Олег Авраменко - Звезды в ладонях

— Звучит неплохо, — кивнул я. — Охотно составлю вам компанию, капитан-лейтенант.

— Тогда пойдёмте.

Женщина направилась к тому же тоннелю, откуда пришла. Я безропотно последовал за ней.

— Да, между прочим, — отозвалась она на ходу. — Сейчас мы оба не при исполнении служебных обязанностей. Можете называть меня просто Анн-Мари.

Я через силу улыбнулся:

— Очень приятно, Анн-Мари. А я Стас.

Кафе действительно оказалось рядом. Мы вошли в полупустой зал, устроились за один из свободных столиков и сделали заказ пищевому автомату: я — пару сандвичей и кофе, а Анн-Мари — только чашку чая.

Пока я ел, женщина отошла к дальней стене, где стояло несколько кабин с интеркомами, и в течение минуты с кем-то разговаривала. Потом вернулась к столику, присела напротив меня и, придвинув к себе чашку с чаем, закурила. От предложенной мне сигареты я вежливо отказался.

— Кое-что мне удалось узнать, — сделав глоток чая, сообщила Анн-Мари. — Недавно мы получили новые сведения.

— Ну и?

— О Махаварше известно только то, что нам удалось взять под контроль дром-зону. А это фактически победа. Наш Пятый Флот Освобождения втрое превосходит силы чужаков, сконцентрированные в вашей системе. Это если не считать заградительных станций и населения самой Махаварши, которое тоже не будет сидеть сложа руки. В полученном сообщении говорится, что с поверхности планеты ведётся обстрел расположенных на орбите кораблей.

— А чужаки... они не забросают всю планету бомбами?

— Нет, не беспокойтесь. Наше командование, планируя операцию, учитывало все существующие обстоятельства. Вашу систему контролируют дварки и пятидесятники, они не посмеют истреблять мирное население, побоятся ответных актов возмездия. За несколько лет до этого мы продемонстрировали им, что обладаем такой возможностью.

— А именно?

— Наша диверсионная группа прорвалась в систему Бетельгейзе и сбросила на пятую, необитаемую планету глюонную бомбу. Теперь на месте её прежней орбиты появился свежеиспечённый метеоритный пояс.

— Глюонная бомба? — переспросил я. — Никогда не слышал ни о чём подобном.

— Это наша новейшая разработка. Вы ведь знаете, что такое глюоны?

— В общих чертах, да. Эти частицы являются посредниками в сильном взаимодействии, как фотоны — в электромагнитном.

— Совершенно верно. В теории, принцип действия глюонной бомбы был разработан ещё лет пятьсот назад, но на практике он был реализован только недавно, группой наших учёных. Технология, конечно, хранится в строжайшем секрете. Известно лишь, что взрыв глюонной бомбы, сам по себе не очень мощный, на короткое время ослабляет внутриядерные связи в радиусе нескольких тысяч километров от его эпицентра — а это приводит к незамедлительному распаду всех мало-мальски неустойчивых ядер. Вы догадываетесь, что за этим следует?

— Кажется, догадываюсь, — кивнул я. — Любая планета содержит довольно много урана, тория, радия, других радиоактивных элементов, а их одновременный распад... — Я зябко пожал плечами. — Это эквивалентно взрыву миллионов, если не миллиардов, термоядерных или позитронных зарядов!

— Вот именно. Одна глюонная бомба среднего радиуса действия способна раскрошить в щебень целую планету. На альвов это подействовало ошеломляюще. На пятидесятников, дварков, глиссаров и хтонов тоже — они, как и мы, ставят личность впереди общества, и для них уничтожение целой населённой планеты, это нечто гораздо более значимое, чем просто потеря части обширных владений своей расы. А Махаваршу, как я уже говорила, контролируют дварки с пятидесятниками. Убедившись, что мы побеждаем, они не станут прибегать к крайним мерам и согласятся на почётную капитуляцию.

— Понятно... — Рассказ Анн-Мари о глюонной бомбе произвёл на меня сильное впечатление. — А как насчёт других планет?

— Ещё по шести направлениям события развиваются благополучно для нас. Только в системе Бай-Син возникли серьёзные проблемы — мы до сих пор не можем взять под контроль тамошнюю дром-зону. Беда в том, что, наряду с населённой людьми Страной Хань, в этой системе есть ещё одна пригодная для жизни планета, где обитают келлоты. К тому же в локальном пространстве Бай-Син держат свой крупный флот габбары, и там следует действовать крайне осторожно. Представителей этих двух рас нельзя загонять в угол, капитуляция для них неприемлема, и в безвыходном положении они вполне могут решиться на крайние меры.

