Функции памяти (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

И хотя идею не поддержали, но больше никто не пытался меня уговаривать. Озри оставил четверых шретов здесь, а сам пошёл объясняться с начальством. Я же решила не тратить время зря и отправиться в храм за разъяснениями.

Замешкалась только, раздумывая, брать с собой Нира или нет, но потом плюнула на эти глупости и просто спросила, чего он хочет. Рыжий изъявил желание составить компанию, и скорее не я сама туда ринулась, а именно он потянул меня к каменной громаде. При этом переплетением хвостов мужчина не ограничился, взял еще и за руку. Остальные харры проводили нас неодобрением, но возражать не стали.

— Спасибо тебе большое, — заговорила я, когда мы достаточно отошли от лагеря. — И извини за вот это всё. Я понимаю, что тебе неприятно идти против своих, и…

— Я никуда не иду, — с лёгкой улыбкой оборвал Нидар. — Старшие мудры, они не станут с тобой воевать. Но я понимаю твой страх и не хочу пугать ещё больше. И ты не делаешь ничего плохого, они поймут твои чувства. Тем более старшим правда стоит на это взглянуть.

— А они не глядели?

— Нет, не было нужды. Странно. Ему столько лет, и за это время с харрами здесь не случалось ничего особенного. А появилась ты — и такие перемены…

— Ничего странного, — вздохнула я. — Этот центр очень ограничен в возможностях. Он не может поймать первого попавшегося харра и заставить его собой управлять, он смирно ждёт возвращения тех, кто его оставил. Но за эти годы не появился никто, желавший бы с ним познакомиться и способный разбудить от спячки. Вам просто не приходило в голову, что это можно сделать, да и нам раньше тоже. На вид это просто груда камней.

— А тебе пришло?

— А я попала под действие отработанной программы, — пояснила терпеливо. — Преобразовать и наделить первичными знаниями, включая базовые навыки обращения с техникой, чтобы модифицированный организм не убился. А поскольку степень допуска к информации у комплекса определяется не должностью, а набором морально-этических и интеллектуальных качеств, меня приняли как родную. То есть как персонал, а не случайного посетителя. Хочешь, я покажу тебе, как с ним общаться?

— Хочу, — задумчиво кивнул Нидар, почему-то хмурясь.

— Что-то случилось? — насторожилась я.

— Нет.

— Нир?.. — я еще больше встревожилась.

— Ты так странно говоришь, — он чуть рассеянно качнул головой. — Я не всё понимаю. Это наш язык, не язык урши, но я не знаю многих слов. Когда ты просто говоришь — это почти незаметно, но когда начинаешь что-то такое объяснять, очень сложно понять общий смысл.

— Извини, — смутилась я. — Я постараюсь…

— Нет, не в этом дело, и прекрати уже извиняться, — отмахнулся рыжий. — В другом. Космическая мудрость — основа всего, знания — неизбежное зло, которое помогает выживать. Так у нас принято считать, и я думал, что это правильно. Но сейчас оказалось, что тайные тропы — это не явление природы, их сделали наши далёкие предки, и сделали с помощью своих знаний. И это место тоже. И я понимаю, почему урши считают нас дикарями. Это ведь правда… странно. Как можно одновременно пользоваться тем, что дают знания, и считать их злом?

— Это нормально, — со смешком ответила я. — У нас до сих пор попадаются люди, которые считают, что планета плоская. Хотя, казалось бы, космос осваиваем полным ходом, того гляди уже до соседних галактик доберёмся.

— Я понимаю. И я не хочу быть таким, как эти… с плоской планетой, — качнул головой харр. — Я хочу знать.

Уточнять, что именно, я не стала. Понятно же, речь не о чём-то конкретном, а… без малого о ломке мировоззрения, что ли? Правда, так и не придумала, как можно морально поддержать рыжего, только крепче сжала его широкую ладонь.

— Ну, у тебя будет такая возможность, — бодро проговорила через несколько шагов. — Мне кажется, в памяти этого центра очень много всего и он с радостью поделится накопленным. Он не обладает собственной личностью в полном смысле слова, но всё равно есть ощущение, что за эти века изоляции он здорово соскучился. Но мне вообще кажется, что брошенные вещи, которые не выполняют своего предназначения, страдают от этого. Может, я и археологией увлеклась поэтому. Из жалости к забытым вещам.

