Наталья Бульба - Космический маршал. Недетские игры
– Да, мой господин. – Несмотря на боль, она улыбнулась, чувствуя, как возвращается в его сердце решимость. Исхантель мог как угодно жестко блокировать внешние связи, но это не мешало ей ощущать то, что он умело скрывал, пользуясь своими немыслимыми даже для самаринян возможностями. Она была его частью. Крошечной, измученной борьбой с самой собой, часто забываемой в самых дальних уголках сознания, но частью. – Он сделает все, как вы хотите.
Отпихнув Жаклин, Исхантель отошел к столу. Провел кончиками пальцев по шару из черного инурина. Камень откликнулся на тепло чуть заметным сиянием. Символ рода. Дед, словно предчувствуя свою смерть, отдал артефакт ему, а не отцу.
Это что-то значило?
– Приведи его сюда.
Женщина поднялась, но вместо того чтобы покинуть комнату, подошла вплотную к Риману, пересекая ту линию, которая могла стать надеждой на спасение.
– Она лишила тебя уверенности.
Удар был сильным и неожиданным, но Жаклин успела сгруппироваться, смягчив падение. Опоздала только подняться, Исхантель опередил, жестко ухватив за горло и прижав к стене.
– Ни-ког-да… – произнес медленно и не скрывая гнева, который позволял себе только с ней. Как знак доверия и близости? – Никогда не говори так об этой женщине! Поняла?!
Вместо того чтобы покорно опустить ресницы, Жаклин продолжала смотреть ему в глаза. Видела, как начинает теряться в дымке его лицо, понимала, что он вполне может сжать ладонь сильнее, окончательно лишая последнего шанса еще раз вздохнуть, но продолжала смотреть.
Если хотела быть с ним, должна была сопротивляться. Как только она сдастся…
Ее любить иначе он не умел.
– Иди, – тяжело вздохнув, избавляя себя от вспыхнувшей ярости, Исхантель отбросил Жаклин к двери.
Слышал, как она судорожно хватала ртом воздух, но продолжал смотреть в другую сторону, возвращая пустоту в свою душу.
Получалось плохо.
Мирайя сумела вновь пробудить зверя, которого когда-то удалось усмирить Таисии.
Желание плотского удовольствия и предвкушение. Потребность обладать, видя в глазах женщины ответную страсть. Ощущать ее необузданность, ловить стоны…
Кто-то мог считать это слабостью, он же, познав однажды сладость укрощения, не был готов забыть, отступить, не насладиться ею вновь и вновь.
Жаклин повезло, она попала в его руки, когда память о зерханке, которую вопреки традициям и правилам назвал своей женой, была еще жива. Потому и дал ей пусть и не выбор, так хотя бы его иллюзию.
Решала женщина сама, это была плата за преданность, которую она проявила. Четко осознавая собственное предназначение и понимая, чем станет для нее отказ от его предложения.
Недостаточно чистая генная карта лишала ее всякого будущего в Храме.
Жаклин смогла бы прожить и за его стенами. Работы в поле должна была избежать, достаточно образованна, чтобы использовать ее на производстве. Через несколько лет короткий союз с подобранным генетической комиссией партнером. Если потомство окажется удачным и его отклонения от эталона будут менее выражены, чем у родителей, то через три года, как только первого ребенка заберут в интернат, родит снова. Три мальчика – освободят от тяжелой работы.
Эклис не оставил планов сделать свой мир силой, с который бы считались в галактике, потребность в низших воинах была велика.
Жаклин, взвесив все, о чем он ей рассказал, предпочла слияние, став его отражением. Не догадываясь, что ее решение было именно тем, которое он и хотел получить.
Плата – да, но не сам выбор, а лишь возможность верить в то, что он был.
Римана лишили и этого…
Долг… долг и долг!
Род Исхантеля был не просто древним, он брал свое начало с первых союзов переселенцев и исконных самаринян. Его предки были среди тех, кто вдохнул в почти забытые культы трех богинь новую жизнь, кто на развалинах старых устоев возродил почти исчезнувшее могущество жрецов, кто возглавлял Верховных, примерял на себя тиару эклисов.
Он мог бы продолжить череду славных имен. Мог, но… не продолжил.
Цена за испытанное чувство. За ошибку.
Он должен был ее забрать с собой или убить.
С одним – опоздал, другое – не сумел. Или… не захотел?
– Мой господин…
Дверь опять приоткрылась, вырывая его из так ненужных сейчас воспоминаний.
Мгновение на то, чтобы забыть, вычеркнуть, стать собой.
Прошлого больше не существовало. Операция на Зерхане должна была вернуть ему все, что он потерял.
