Рутинная работа - Виктор Новоселов
Я очень удивился, может он потерял направление, заблудился. Он был молод, мог довериться чутью, которое нередко подводит неопытных путешественников, а молодецкая самоуверенность не позволила свериться с картой и компасом. Я крикнул несколько раз, но никто мне не откликнулся.
И я пошел к дереву, где висел парашют, посмотреть, вдруг что-то найду. Все было нормально, рядовое приземление. Я огляделся по сторонам, никого не видно. И тут что-то дернуло меня посмотреть вниз в овраг.
Обернулся, а там упавшее дерево, а на нем сидит мой брат. Я засмеялся и помахал ему рукой. Но он почему-то никак не отреагировал, и только через секунд десять, я разглядел что он не сидит на ветках а пронзен ими насквозь. Он сидел как на стуле, а под ним уже собралась довольно большая лужа крови. А я стоял наверху как вкопанный и не мог поверить, что это происходит на самом деле. Надо было бежать, помочь ему, но я не мог тронуться с места, понимая, что ему уже ничем не поможешь.
Уже потом следователи, прибывшие на место происшествия, сказали, что он оскользнулся на мокрой листве, когда приземлился на землю, освобожденный от строп, а дальше он поскользнулся и у него не было шансов спастись. Никто не виноват, несчастный случай. Но нет, каждый день меня донимает мысль, что это я виноват. То тяжелое чувство, с которым ты еще только познакомился, оно останется с тобой, как кара. Ты при жизни попал в ад, Алексей. Поздравляю!
Как ни странно, именно после этого разговора мне немного полегчало. Теперь я словно знал, что не я, не единственный человек на планете, которому приходится жить с этим. Даже больше, теперь я знал, что люди справляются и живут полноценно. День, за днем выигрывая эту борьбу.
С выпиской мне откровенно повезло. Уже следующей ночью снег прекратился, и утром Рита позвонила мне, сказать, что как только дороги расчистят они с Димкой приедут забрать меня домой.
Признаюсь, с большой охотой я собирал свои вещи в необъятную сумку. Я неохотно осознавал, что провел здесь больше года, хотя на самом деле существовал здесь всего два месяца. Палата, в которой я лежал, все была буквально заставлена моими вещами. Так же было много вещей, которые должны были ассоциироваться у меня с домом.
Рита, услышав призыв врача к тому чтобы максимально приблизить обстановку палаты к обстановке в нашем доме, немного переусердствовала. И теперь все эти вещи, просто физически не влезали в сумку. Тут даже были картины из нашего дома, но я хоть убейте, не помнил, что у нас дома висели картины.
Я набил сумку настолько, насколько это было вообще возможно. Оставшиеся вещи я раздал попавшимся мне в коридоре работникам больницы. Все они были очень рады моему выздоровлению и очень горды тем, что это произошло именно в этой больнице.
С тех пор как я очнулся, уже два раза рядовую больницу посещало телевидение. Один раз региональное, а второй раз федеральное. Откуда-то налетели целой толпой лоснящиеся, напомаженные «врачи больницы», которых я видел впервые. Они толкались своими огромными животами в холле при входе и раздавали интервью, о том насколько велик их вклад в мое лечение. Я хотел было возразить, что эти люди вообще тут не причем, но до меня корреспонденты так ни разу и не добрались.
И вот теперь я, опираясь на трость одной рукой, держал в другой огромную сумку, и сильно шатаясь из стороны держал курс на то чтобы покинуть эту больницу раз и навсегда. И как мне показалось, сегодня вся больница вышла меня проводить. Санитарки и медсестры постарше, провожали меня напутствиями о том, чтобы я не забыл поставить свечку в церкви за свое исцеление. Молодые медсестры заливисто смеялись и упорно пытались отнять у меня тяжелую сумку, хотели прикоснуться к этому моменту. Но я не давался, этот путь я должен сам пройти самостоятельно. Ведь меня выписывают, а значит, я здоров. Врачи больницы при виде меня жали руку и улыбались, ничего не говоря. Для них лучшей похвалой на свете было видеть, как в их больнице безнадежный пациент встал на ноги, точнее на ногу. Все они получали жалкие гроши за свою работу, им не оставалось ничего другого, кроме как находить радость в профессиональных успехах.
Уже подходя к лестнице, я увидел, что в коридор за мной высыпали и те, кто проводил целые дни в палатах вместе с близкими родственниками, ухаживая за теми, кто даже не может поблагодарить их. Люди, за долгое время превратившиеся в призраки под давлением своей нелегкой доли. Они провожали меня взглядом, и я чувствовал в этих уже, почти уже опустевших глазах, всплеск надежды. Многие из них застали момент, когда меня перевели сюда, тогда я считался абсолютно безнадежным. А сейчас они видели как я, своими ногами, тяжело пыхтя, покидаю эту больницу вполне здоровым.
В холле у дверей меня уже ждала Рита. Рядом с ней стоял больше похожий на морскую звезду малыш. Димка, сейчас одетый во много слоев теплой одежды, был копией своей мамы и смотрел на меня с плохо скрываемым страхом. Годовалый малыш боялся меня и все время сторонился, нам с ним еще придется пройти длинный путь, чтобы он начал воспринимать меня как близкого человека или, для начала, хотя бы просто перестал бояться.
Сейчас он, увидев меня, постарался глубже вжаться в капюшон и выглядывал оттуда с опаской. Надеюсь, его детская память не сохранит то время, когда я лежал скрюченным в кровати, бесцельно смотря куда-то перед собой. Надеюсь, в его маленькой головке не отпечатался образ папы, что провел много времени в забытье.
– А ты не меняешься, хоть бы кого-то попросил помочь. – Рита, увидев меня рассмеялась.
– Я сам могу пройти пятьдесят метров и одолеть десять ступенек. – Я лукавил, к этому моменту я уже понял, что на самом деле рановато взялся скакать с сумками по лестницам, и если коридор я прошел с гордо поднятой головой, то на лестнице мне стало туго.
– Такого дурака как ты, только могила и исправит. – Она уперла руки в бока, но видя, что я чуть не кувыркнулся на ступеньках, Рита тут же бросилась ко мне на выручку.
– В этом весь я. – И тут сердце больно кольнуло. Димка чуть дернулся, следуя за мамой в мою сторону, но на полдороги испугался и отвернулся, уставившись в пол.
– Это будет не просто, – Рита без труда поняла мои эмоции. – Но по сравнению
