакция…
Следж покачал головой.
— Каталитический процесс требует определенной, очень низкой интенсивности излучения, — объяснил он. — В здешней атмосфере излучение значительно сильнее, чтобы могла начаться какая-либо реакция. Мы можем даже запустить устройство здесь, поскольку луч без труда пройдет сквозь стену.
Андерхилл облегченно кивнул. Он был лишь мелким предпринимателем, обеспокоенным утратой фирмы и несчастным от того, что у него отнимают свободу. Он надеялся, что Следж уничтожит гуманоидов, но не хотел становиться мучеником.
— Это хорошо! — Он глубоко вздохнул. — И что еще осталось сделать?
Следж указал рукой на стол.
— Интегратор почти готов, — сказал он. — Малый термоядерный генератор — в этой свинцовой защите. Родомагнитный конвертор, настройка, катушки, зеркальные отражатели и фокусирующая игла. Нет только искателя.
— Искателя?
— Прицельного устройства, — объяснил Следж. — Оптический визир, как вы понимаете, не годится: за сто лет планета, наверняка, передвинется, а луч должен быть нацелен точно. Нам придется использовать родомагнитный ищущий луч с электронным конвертором, который покажет нам изображение. У меня уже есть осциллоскоп и чертежи остальных частей.
Он с трудом сошел с высокого стула и включил свет — дешевые лампочки, которые человек мог сам зажигать и гасить. Потом развернул чертежи и объяснил Андерхиллу, в чем тот мог бы помочь. Андерхилл обещал прийти завтра рано утром.
— Я могу принести какие-нибудь инструменты из своей мастерской, — добавил он. — У меня есть небольшой токарный Станок, на котором я делал части для модели, ручная дрель и тиски.