И дочь, которую он продолжал чувствовать живой, и… Храм, принадлежащий ему и по праву, и по силе.
Оборачивался Исхантель не торопясь, ослаблял блоки – тоже. Офицер был сломлен, «давить» больше не имело смысла. Да и не хотелось.
Мужчины – слабы. Прямолинейность, скорее жесткость, чем твердость в своих принципах делала их легкой добычей. Имея силу, сломать нетрудно, Римана же интересовала острота испытанных ощущений, азарт, борьба… риск.
Лишь одному из них на его памяти удалось избежать своей участи. Но то была отдельная история, память о которой отзывалась в душе смесью горечи и восторга. Такой враг – почет, даже если победить не удалось. Делает сильнее, заставляет переступать через себя и идти дальше, к новой встрече.
Судя по тому, что сказал этот офицер, она обещала состояться раньше, чем он ожидал.
Подошел к Левицкому, отмечая и измученные, заострившиеся черты лица, и бессмысленный взгляд, в котором лишь мелькнула тень узнавания, чтобы тут же вновь подернуться дымкой приближающегося безумия.
Еще не оболочка, лишенная разума, но уже и не человек.
– Пойдешь с ней, – он кивнул в сторону застывшей за спиной офицера Жаклин. – Она даст тебе оружие. Ты должен убить Таисию. Повтори!
На последнем слове Левицкий вздрогнул, в глазах показалась осмысленность.
Отметив ее появление, Исхантель внутренне подобрался.
Вновь произнес, уже другим тоном. Играя обертонами и вкладывая в каждый звук диры команды подчинения.
– Повтори!
Левицкий качнулся, словно подхваченный ментальной волной, тонкая струйка крови проложила дорожку от носа по губе и к подбородку.
– Должен убить Таисию. – Голос был тихим и безжизненным.
А ведь казался…
Исхантелю хотелось скривиться от брезгливости, но не трупу же показывать то, что ты чувствуешь?!
* * *Я уходила, не оглядываясь и даже не пытаясь понять, что именно она задумала. Попробуй представить, на что может решиться доведенная до отчаяния мать. Если бы могла, вернулась и пошла вместе с ней.
А я не могла! Ее жизнь и моя жизнь… И как приказ, который невозможно не выполнить: вечер, восемь, «Шалона».
Людей я практически не замечала, взгляд слепо фиксировал улыбки на лицах, нарядные одежды, пробегающих мимо детей.
Никогда мне не доводилось сталкиваться с таким масштабом, психологически я оказалась к нему не готова. Выполнять конкретные задачи – да, принять на себя реальность – нет.
Вчера было легче. Сегодня, окунувшись в ворох аналитических данных, я до мельчайших подробностей прочувствовала сложившуюся ситуацию. И, что было важнее, примерила ее на себя, ощутив каждым из тех, кто будет в нее втянут.
Это была грубая ошибка. Ровер лишал маршальского звания и за меньшее.
Навстречу попался служащий в форме внутренней охраны комплекса. Окинул внимательным взглядом, в глазах застыл вопрос.
Так дальше продолжаться не могло… Полная потеря самообладания!
Вымученно улыбнулась, коснулась пальцами виска – болит голова. В ответ кивнул, жестом показал в конец длинного коридора, напротив которого мы как раз и встретились. На повороте светящийся указатель – медицинский пункт.
Опять улыбнулась, качнула головой и ладонями сделала плавное движение – доберусь до кара, лекарство там. Такой вариант его вполне устроил. А может, просто торопился.
А вот меня… Каждый следующий шаг давался тяжелее, чем предыдущий.
Я не должна была оставлять ее одну!
Я не имела права ввязываться еще и в эту историю!
Спрашивать, что мне делать, я тоже не могла…
Как спускалась вниз, в памяти не отложилось, «прозрела», оказавшись в большом холле первого этажа. Рядом журчал фонтан, играя разноцветными струями. А вокруг разговаривали, молчали, куда-то шли, погруженные в свои заботы, смеялись… Взрослые и дети.
Не могла, не должна была, не имела права…
Все правильно, кроме одного. Таисия собиралась идти до конца, осознавая, что выбора у нее нет. У меня выбор был, только я из всего многообразия возможностей увидела лишь две.
Развернулась я резко. Передумать больше не боялась, только бы догнать упущенное время. Одна надежда, что Таи покинула кафе не сразу после меня.
Пока поднималась наверх, потребовала у Ромшеза код допуска к сканерам службы охраны, полевой интерфейс позволял контролировать внутреннюю систему безопасности. Получила его тут же. Ни вопросов, ни высказанного требования немедленно вернуться на базу.
