Алексей Корепанов - Сон Демиурга
«Впрочем, к счастью или на беду свою – пока неизвестно», – мысленно добавил он.
Из куколки утра давно выпорхнула бабочка солнечного дня, но командир Рандер продолжал вести отряд берегом реки. Хотя время уже было подумать о привале. Кони, оступаясь, пробирались среди камней, в воде то и дело плескалась рыба, а из пестрой чащи с криками выпархивали птицы, извещая всех лесных обитателей о приближении чужаков. Местность была первозданно дикой, и Сергею подумалось, что так, наверное, выглядит лес Броселианд из средневековых легенд. Едущий рядом Гусев время от времени принимался рассказывать какие-то истории, но Сергей его почти не слушал – он ощущал себя конкистадором, пустившимся на поиски Эльдорадо.
Однако впереди ждала отнюдь не сказочная страна золота и драгоценных камней. Впереди был лагерь пожирателей-скоддов.
Вскоре на горизонте показался покрытый лесом отрог. Это протянувшееся поперек пути отряда ответвление горной цепи, которую Сергей видел на старинной карте в королевской резиденции, понижаясь, обрывалось в реку. Если верить той же карте, где-то здесь река должна была сделать зигзаг.
Так и оказалось – километра через полтора водная лента, изогнувшись, исчезла за словно бы сомкнувшейся стеной леса. Берег на повороте распростерся широким песчаным пляжем. Пляж косой врезался в реку, и в самом узком месте вздымались из воды три огромные плоские каменные глыбы. Они были покрыты трещинами, из которых пробивался чахлый желто-зеленый кустарник. Голова колонны – Рандер с адъютантами, гвардейцы и пограничники лонда Гарракса – уже выехала на пляж, и копыта коней увязали в сыпучем песке, когда что-то подобное молнии, бледной в солнечном свете, сверкнуло над одной из глыб. И в следующее мгновение возникла там, как на постаменте, человеческая фигура.
Рандер тут же остановил коня, поднял руку. Медленно, словно крадучись, двинулись к воде королевские гвардейцы, а за ними воины лонда Гарракса.
«Король Таэль… Король Таэль…» – ошеломленно понеслось по колонне.
Иномиряне были довольно далеко от каменной глыбы с неподвижно стоящей фигурой – или видением? – и Сергей не мог различить ее лицо. Он, как и другие, во все глаза смотрел на внезапно возникший феномен, не пытаясь хоть как-то объяснить себе его природу.
«Король Таэль…» – продолжало перекатываться среди всадников.
– Что за явление Христа народу? – раздался рядом с Сергеем удивленный голос Гусева. – Откуда он взялся?
Рандер соскочил с коня и, сняв шляпу, направился к реке. За ним следовали адъютанты, тоже благоговейно обнажившие головы. Командир зашел в воду чуть ли не по колено, не обращая внимания на вмиг намокшие полы плаща, и воздел руки к видению. Фигура на камне продолжала оставаться неподвижной. Одеяние ее никак не соответствовало представлению Сергея о королевских нарядах – фигура была одета в нечто желтоватое, с длинными рукавами, весьма смахивающее на обыкновенную футболку с красной надписью поперек груди, и облегающие синие брюки, весьма смахивающие на спортивные.
– Что там у него написано, Веремеич? – спросил Гусев. – У тебя же глаза-бинокли, рассмотри!
– Далековато, – сказал Саня, подавшись вперед. – Какие-то буквы… Наши… Ба… Бата… О! Батакакумба. Ха, знаю такой альбом!
– Какой альбом? – не понял Гусев.
– Ольга Арефьева и группа «Ковчег»! – пояснил Саня. – Классные у нее песни…
– Та-ак, похоже, не король, – протянул Гусев. – Похоже, это нашего полку прибывает.
Лонд Гарракс повернул к нему возмущенное лицо:
– Это видение короля Таэля, Геннадий! Добрый знак! Нам будет сопутствовать удача.
По колонне пробежал ропот, потому что фигура на камне подняла руку – словно в ответ на жест Рандера, – медленно наклонила голову и исчезла. Мгновенно, как исчезает изображение в телевизоре при нажатии кнопки. Уже без молний. Не было загадочной фигуры, а был плоский камень, залитый солнцем, были река и лес, и замершая на берегу зеленая колонна…
Рандер еще немного постоял в воде, не опуская рук, потом повернулся и что-то сказал адъютантам.
«Привал… Привал…» – волной покатилось от головы к хвосту колонны.
Спешились, выставили дозоры, развели костры. Поили коней, дружно плескались в реке, облепили каменную глыбу – искали хоть какой-то след.
Ничего не нашли.
– Ну и что вы на это скажете? – Сергей с миской и кружкой в руках подсел к Гусеву и Сане Веремееву.
Рядом расположились американцы, чуть дальше деловито орудовали ложками пограничники.
