Александр Белый - Мореход
Между тем на улице забрезжил рассвет и народ зашевелился. Лагерь свернули быстро, при этом собственную палатку собирал аккуратно и тщательно, после неожиданного и вместе с тем для меня такого долгожданного ночного происшествия, мы с Иланой воспользуемся ею далеко нескоро.
Под матерные окрики деда Котяя мальчишки и девчонки–ездовые сгоняли с перекопыченного пастбища волов и заводили их в ярмо, рядом с ними вертелся и мой новый слуга — Хуа. Воины седлали лошадей, Лагос стучал деревяшкой по обледенелой земле и на опустевших и облегчённых арбах проверял размещение мешков с мехами, Ханна с Иланой на двух жаровнях готовили завтрак, а я встречал вдруг пожаловавшую с самого утра представительную делегацию аборигенов.
Большинство моих людей их плоские лица не очень различали, но лично я за две докады пребывания здесь, знал многих даже по имени. В данном случае пожаловал Лиин с компанией, старший сын местного главы рода, а так же Шин с дружками, богатей из соседнего посёлка, который находится в двенадцати километрах выше по реке.
— Купеса Рэд! — воскликнул Шин, — хоцу зелезный доха.
— Ты же знаешь, этот доспех стоит много, у тебя не было столько мехов, — ответил ему.
— Моя сицяс есть много, — самодовольно ответил тот.
— Цё присол? — к нему подбежал Лиин и толкнул животом, — Моя зелезный доха! Моя привёз больсе, цем много!
— Твоя цё, а?! Сама ходи проць! — Шин в свою очередь надул живот, подал грудь вперёд и толкнул Лиина.
Команды обеих сторон стали подтягиваться ближе и стало ясно, что общей свалки не избежать.
— Стоять! — воскликнул я и поднял руку, — Показывайте свои меха, у кого их больше, того и доспех. А может ни у одного, ни у другого не хватит?
— Нет, моя хватит, моя много! — сказал Шин и его дружки стали вытаскивать соболей и бобровые меха.
На первый взгляд, по меркам империи здесь лежало огромное богатство, не менее, чем на сто золотых. Честно говоря, в местных реалиях торговать такими вещами, как мечи и доспехи, совсем не выгодно, даже из расчёта металлоёмкости за них нужно ломить несусветную цену, но продать дороже, чем в три–четыре раза от имперской цены не получается. За многие годы торговых отношений с дикарями, номенклатура товаров, пользующихся высоким спросом, давно определена, и за тот же обычный железный нож или мерку вина здесь можно получить десятикратный подъём. И всё же по рекомендации Лагоса, чтобы не тащить обратно добытые в бою трофеи, мы их выложили на продажу и потихоньку реализовали. Остался лишь ламинарный доспех и боевые луки со стрелами, которые дикарям даже не показывали.
— Ха! — воскликнул Лиин, — Моя больсе, цем много!
И действительно, его голубые выдры перетянули бурых бобров, поэтому Лагос тут же снял с крюков и передал счастливому Лиину доспех, шлем с личиной, поножи и кожаные штаны с железными набедренными пластинами и наколенниками. Когда тот с довольной командой отъезжал, посмеиваясь над неудачником, Шин натурально заплакал, при этом дружки его стали успокаивать. Такое поведение боевитой молодёжи меня шокировало окончательно.
— Да не расстраивайся ты, — между тем Лагос подошёл к нему и хлопнул по плечу, — Тот доспех и на него, и на тебя большой.
— Не понимаю, зачем они его вообще покупают, — я не переставал удивляться, — тем более, что работать с металлами они не умеют, и исправить его не смогут?
— Ну, как же, — Лагос развернулся ко мне и пожал плечами, — для статуса!
А в это время Шин, вытирая слёзы, подбежал ко мне, поклонился и стал хватать руками полы моего халата.
— Рэд, бери моя меха, весь бери! Твоя привези следуюций зима зелезный доха, луцций, цем дал поганый Лиин, а? Моя будет долзник, исцо бобра принесу, целый рука!
— Шин, на следующий год я не приеду, у меня будут другие планы…
— Что ты за торговец, Рэд, уважь человека, — Лагос толкнул меня локтём, — Тебе идёт в руки целое состояние, а ты отказываешься брать!
— Зачем же человека обманывать, если я абсолютно точно знаю, что в будущем году не приеду.
— Я знаю, что ты не поедешь, но караван всё равно будет возглавлять Илана, — сказал Лагос.
— С чего ты взял? — тихо спросил у него.
— Слышал, как шаманка вчера говорила.
— Никуда я её не собираюсь отпускать! — резко возразил и внимательно посмотрел ему в глаза, — А ты что, знаешь язык ахемени?
— Немного знаю, — ответил он.
— А ещё кто из наших знает?
