Андрей Ливадный - Последний из Бессмертных
Они возобновили движение к Рубежу одновременно с тем, как на территории города взъярился неистовый огонь разрывов, будто в двух местах началось внезапное извержение вулканов.
Часть ракет оказалась нацеленной на отряд вооруженных андроидов, выдвигавшихся к Рубежу со стороны города. Удар титанической мощи обрушился на средний уровень мегаполиса, взрывы ложились плотно, выбивая тридцатиметровые воронки в камне, окрестные строения сминало, будто картонные игрушки, облако дыма и пыли накрыло несколько квадратных километров. Из клубящегося вихря, в котором продолжали сверкать вспышки, выбрасывало тонны каменных обломков, выбитые с корнем горящие деревья, фрагменты зданий, разваливающихся уже в воздухе. Казалось, ничто и никто не в состоянии уцелеть среди буйства ракетных попаданий, однако основная цель залпа – отряд андроидов, введенных Ричардом в боевой режим, практически не пострадала, – сервомеханизмы зафиксировали запуски, успели просчитать траектории и бросились врассыпную, каждый выискивая подходящее укрытие.
Теперь, в облаке дыма и пыли, около полусотни человекоподобных машин вновь начали собираться вместе.
Келган стоял у окна, когда первый ракетный удар обрушился на город.
Он не успел ни испугаться, ни ужаснуться открывшемуся на миг зрелищу, даже звон лопнувшего под ударом воздушной волны стекла не успел почувствовать глава сатта избранных, потому что вторая волна выпущенных «Фалангерами» ракет через доли секунд поразила Дворец Правосудия, где сканирующие системы «Хоплитов» зафиксировали самое плотное в городе скопление машин и энергопотребляющих систем.
На миг показалось, что здание уцелеет, оно словно подернулось легкой дымкой, а потом вдруг в клокочущем вихре разрывов фасад начал рассыпаться на фрагменты, этажи проваливались, растущее в форме гриба с многократно перекрученной, будто канат, ножкой облако поглотило верхнюю террасу мегаполиса, поднимаясь выше горных пиков.
Когда город потрясли первые ракетные попадания, эмглан уже находился близко к цели.
Он двигался внутри городских уровней, придерживаясь технических коммуникаций, но даже тут его настигла волна мгновенной агонии.
Пытаясь отдышаться, Найв прислонился к стене.
Вспышки секундных человеческих эмоций били наотмашь, от них не спасало ничто. Такова доля эмглана – воспринимать самые яркие, самые болезненные всплески мыслей других людей.
Полузадохнувшийся от хлещущих ментальных ударов Найв с надрывом подумал: а ведь счастье и любовь – равные по силе эмоции…
Что греха таить – во время опасной экспедиции к «Когтю» он вдруг начал ощущать некое возрождение, как будто его душа, долго блуждавшая в потемках никчемных человеческих помыслов, вдруг вышла на свет, к теплым ласковым водам ментального источника жизни. Мысли Ивана и Флоры, которые он ловил украдкой, внезапно осветили жизненный путь, возвращая память о настоящих и сильных чувствах, способных укреплять волю, возвращать веру, смахивая, будто плесень, вековой налет цинизма…
Хватит…
Размечтался…
Найв со стоном выпрямился, нужно идти дальше, вопреки боли, наперекор отзвукам агонии отлетающих в вечность бессмертных душ.
Даже для Келгана Найв не желал подобной участи, эмгланы – особые существа, их восприятие мира резко отличается от восприятия Теней или Избранных.
Найв понял главное – не только окружающая реальность и превратности злой, а порой и беспощадной судьбы властны над миром. Иван и Флора доказали ему, что судьбу, да и саму реальность можно изменить, если твои чувства неподдельны, а душа не замкнулась в коконе конформизма и страха.
Мысли пролетали обрывочными ощущениями восприятия разорванной данности.
Мир, Рок, город уже никогда не станут прежними.
К ним пришло главное Изменение…
Заставив повиноваться собственное тело, эмглан выпрямился, продолжая путь. Пошатываясь, он брел тускло освещенными тоннелями, понимая, что в таком темпе ему не успеть, порой технические коммуникации становились узки для человека, и приходилось искать обходные пути, а резкие, но пока отдаленные толчки гнали его вперед и вперед на пределе моральных и физических сил, с одной мыслью – я не хочу, не смогу перенести еще одну волну массовой агонии…
Когда силы были на исходе, а цель все еще оставалась недосягаемой, он увидел старого серва, модели «Хьюго-БД12».
