Денис Кащеев - Четвертый курс
Клинок сверкнул, целя Голицыну в горло, Иван отпрянул и, резко нагнувшись, схватил со стола рацию.
— Аш-сун! Тревога! Схарги! Эмма под контролем! — прокричал он в микрофон.
Эфир безмолвствовал.
Нож снова рассек воздух, Иван ушел в сторону, блокировав руку Маклеуд, занес кулак для сокрушительной контратаки, но внезапно понял, что не может — просто физически не способен! — ударить Эмму. Маклеуд же подобного рода комплексами отнюдь не страдала. Тычок коленом — и, освободившись от захвата, она полоснула лезвием Голицыну по руке. Брызнула кровь.
Взревев от боли и отчаяния, Иван метнулся к ближайшей двери, но та открывалась внутрь гостиной, и прежде чем курсант успел ее распахнуть, преследовательница уже была рядом. Голицын поднял руки, защищаясь, нож скользнул вдоль них вниз и воткнулся Ивану в бедро.
С мыслью: «Конец!» Голицын упал на левое колено. Нож взметнулся для заключительного удара…
Что-то тяжелое врезалось в Ивана сбоку, повалив на пол. Оказавшуюся внизу раненую руку пронзила нестерпимая боль. Нож сверкнул, опускаясь — но Голицына под ним уже не было. Было что-то другое… Кто-то другой…
Иван вывернул голову, пытаясь разглядеть происходящее, и в этот момент его мозг огненным бичом полоснула та самая нить — «поводок», на котором схарги держали Эмму. Ударив, нить тут же отскочила, но было поздно: Голицын зубами намертво вцепился в нее, стремительно разматывая — короткий конец — до Маклеуд, длинный до… до…
В следующую секунду ослепительная белая вспышка за окном на мгновение превратила ночь в день.
Эмма неподвижно лежала на спине, широко раскинув руки. Глаза ее были закрыты, лицо белое, как мел, но Иван знал, что с ней все будет в порядке (не прямо сейчас, позже, но будет) и, лишь мельком взглянув на Маклеуд, склонился над вторым телом.
Это была Шог-Ра. Из судорожно вздымающейся груди ранолки торчала рукоять ножа.
Голицын протянул руку, собираясь извлечь оружие из раны.
— Нет! — слова Шог-Ра были едва различимы сквозь хрип. — Не надо!
Иван быстро отдернул руку.
— Я сейчас! Я мигом! — затараторил он, и, припадая на раненую ногу, метнулся к аптечке в углу комнаты. Выгреб содержимое, большая часть которого тут же оказалась на полу, и, найдя, наконец, нужные капсулы, бросился назад.
Легкий укол в шею девушки, и лекарство принялось толчками всасываться под кожу.
— Бесполезно, — прошептала ранолка. Из уголка ее губ сбежала тоненькая алая струйка. — Нужен полноценный реанимационный аппарат. Здесь его нет. Нет, не вынимай! — она заметила, что рука Голицына вновь потянулась к рукояти ножа.
— Нужно вынуть, — настаивал Иван. — И залить в рану заживляющий бальзам, — он продемонстрировал девушке медицинскую капсулу.
— Нет, — с трудом покачала головой Шог-Ра. — Не поможет. Мы изучали на занятиях ваши лекарства из набора первой помощи. Большинство нам не подходит. «Состав 3-Т», да? — Голицын машинально кивнул. — Он не действует на наш организм.
— Почему? — растерялся курсант.
— Не знаю… Разная физиология, различный генотип. Мы все-таки отличаемся друг от друга: ранольцы, альгерды… Не слишком сильно, когда время жить, но достаточно, если приходит час умирать…
— Что… Что же делать? — в отчаянии закричал Иван.
— Ничего… Все, что можно было сделать, уже сделано… Наверное… Наверное, так даже лучше…
— Лучше?!
— Аш-сун Нивг получил от меня лишь то, что лежало на поверхности. Теперь то, что скрыто внутри, уйдет вместе со мной. А значит, я не слишком подвела… Своих… Холодно…
— Что? — не понял Голицын.
— Холодно… Внутри… Нет, не уходи! — остановила она Ивана, который хотел, было, подняться, чтобы взять с кресла в углу комнаты шерстяной плед и укрыть им ранолку. — Я должна тебе еще сказать… Там, на Зите… Войти к тебе в доверие — это было задание Ггусса… Я действовала по заданию… Вначале… Но потом… Потом уже нет… Все изменилось… Не знаю точно, когда… Я… Мне так стыдно… Прости меня, если сможешь…
— Тебе нечего стыдиться, — дрожащим голосом проговорил Иван. — И мне не за что тебя прощать. Это ты прости меня. Я не понимал… Я думал… Я…
— Я прощаю… Встречного ветра, Иван!
Дыхание ранолки оборвалось. Голицын дотронулся дрожащими пальцами до шеи девушки — пульса не было.
В комнате дежурного Иван обнаружил лежащего на полу Нивга и склонившуюся над альгердом Николь.