– Так ведь лонд уже пояснил: добрый знак, – ответил Саня. – Вон, римскому императору какому-то было видение креста в небесах – так он всех врагов потом и расколошматил.
– А почему «Батака…»?
– «Ба-та-ка-кум-ба», – по слогам сказал Саня. – Ты что, Арефьеву никогда не слышал?
Сергей пожал плечами:
– Я в музыке не очень. Так почему «Батака…какумба»?
– Ну, надпись такая, – ответил теперь уже Гусев. – У кого-то «Роллинг Стоунз» на майке, у кого-то «Ария», а у этого альбом Арефьевой.
– Кто-то еще, видать, провалился – и сразу назад, – сказал Саня. Помолчал и обвел товарищей загоревшимся взглядом. – Значит, можно назад?! Поняли, парни? Есть надежда!
– Очередная иллюзия, – буркнул у него за спиной Ральф Торенссен. – С лицом короля Таэля.
Уолтер Грэхем согласно кивнул. Саня стремительно повернулся к пилоту:
– А что, мало двойников, что ли? Не знаю, как там у вас, в америках, а у нас двойников хватает, сколько раз по телеку показывали: и Ленин тебе, и Сталин, и Брежнев, и ваш президент. Чего-чего, а этого добра навалом.
– Но почему именно здесь и именно сейчас? – спросила Элис. – Таких совпадений не бывает.
Саня облизал ложку и прищурился.
– Да? А я вот читал в одном журнале о совпадениях. Какая-то тетка из Беларуси пишет. Раз в год ездит к родичам в Москву, и лет пять или шесть подряд ей в Минске продают билет в один и тот же вагон на одно и то же место. Но это еще присказка. Соседи по купе всегда оказывались одной семьей: отец, мать и ребенок. И все матери – Татьяны!
Гусев крякнул, а Элис задумчиво сказала:
– Линкольн и Кеннеди…
– Именно! – встрепенулся Саня Веремеев. – Я как раз про это хотел. Там совпадений – вообще обалдеть можно, все и не упомнишь. И Линкольна, и Кеннеди убили в один день недели, в пятницу, кажется… Да, Эля?
Элис молча кивнула.
– Вот. Убийца Кеннеди родился через сто лет после убийцы Линкольна… Что-то там еще такое… А! Кеннеди избрали в правительство через сто лет после Линкольна, и президентом он стал тоже через сто лет после Линкольна, год в год. После них президентами становились люди по фамилии Джонсон, и разница в возрасте между ними – тоже сто лет. – Саня нахмурил брови, пытаясь вспомнить. – Это еще не все, там и другие совпадения, только я уже позабыл. Много всякого – чистейшая мистика!
– Фамилия личного секретаря Кеннеди была Линкольн, – подхватила Элис, – а имя секретаря Линкольна – Джон. Человека, который во время избирательной кампании предлагал кандидатуру Линкольна в президенты, звали Джон Кеннеди. У нас обо всем этом много писали.
– Авраам Линкольн был убит в вашингтонском театре Форда, – угрюмо добавил Уолтер Грэхем, – а Джон Кеннеди ехал в Далласе в автомобиле, изготовленном на заводе Форда.
– О! – Саня с живостью обернулся к ареологу. – Известные факты, да?
– Бут, выстрелив в Линкольна в театре, бежал и был убит на складе, – присоединился к разговору Торенссен, – а Освальд стрелял в Кеннеди из окна склада, а схватили его в кинотеатре. Забавно, ничего не скажешь…
Пограничники перестали стучать ложками и с недоумением прислушивались к странному разговору.
– Вот так вот, Эля, – сказал Саня Веремеев. – В жизни все что хочешь может случиться, даже самое невероятное.
– Особенно в иллюзорной, – пробормотал Ральф Торенссен.
Сергей поставил миску.
– А что если это действительно знак? Именно нам знак: мол, сделаете свое дело – сможете вернуться.
– Во-во! – воскликнул Саня Веремеев. – Назад дорога есть!
– И кто же это такой знак подает? – с легкой иронией осведомился Уолтер Грэхем.
– Тот, кто забросил нас сюда, – ответил Сергей.
Грэхем безнадежно вздохнул:
– Значит, Марсианский Сфинкс…
– И не надоело вам про Сфинкса талдычить, ребята? – Гусев обвел взглядом ареолога и пилота посадочного модуля. – Попробуйте о нем не думать – всего и делов!
Грэхем усмехнулся:
– Все ваши желания исполнятся, если только вы не будете думать о белой обезьяне… Единственная деталь: как о ней не думать? Не получится.
– Слушай, Уолтер, а как у тебя с чувством юмора? – спросил вдруг Саня Веремеев.
Ареолог вновь невесело усмехнулся:
– Сейчас не очень, а вообще было нормально. Сейчас не до юмора. А что?