— Котяй, но он выучил лишь несколько слов, типа: «Давай золото! Давай серебро! Упала, раздвинула ноги или становись раком!»
— Понятно, а ты никому ничего не рассказывал?
— Нет, но после того, как расправились с собаками, все наши и так знают, что не только Илана, но и ты сам отмечен богами. А когда сюда впервые пожаловала старая шаманка, то я в этом ещё больше убедился. Но нет, никому ни о чём не рассказывал и не расскажу. Считай, что я поступил к тебе на службу до смерти.
Оглянувшись, заметил внимательный и укоризненный взгляд Иланы, после чего посмотрел на Лагоса, затем на выражение лица несчастного Шина, который в моих глазах опустился по самое не могу. Мне глубоко наплевать, что после моего отказа он будет опущен в глазах прочих аборигенов, но махнул рукой и принял решение к обоюдному удовлетворению сторон.
— Эх, твою мать, ведьмины штучки! — воскликнул в сердцах, с минуту подумал, затем вытащил из арбы мерило «имперский шанг» и сунул Шину в руки, украдкой сделав наладонником несколько снимков.
— Это таким образом снимается мерка, так что к следующей зиме получишь железный доспех, подогнанный по размеру, — разъяснил ему.
— Моя полуцит самый луцций зелезный доха?! — узкоглазое лицо Шина засияло счастьем, — Твоя привезёт, всем сказу!
К моменту прощания с довольными аборигенами поспел завтрак, а ещё через полчаса наш караван тронулся в обратный путь.
Переход через тайгу, длиной в полтысячи километров прошёл спокойно и совершенно без каких либо эксцессов, в дороге на нас никто не нападал, ни люди, ни дикие звери. О коммерческих результатах похода говорить было рано, мы лишь вышли к степи и впереди ожидал ряд незавершённых дел, но уже сейчас нужно отдать должное честности дикарей: за выданные в долг товары они рассчитались полностью.
Глава 7
Река, ледяной покров которой прослужил нам отличной транспортной артерией для проникновения вглубь таёжной страны, сделала петлю и повернула на запад, навстречу с Большой рекой. А наш караван выбрался на пологий берег и, оставив за спиной поросшую исполинскими деревьями тайгу, двинулся на юго–восток, в направлении далёких гор. К их подножью надеялись добраться в течение девяти дней, тем более что идти обратно было гораздо легче, теперь ветер дул не в лицо, а в спину. Но, как говорит Лагос, мы предполагаем, а боги располагают.
На поросшей подлеском и кустарником границе тайги и степи температура воздуха неожиданно понизилась до двадцати пяти градусов мороза, северный ветер задул сильнее, и над нами стали сгущаться тёмные свинцовые тучи. Сначала замела позёмка, а затем завьюжило колючим снегом, погода портилась прямо на глазах.
— Часа через полтора нас нагонит буря, — обеспокоено сказала Илана.
— Господин! Господин! — с передней арбы кричал мальчишка Хуа, — Пурга идёт!
— Что идёт? — придержал нервно похрапывающего Ворона и переспросил у него.
— Пурга! Злой ветер будет выть, как волки, и надует много плохого снега.
— А почему плохого?
— Потому, что он очень холодный, — ответил мальчишка и натурально вздрогнул, — надо делать лагерь, господин.
— А пурга, это надолго?
— Может быть целая рука дней.
— Не рука, а пять дней, — чисто механически поправил его.
— Да, господин, до пяти дней, — мальчишка утвердительно кивнул головой.
— Ничего себе! — воскликнул подъехавший к нам Лагос, — В мои прошлые поездки сюда снегопады были, не без того, но в такую катавасию попадать не приходилось.
— Останавливаемся и ставим лагерь? — спросил у него.
— Да! — он вырвался вперёд и стал лошадью теснить вправо тупо бредущих вперёд волов, — В круг! В круг!
Мы разместились рядом с густым и высоким кустарником, а в качестве ограждённой стоянки получился не круг, а вытянутый эллипс. Люди знали, что делать: по давно укоренившейся привычке загоняли лошадей и выпряженных волов к месту вероятного пастбища, в данном случае вглубь небольшого перелеска и укрывали их большими попонами, которые подвязывали под брюхом, чтобы не свалились. Я же, как обычно, в радиусе ста пятидесяти метров от центра дислокации объезжал лагерь и расставлял, а затем активировал «пугала».
Застучали топоры, парни рубили валежник и кусты, устраивая между деревьями подобие ограды для животных, это по задумке деда Котяя должна быть хоть какая‑то защита от ветра и метели. Освободившиеся воины стали устраивать походную кухню, натянув тент с подветренной стороны, вытаскивали и разжигали жаровни, а женщины Лагосового семейства приступили к приготовлению пищи. Воительницы без моего повеления или просьбы Иланы никакими общественными делами не занимались, и сейчас в закреплённой за ними арбе готовили себе место для длительного отдыха.