За этим разговором мы дошли до командного центра, той комнаты с наклонными плитами. Теперь я знала, что здесь для чего служит. Правда, пока не успела выяснить, что видела в том последнем сне, что это были за треугольники и чего так испугался белогривый, но мысли об этом пока старательно от себя гнала. Успеется.

— Ну что, готов прикоснуться к древним технологиям? — бодро спросила я, когда мы подошли к одной из плит, и взяла руку Нира за запястье. — Если что — не волнуйся, я рядом. И эта штука точно тебя не обидит, ты для неё свой.

Но Нир вдруг сжал руку в кулак, не позволил приблизить её к камню, а второй — обнял меня за талию, привлёк к себе ближе. Взгляд при этом был… нечитаемым, сложным.

— Мара, ты… ты ведь не хочешь оставаться здесь, да? Вынуждена из-за изменений, но не хочешь. Ты хочешь туда, к привычной жизни. Мы ведь для тебя дикари. И я тоже.

Пока харр говорил, я озадаченно хмурилась, не понимая, к чему он клонит. И только на последней фразе неожиданно осознала, что он…

Неужели непрошибаемая уверенность Нидара дала сбой?

— Это, безусловно, так, — медленно заговорила я и по тому, как нахмурились на этих словах рыжие брови, со смесью сочувствия и облегчения поняла, что угадала. Волнуется. Боится потерять. — Но ты одну вещь забываешь. Если бы не ты, у меня бы даже мысли не возникло задержаться здесь дольше, чем это нужно для прибытия ИСБ.

— А сейчас? Возникла? — напряжённо, недоверчиво…

Вин! Да с чего я вообще взяла, что он непрошибаемый? Просто умеет держать себя в руках. А так… ему-то тоже непросто!

Эта нехорошая и очень эгоистичная мысль согрела. Чужое совершенство всё-таки очень трудно переносить спокойно.

— Тьма побери! Нир… — выдохнула и уткнулась лбом в его плечо. — Ну куда я без тебя? Как?.. Мне до одури страшно, я ужасно запуталась во всём происходящем и понятия не имею, что делать дальше. Только, знаешь… Я в глубине души тоже счастлива, что эта мутация случилась и что она необратима. Да, у меня теперь усы, лапы, хвост, и уши ещё эти. Но зато появился весомый повод остаться. И, по-моему, куда страшнее думать, как бы я выбирала, если бы всего этого не произошло. А дикари… Ну что дикари? Ну да, кое-каких вещей ты не знаешь, и с храмом этим мне оказалось гораздо легче договориться, чем кому-то из вас. И многих полезных вещей у вас нет. Но какое отношение всё это имеет к чувствам? Зато ты надёжный, заботливый, добрый и ласковый. А еще большой, сильный, красивый… И, главное, мне с тобой очень, очень хорошо. И вернуться я бы, конечно, хотела, но — не без тебя…

Этот сбивчивый монолог Нидар слушал молча и неподвижно. А когда я выдохлась и иссякла, крепко обнял обеими руками, притиснул к себе, прижался щекой к моей макушке и прошептал прямо в торчащее ухо, которое непроизвольно дёрнулось от пощекотавшего дыхания:

— Люблю тебя, моя маленькая урши, моя арриши. И теперь уже точно никуда не отпущу.

— Не отпускай, — отозвалась я почти умиротворённо. От высказанных вслух ощущений, которые я не могла сформулировать даже наедине с собой, стало легче.

Мы постояли так с минуту, не меньше, наслаждаясь моментом и близостью. Потом я напомнила себе, где мы находимся, немного отстранилась и спросила:

— Ну что, поехали?

— Куда? — рыжие брови удивлённо выгнулись.

— Никуда. Имею в виду, начнём? Это выражение такое.

— Поехали, — чуть улыбнулся Нир. Позволил мне опять взять себя за запястье, положить ладонь на камень и прижать. Вторую руку харр, однако, не разжал и из объятий меня не выпустил.

— Закрой глаза и расслабься. Главное, помни, что это не опасно, а управляется она просто: мысленно.

Кажется, волновалась я сильнее самого Нидара. Всё же тут его смелость и решительность играли небольшую роль, тут другие принципы и другие действия, мало ли что учудит от неожиданности! Я бы на его месте, наверное, учудила.