— Его ударили сзади по голове, — сообщила француженка, оборачиваясь. — Чем-то тяжелым. Вон, шишка какая! Но ничего, жить будет!
— А ты что здесь делаешь? — поинтересовался Голицын у Декуар, вкалывая преподавателю стимулятор. — Ты же, вроде как, спать пошла.
— Уснешь тут с вами, — хмыкнула Николь, глядя куда-то в сторону. Иван проследил за ее взглядом: на столе светился экран ноутбука.
— Трогала компьютер?! — рявкнул Голицын, хватая Декуар за грудки. — Ну? Отвечай!
— Дался мне ваш компьютер! — девушка резко стряхнула его руки. — Ну и манеры у вас, месье! — перешла она почему-то на французский.
— Извини… — вспышка ярости прошла так же внезапно, как и возникла. — Я… Шог-Ра погибла! — выпалил Иван, и слезы потоком хлынули из его глаз.
— Шог-Ра? Что еще за Шог-Ра?
— Ты ее как Кристину знала.
— Кристина? Погибла?! Какой ужас! — всплеснула руками Николь. — Как это случилось?
— Ни слова, Голицын! — открывший уже, было, рот для ответа Иван обернулся: пришедший в себя Нивг слегка приподнялся на локтях. — Проводите мадмуазель в ее комнату — пусть никуда оттуда не выходит — и возвращайтесь.
— Да, аш-сун! — собрав в кулак последние силы, выговорил курсант.
— Схарг пришел по дну, — проговорил Голицын. В комнате дежурного помимо него находились Нивг и Эмма. Маклеуд пребывала в сознании, но взгляд ее был пуст, и если она и слышала Ивана, то едва ли что-то понимала. — Он шел долго, еще с лета. И вот дошел… Скрываясь на пределе досягаемости, дотянулся до ближайшей жертвы. Это была Эмма. Я не почувствовал… Не смог.
— Он уничтожен? — задал вопрос альгерд.
— Да. Его что-то отвлекло — возникла какая-то новая угроза, внезапно возникла — и я перехватил контроль. Уйти он не сумел, поэтому взорвался. Но было уже поздно…
— Значит, остался один? Когда его ждать?
— Никогда. На момент атаки он был в Женеве. Он просто не успеет дойти — если пойдет также, по дну моря. До февраля — не успеет, поэтому не станет даже пытаться.
— Что же он предпримет?
— Не знаю.
— В таком случае, продолжаем по прежнему распорядку, — решил Нивг. — Пока Маклеуд не придет в себя, дежурить станем вдвоем, по очереди. Когда вы в состоянии заступить на вахту?
— В любое время, аш-сун. Хоть сейчас.
— Сейчас — не нужно. Идите, выспитесь. Смените меня, — альгерд взглянул на часы, — в восемь утра. Маклеуд пока поручите заботам мадмуазель Декуар. Скажете ей… Впрочем, лучше пришлите ее сюда, я сам скажу все, что нужно.
— Слушаюсь, аш-сун!
15
— Дамы и господа, наш самолет начинает снижение. Просим вас пристегнуть ремни безопасности. Через несколько минут мы совершим посадку в аэропорту города Женева.
Иван щелкнул пряжкой и покосился на сидящую в соседнем кресле Эмму: та равнодушно смотрела в иллюминатор на растянувшуюся внизу бескрайнюю облачную равнину. Свой ремень Маклеуд не расстегивала с момента взлета. Да что там ремень, за все время перелета она, похоже, даже позу ни разу не сменила — как уставилась в окно, едва заняв место, так и просидела весь час, не шелохнувшись.
Дело тут было отнюдь не в апатии, неизбежной после освобождения от контроля схаргов — та уже давно должна была пройти без следа. Но известие о том, что это она, Эмма, своими руками убила Шог-Ра (у самой Маклеуд не осталось даже тени собственных воспоминаний о событиях той роковой ночи), явилось для девушки бременем непереносимым. Горячие заверения Голицына и Нивга, что она тут не при чем, что настоящим убийцей был схарг, остались для австралийки пустым звуком. Осознав случившееся, Эмма наглухо закрылась, впав в глубочайшую депрессию.
Первые дни Иван еще надеялся, что Маклеуд — железная Маклеуд! — вот-вот возьмет себя в руки, но время шло, а состояние Эммы если и менялось, то отнюдь не к лучшему. В итоге Нивг даже обмолвился, что после освобождения с острова Эмму, видимо, придется отправить для лечения и реабилитации в Альгер — в один из госпиталей Военно-космических сил.
Впрочем, сначала им еще предстояло вернуться в Швейцарию, в консульство.
И вот, в полдень 16 февраля бизнес-джет «Сессна», поднявшись в воздух с небольшого, расположенного недалеко от побережья аэродрома, взял курс на Женеву. В комфортабельном салоне из девяти пассажирских кресел занято было всего три: Иван сел рядом с Эммой, Нивг в одиночестве расположился в самом хвосте. Николь Декуар составить им компанию отказалась, отправившись своим ходом домой в Париж. Удержать ее не пытались.
