Билл Болдуин - Осада
Брим был в Громкове 36 триада, когда операция «Вылет» подошла к концу. Это не явилось для него неожиданностью. Облачники в Кснаймеде были готовы дать отпор уже к концу двадцать восьмого числа. В последующие стандартные дни содескийские транспортные бригады потихоньку готовились к отступлению, чтобы сэкономить как можно больше жизней и ресурсов. Сразу после начала предутренней вахты тридцать шестого числа Брима разбудила тихая трель голофона в другой комнате — он ждал звонка и спал чутко. Осторожно освободившись из теплых объятий Марши, он прошлепал к аппарату, отключил видеоканал со своей стороны и нажал кнопку приема.
На экране появился Барбюс и спросил:
— Адмирал Брим?
— Я слушаю, старшина. — Брим включил встроенный в аппарат военный скраблер-декодер. — Ты где? — Тихий сигнал оповестил его о том, что Барбюс тоже пользуется декодером и оба прибора настроены друг на друга.
— В Министерстве обороны. Похоже, что Облачники пошли на прорыв.
— Когда? — нахмурился Брим.
— Около трех метациклов назад. Они начали атаковать не меньше чем в десяти местах по всему периметру Кснаймедской блокады.
— Где Ник?
— Тут, адмирал, в Министерстве. Он прибыл сюда через метацикл после начала событий, оценил ситуацию и сразу послал КА'ППА-грамму де Брю с приказом немедленно отойти на базу Земская в секторе Гривна — оставив всю вспомогательную технику, которую не сможет взять с собой. Затем маршал приказал мне, э-э… дать вам понежиться как можно дольше. Я побеспокоил вас только потому, что де Брю на КА'ППА-связи беснуется, как сухой кнарль, и требует связи с вами в реальном времени. Я сказал, что вы уже направляетесь сюда.
Брим поразмыслил над тем, что услышал. Операция «Вылет» должна была когда-нибудь завершиться, но все же…
— Спасибо, старшина. Буду, как только смогу. Если де Брю надоел тебе, просто прерви связь, а потом мы свалим это на КА'ППА-приемник. — Экран погас, и Брим на цыпочках вернулся в спальню за своей одеждой. За прежние годы столько его любовных приключений заканчивались таким вот предрассветным звонком, что он давно приучился складывать все свои вещи в одно место. По крайней мере хоть в темноте не шарить.
Когда он натянул сапоги, рука Марши легла ему на локоть.
— Уже уходишь?
— Да. Большая заваруха на Кснаймедском направлении.
— И времени совсем ни на что не осталось?
— Увы. В другой раз наверстаем.
В свете, идущем из гостиной, он разглядел, как она кивнула. Одеяла она не откинула — значит понимала, что положение критическое.
— Кто знает, когда он будет, этот другой раз.
— Что-то не так? — с внезапным беспокойством спросил он.
— Нет, все в порядке — только я боюсь, что наши с тобой чудные содескийские ночи подходят к концу. Креллингхем получил назначение в Авалон — то, которого всю жизнь добивался. А мне, пожалуй, придется его сопровождать, — Марша! Как давно ты об этом узнала?
— Пару недель назад, Вилф. Просто не хотела говорить об этом — кроме того, я ненавижу прощаться. Но больше откладывать нельзя — мы отправляемся завтра дневным рейсом.
Сам удивленный силой своей реакции, Брим перевел дыхание и заставил себя улыбнуться.
— Хорошо, что ты хранила это про себя. Я тоже ненавижу прощаться. — Он взял ее за руку. — Мы ведь еще увидимся?
— Где, в Авалоне?
— Ну да, если ты будешь там.
— А захочешь ли ты увидеться со мной, когда вместо медведиц перед тобой окажется целый ассортимент женщин, да еще моложе меня?
— Ты никогда не понимала, до чего ты соблазнительна, Марша Браунинг. И, думаю, никогда не поймешь. Но если ты уделишь мне время, пока я буду в городе, я почту за честь еще раз попытаться донести до тебя эту информацию.
Она протянула к нему лапы, и они обнялись.
— Буду в пределах досягаемости твоего голофона.
— Ты услышишь обо мне, как только я окажусь в городе, — сказал он, чувствуя ее слезы у себя на щеках.
— Обещаешь?
— Обещаю.
После долгого поцелуя он встал.
— Только не прощайся, — быстро предупредила она. Он пожал плечами, подыскивая подходящие слова, и наконец сказал:
— До встречи в Авалоне.
— До встречи в Авалоне…
Он вышел из квартиры и поехал в Министерство обороны с гнуснейшим чувством опустошенности, которое никак не желало проходить.
После тридцать шестого триада содескийский перевес в Кснаймеде начал быстро рушиться — Лига посылала туда все новые и новые подкрепления. Шестого тетрада блокада была полностью прорвана, и Негрол Трианский из Таррота начал вещать о новой победе Облачников. Он пообещал на всю галактику, что никогда и ни при каких обстоятельствах не отдаст ни одну из планет, «за которую уплачено священной кровью наших отважных Контролеров», он учредил целую серию особых наград для Кснаймедских ветеранов. На радостях он даже простил Хоту Орготу его неудачу при Авалоне, возвел его в ранг маршала и пожаловал ему золотой кушак «Маяка Лиги», одну из высших наград.