Память прошлого, освободившаяся от налета вековых воспоминаний, жгла изнутри, как будто он снова шел Дорогой Отчаянья…
– Подойди… – сипло произнес эмглан, без сил опускаясь на холодный каменный пол тоннеля.
Серв повиновался, услышав звук человеческой речи и распознав приказ.
«Главный инженер колониального транспорта „Надежда“.
Как давно я им был. В иной, оборвавшейся жизни…
Оказывается, память не умирает, не исчезает, и в минуты предельного напряжения жизненных сил прошлое вдруг возвращается, ярко, вспышечно…»
Найв вновь ощутил себя прежним – обычным человеком, осмелившимся ступить на борт колониального транспорта, чтобы бросить вызов судьбе, узнать, есть ли по ту сторону бездны космического пространства мир, где он снова сможет дышать и жить…
Андроид подошел вплотную, склонился над обессилевшим эмгланом, и знакомые, привычные слова с истершимся, утерянным для понимания смыслом вновь обрели его:
– Могу я помочь, сэр?
Конечно, можешь… Для того ты и создан…
Пальцы Найва подцепили кожух, откинули его, обнажая панель ручного программатора.
Память уже не ускользала во тьму веков, он цепко поймал нужное ощущение, и воспоминания возвращались, изменяя его мысли, изгоняя противную дрожь.
Он помнил. Помнил, как и что нужно делать, чтобы заработала самая эффективная для выживания на иных мирах связка человек – машина.
Пальцы сновали по сенсорной клавиатуре, прикасаясь к текстоглифам.
Третий уровень программной свободы.
Отмена всех предыдущих задач.
Приоритет управления – голосовые команды.
Высший уровень внешней угрозы.
Андроида как будто подменили. Казалось, что он, как и Найв, воспрял из бездны никчемного существования.
– Прошу образец речи для распознавания команд, – синтезированный голос машины, как показалось эмглану, прозвучал глухо.
Он произнес несколько фраз, затем закрыл защитный кожух и приказал:
– Помоги мне двигаться. Цель – проникновение в залы управления реактором. Задача – отключение питания городских уровней. Любое сопротивление расценивать как угрозу для жизни всех людей колонии.
Андроид взял эмглана на руки, резко развернулся и быстро зашагал в сторону расположенных в толще горных пород залов управления питающего город реактора.
Проходя через помещения подземных заводов, он одной рукой взял с остановившегося после взрыва конвейера недавно собранную штурмовую винтовку, в следующем цеху он отыскал боезапас к ней и, ловко зарядив оружие двумя типами магазинов,[18] вопросительно произнес:
– Тип боеприпаса для использования?
– Парализующий, – ответил Найв.
Больше всего на свете он не хотел продолжения танца взбесившейся смерти, хотя в глубине души понимал – там, на Рубеже, все только начинается.
* * *События на подступах к Рубежу действительно только начинались.
Надменное упрямство Келгана отсрочило начало атаки, машины задержались, пока «Фалангеры» производили ракетный запуск.
Таманцев не строил иллюзий: если не отключить энергию, то тяжелые серв-машины, перезарядив в процессе марша ракетные установки, произведут очередной залп по мегаполису.
– Лаймел.
– Слушаю.
– Связи с Найвом нет. Эмгланы способны как-то помочь?
– Сейчас узнаю.
Минута напряженной тишины.
Все приготовления уже завершились, томительное ожидание защитников Рубежа затягивалось, играя на нервах, но Таманцев стойко выдерживал поступающие к нему запросы, на все поползновения относительно атаки отвечая: нет.
Только стены Рубежа и технические средства, разработанные для борьбы с дикими метаморфами, способны помочь им отстоять город. Большинство защитников так до конца и не понимали, что за сила движется по направлению к городу. Лишь воины Ганио ждали начала атаки, ясно представляя, с чем им придется столкнуться.
– Иван, эмгланы не могут связаться с Найвом. Он глубоко под землей. Единственное, что можно сказать с уверенностью, – он жив и движется к цели.
– Хорошо, я понял, будем ждать.
Опять в эфире воцарилась тишина.
Сумерки давно сменил вязкий мрак. Освещение Рубежа было отключено, оно заработает только после начала атаки – не все воины имели в своем распоряжении приборы ночного видения, и подсветка в момент боя просто необходима.
А город сиял, освещенный заревом пожаров и яркой иллюминацией уровней.
Облака дыма и пыли постепенно сносило ветром, открывая панораму разрушений.
