Волк. Книги 1-6 - Виктория Гетто
— Значит, даже так? Если я не клюну на тебя, то демонстрация ваших боевых… Лоханок… должна будет меня убедить передать вам технологию. Хе-хе… Ну или постараются подложить если не тебя, хотя там…
Ткнул пальцем в потолок.
— …уверены, что я имел тебя во всех мыслимых и немыслимых позах. Что просто глупо. Могли бы просто обследовать и убедиться, что я тебя ни разу не трогал. Ой! Настя! Хватит щипаться! Говорю же. ничего у меня с ней было! Не веришь — можешь ее саму спросить!
— Я для порядка, милый. Чтобы ты не забывался.
Прозвучал обманчиво мягкий голос. А затем…
— И сделаю сегодня ночью все, чтобы ты больше не вспоминал о ней… Фи, кошка драная.
Смерила дарку таки-и-и-им презрительно-уничижительным взглядом, что та вновь поежилась. На этот раз не внутри. Человек ласково похлопал по ладошке, лежащей на его плече:
— Жду, не дождусь, дорогая…
Затем его глаза с иронией взглянули на Антанариэль:
— По старой дружбе, так и быть. Согласен.
— Что — согласен?
Очень осторожно поинтересовалась дарка, не веря своим длинным ушам.
— Я согласен продать, а не передать технологию гипердвигателя Дарксании. Так и передашь императору.
— И… Какой будет цена?
— Цена?
Он поднял голову, на миг заглянул глаза на сменившую позу и стоящую за ним красавицу, снова перевел взгляд на дарку.
— Скажу так — она будет очень дорогой. Это с одной стороны. И — очень дешевой с другой.
— Это как?!
Не поняла девушка. Человек покрутил в воздухе знакомым ей по прошлому неопределенным жестом:
— Вот так. Я не собираюсь требовать от императора прекращения экспансии Дарксании или смены власти. Политических перестановок или казни неугодных мне. В конец концов, мы здесь чужаки, и вмешиваться в вашу внутреннюю жизнь не собираемся. У вас своя жизнь, у нас — своя. Три года. Даже меньше, мы еще пробудем у вас, а потом уйдем к себе. Можешь не скрывать это.
Антанариэль опустила голову. Потом глухо буркнула:
— Ты…
— Да. Сейчас тебя вернут на станцию.
Голос стал жестким, а глаза — подернулись морозцем.
— Посольство провалит свою миссию. Более того, я гарантирую тебе, что над идиотами, которых направили сюда, будет смеяться вся галактика. А ты, именно ты, Антанариэль из рода Ваатариэль, скажешь лично императору, что я, вождь клана Пришедших Извне, готов продать империи технологию прыжкового двигателя, способного преодолевать огромные пространства в считанные мгновения. Через год по вашему времени я буду ждать тебя на «Веселой» с предложениям цены. Времени как раз достаточно, чтобы долететь до метрополии, решить все вопросы и вернуться сюда. А чтобы тебе поверили…
Он вновь поднял голову к красавице:
— Милая…
Та без слов отошла от кресла, вышла в соседнюю комнату и вернулась, неся в руках… У дарки перехватило дыхание — это была выдолбленная из цельного аметиста, самого дорогого камня во Вселенной, ларец. Прозрачный, натурального фиолетового камня самых чистых вод. Через стены ясно был виден завернутый в ткань толстый конверт.
— Возьми. Здесь мое личное послание императору Дарксании.
Антанариэль торопливо приняла неслыханную ценность, не в силах оторвать от той глаз. Почувствовала, как в руки ткнулось еще что-то. Вскинула лицо — ее давали нечто вроде сумки. Вождь пояснил:
— Положи подарок туда. Никто, кроме тебя не сможет ее открыть. Ее невозможно ни разрезать, ни разорвать. Замок настроен только на твой генокод. Но, естественно, не маячь подарком.
Его левый глаз чуть сузился. Антанариэль согласно кивнула.
— Тогда у меня все. Идем.
И первый поднялся со своего кресла, давая понять, что разговор окончен…
— Позор!!! Неслыханный позор!!! Вы смешали великую Дарксанию с грязью!!! Уничтожили мою репутацию в глазах всех жителей Вселенной!!! А ты, ублюдок…
Император даже зашипел от ненависти к распростертому на полу бывшему послу, затем не выдержав, вскочил, что само по себе было неслыханным, сбежал с возвышения, на котором стоял трон, и начал яростно топтать неподвижное тело.
— Как!!! Как!!! Как ты, ничтожество, отрыжка блевотины самого ничтожного из рабов мог позволить себе такое?! Неужели в твоей пустой голове не удержалось ничего из того, что тебе, уроду, вдалбливали всем Советом?! Любой ценой! Любой! Ты должен был уговорить чужака дать нам эти технологии!!! Именно для этого с тобой были отправлены самые красивые, самые знатные дарки из высших родов империи! А ты!!! Ты!!!
…Каждое слово, каждый предлог речи императора сопровождался ударом обутой в тяжелый парадный ботинок обуви по послу. Кровь, буквально хлещущая из множества ссадин, давно залила роскошный пол, от когда то богатой одежды остались лишь лохмотья. Придворные испуганно жались по стенам, никогда еще не видя своего повелителя в таком гневе и благодаря Вышние силы за то, что не они оказались на месте наказываемого. Наконец император устал, последний раз плюнул на окровавленное тело, затем тяжело дыша вернулся на трон, буквально плюхнулся на сиденье, затем ровным тоном произнес:
— Этого урода скормить червям заживо…
Ропот пронесся по переполненному залу тихим шелестом, перекрывая бессильный стон ужаса — казнь была изуверской, пришедшей из незапамятных времен. Жертву закрывали в ящик так, что наружу торчала лишь голова. Затем казнимого начинали кормить сладостями. Каждый час, каждый день, не ограничивая в питье. Экскременты жертвы заполняли ящик, и в них появлялись черви, которые начинали заживо есть тело… Причем, до последнего момента тот оставался в сознании. Некоторые проживали месяцы. Кое-кто — меньше. Таких считали удачливыми, потому что черви буквально съедали казнимого заживо послойно. Вначале — кожу, потом, мясо. Потом все остальное… Страшная казнь. Бесконечно жестокая…
— А этих двух шлюх продать людям. Если, конечно, те захотят их купить. Потому что Пришедшие Извне позаботились, чтобы их лица были известны всем. Рода преступников вычеркнуть из книги дворян империи, глав — казнить. Так же, как и этого.
Снова тоскливый вой по тронному залу. Император зло усмехнулся:
— Им хоть умирать будет не так скучно. Смогут делиться друг с другом впечатлениями. Твари.
И без всякого перехода закончил:
— Простых членов родов — продать людям. Имущество и казну — конфисковать. Приступить немедля.
Из толпы придворных вынырнули одетые в алое фигуры в глухих одеждах, подхватили тех, кого приговорили, под руки, в том числе и лежащего на полу, уволокли, несмотря на их мольбы и просьбы о пощаде. Владыка дарков шумно вздохнул, потом повернул лицо к стоящей отдельно Антанариэль. Его черты снова исказились:
— Для тебя, преступница, у меня есть особое