— Гм-м... Но ведь здесь, в Солнечной системе, мы не оставили габбарам другого выхода, кроме как погибнуть или сдаться.

— Да, но на Земле нет людей. Поэтому со здешними габбарами мы можем не церемониться. — В голосе Анн-Мари прозвучала та самая холодная отстранённость, которую я подмечал за Рашелью, когда она говорила об Иных.

Следующие пару минут мы молчали. Анн-Мари курила уже вторую сигарету, а я не спеша допивал свой кофе. Отпущенное Ахмадом время всё шло и шло...

— Меня вот ещё что беспокоит, — наконец нерешительно отозвался я. — Эта ваша технология сжатия каналов... Если вдруг — не дай Бог! — чужаки захватят хоть одну такую станцию, то они овладеют этим секретом, и мы лишимся перед ними своего главного преимущества.

Анн-Мари отрицательно покачала головой:

— Здесь всё предусмотрено, Стас. Всё до самых последних мелочей. Отсеки, где установлены наши сжимающие излучатели, заминированы так, что при взрыве всё их содержимое обратится в пылающую плазму. Включая и специалистов, которые там работают. Все они добровольцы и с самого начала знали, на что идут. Ну а что касается нашей станции и других, которые отправились вглубь системы — к Юпитеру, Марсу, Земле, Венере и Меркурию, — то наши излучатели уже демонтированы и уничтожены, а все специалисты отправлены обратно на Терру-Галлию.

Услышав это, я почувствовал огромное облегчение. Но вслед за тем меня охватило отчаяние — ведь теперь уже не было никаких шансов вырвать Рашель из рук Ахмада...

— Однако же, — осторожно заметил я, — по моим сведениям, на борту станции по-прежнему находится какой-то излучатель.

Анн-Мари посмотрела на меня с таким видом, словно взвешивая, можно ли мне доверять. Затем на её лице расцвела лукавая улыбка:

— Вы служите у нас только один день, а уже успели заразиться общей паранойей. Но так уж и быть, открою вам большую тайну: это никакой не излучатель, а всего лишь «обманка».

— В каком смысле?

— В самом прямом — «обманка», «ловушка для дураков». Короче, имитация, неработающая модель. Вернее, она-то работает, но с каналами ничего не делает. Я сама узнала об этом лишь сутки назад, а до того искренне верила, что эти устройства и есть настоящие сжимающие излучатели. Они присутствуют во всех моделях наших заградительных станций, начиная с самых первых. А что касается работоспособных излучателей, то их монтируют в том же отсеке, но совершенно автономно, их компьютерные системы никоим образом не соединены с общей сетью. А «обманки» предназначены для отвода глаз. Если бы вы знали, сколько шпионов-чужаков попалось на эту удочку!

Я шумно выдохнул:

— Ох, слава тебе Господи!..

Вдруг все предметы перед моими глазами, включая озадаченное лицо Анн-Мари, потеряли чёткость своих очертаний и поплыли, словно я смотрел на них сквозь причудливо изогнутое стекло. Я почувствовал, что сползаю со своего стула и лишь в самый последний момент, вцепившись руками в край стола, сумел удержаться от падения.

Женщина быстро пересела на соседний с моим стул и схватила меня за локоть.

— Что с вами, Стас? Вам плохо?

— Нет... всё в порядке, — сбивчиво ответил я. — Это просто... просто минутная слабость.

Она решительно покачала головой:

— С вами не всё в порядке, далеко не всё. Только что вы чуть не потеряли сознание. И вообще, вы ведёте себя очень странно. У вас что-то случилось. Что-то очень серьёзное. Я обязана доложить командованию...

— Нет! — почти что выкрикнул я и тем самым привлёк к себе внимание двух офицеров, сидевших от нас через один столик. — Нет, — уже тише добавил я. — Не делайте этого... пожалуйста. Я сам всё улажу.

— Что вы уладите?

Не видя возможности как-нибудь выкрутиться, да и не имея сил что-то придумывать, я рассказал ей всю правду про Ахмада и его безумное требование. Анн-Мари выслушала меня внимательно, не перебивая, затем немного подумала и сказала:

— Значит, вы не хотите обращаться к командованию, потому что боитесь его решительных действий? Боитесь, что оно не посчитается с присутствием на борту Рашели?

Я слабо кивнул:

— Да.

— Неужели вы считаете нас, галлийцев, такими жестокосердыми?

— Нет, но...

— Мы тоже любим своих детей. Мы заботимся о них. Они для нас самое ценное. Ведь дети — это наше будущее. То самое будущее, за которое мы боремся.