А ученые мужи обеих воюющих сторон в который раз объявили Космический Флот Лиги «непобедимым».
Когда корабли Оргота, согнанные в Кснаймед, вернулись к местам своей обычной дислокации, их содескийские противники, испытывая, как всегда, недостаток космической помощи, снова начали отступать. Казалось, этому не будет конца. Но при всей неутешительности военной обстановки на огромных пространствах Содески уже народились новые силы. После уроков, полученных в Кснаймеде, Урсис принялся перестраивать всю содескийскую военную структуру, а доктор Бородов неустанно увеличивал производство. Их деятельность почти не привлекала внимания средств галактической информации, нацеленных на более заметные факты сражений и побед. Но эта кропотливая работа все-таки замедляла неудержимое, казалось бы, продвижение Облачников, закладывая в то же время основу для драматического поворота событий — в том случае, если Содеске удастся продержаться еще немного.
Если, если…
Это короткое слово привело к тому, что однажды ранним утром Брим вместе с Ником Урсисом, доктором Бородовым и почетным караулом из двухсот медведей оказался в космопорте «Буденный». На обогреваемом озере только что совершил посадку и теперь выруливал на огороженный буйками фарватер «Царственный», один из новейших военных кораблей Империи. Его корпус рассекал белогривые волны, подымая каскады пены.
На его борту находились генералы Гарри Драммонд и Гастудгон Хагбут, прибывшие для ознакомления с содескийскими вооруженными силами (так, во всяком случае, значилось у них в командировочных предписаниях). Но с момента их высадки стало ясно, что прибыли они с единственной целью — решить, есть ли у Содески шансы на выживание в ближайшем будущем.
Гастудгон Хагбут, самый консервативный из имперских генералов, не стеснялся открыто спрашивать о том, есть ли смысл («или это сплошная дурь», как выражался он) снабжать содескийский фронт чем бы то ни было. В первое же утро переговоров он заявил, что отряд де Брю следует отозвать обратно в Авалон. Облачники по всем показателям, как он полагал, выигрывали эту кампанию — причем весьма умело.
Все последующие дни Брим убеждал его в обратном. Тем же занимались де Брю, Урсис и Бородов. Анализ надежной информации, поступающей из Таррота через не имеющее себе равных ведомство медвежьей разведки, показал, что, хотя ход кампании на поверхности почти не изменился, Кснаймедская операция имела фундаментальное влияние на возможный исход всей войны.
За три дня переговоров выяснились два факта, не сулящие Облачникам ничего хорошего, особенно в свете недавней деятельности Урсиса.
Факт первый. Хотя Содеска лишилась почти семидесяти процентов всех эсминцев, с которыми начинала войну, лигеры потеряли шестьдесят процентов всех своих космических сил, задействованных на содескийском фронте, — и это за одну лишь короткую кампанию. Такие цифры не могли внушать флотскому командованию ничего, кроме тревоги.
Факт второй. Многие корабли, которые Содеска теряла в Кснаймеде, относились к устаревшим образцам, в то время как Лига теряла новые «Горн-Хоффы 262», «Гантейзеры 88-А», «Крейзели-111» и десяти тяжелых грузовиков. Последние в военных условиях были практически незаменимы. И, что хуже всего для Лиги, — Содеска, преодолевая трудности налаживания производства, поставляла на фронт новые современные корабли в количестве, на порядок превышающем возможности заводов Лиги. Как неоднократно упоминал Бородов, военная промышленность Лиги работала на два фронта, обеспечивая еще и войну с равномерно крепнущей Империей, не говоря уже о других. И никак не могла удовлетворить нужды всех фронтов одновременно.
Бомбардируемые в течение трех дней точными и неопровержимыми цифрами, оба генерала сошлись на том, что Содеска имеет довольно весомые шансы на выживание — и, возможно, ее шансы даже выше, чем у Лиги. После дальнейших освещений, а также бесконечных бесед с Бримом, де Брю и «Имперскими Медведями», как любовно назывались теперь три эскадры де Брю, в Авалон по КА'ППА-связи был отправлен рапорт. На восьмой день своей командировки рабочая группа из двух генералов получила в ответ первый проект нового договора, составленный лично императором Онрадом. Согласно этому уникальному документу, великий князь должен был выделить на содескийской территории определенные участки, где Империя могла бы создать свои базы для действий против Облачников. Онрад, в свою очередь, обязался поставлять военное сырье, остающееся от его собственных стратегических нужд, если такой избыток будет иметь место. Договор был одобрен обеими сторонами в его четвертом варианте, и скоро Брим уже сидел в лимузине со своими друзьями-медведями, провожая генералов в Авалон.
