Альфред Ван Вогт - Зверь
Когда она ушла, Каргилл начал осмотр комнаты. Спальня была оформлена в разных оттенках зеленого цвета, что очень эффектно контрастировало с белой мебелью.
Он удивился, когда, выглянув в окно, обнаружил, что спальня находится на втором этаже, так как по лестнице они не поднимались. Он догадался, что дом, вероятно, был построен на склоне холма. Он прикинул в уме расстояние от окна до земли и раздраженно нахмурил брови. Двадцать футов — это было многовато даже для сильного, находящегося в хорошей форме человека. Вообще-то, это, конечно, не имело никакого значения. Он не сомневался, что, если бы он и попытался убежать, выпрыгнув в окно, далеко все равно не ушел бы. К решению этой проблемы нужно искать другой подход, на более высоком уровне.
Он отошел от окна и начал раздеваться. Усталость сморила его, и он заснул почти мгновенно.
Сквозь сон ему послышался голос, обращающийся к нему, побуждающий его к действию. Это было как-то связано с Городом Теней, нужно было что-то сломать, разрушить.
— Нажми на включатель, — приказывал голос — Сигналом к действию для тебя будет…
Голос пропал, растворился во времени и пространстве. Каргилл понял, что в комнате находятся Энн Рис и какой-то мужчина.
— Ну, теперь все? — произнес мужской голос.
— Да, это все, закончили, — ответила девушка, и они вышли из спальни.
Каргилл лежал с закрытыми глазами и пытался понять, что произошло. У него было странное ощущение, что где-то в самой глубине его существа нарушилось какое-то сложное равновесие и что, если он хорошенько подумает, сосредоточится, все встанет на свои места, и он снова будет ощущать себя единым целым.
Перед его мысленным взором возникла сложная геометрическая конструкция. В ней были черные участки, которые, по-видимому, как-то ассоциировались с отрицательными эмоциями, так как его охватила депрессия. Удивительно было то, что он знал, что означало это странное сооружение. Это была “складка” во временном континууме. На его глазах в этой фигуре почти неуловимо что-то изменилось. Какие-то линии, как нити в ткани, словно истончились, как от носки, и он ощутил, что в данной структуре возникло сильнейшее напряжение, грозившее разрушением. Вся эта сложная и многомерная конструкция замерла в каком-то хрупком и опасном равновесии.
Вдруг эта картина перед его глазами сменилась другой, и он увидел, что стоит на холме и смотрит на озеро, фосфоресцирующее в радиоактивном излучении. Кроме этого ярко-голубого озера вокруг ничего не было. Каргилл почему-то знал, что это озеро заброшено миллиарды лет назад.
Поразительно было то, что он был абсолютно твердо убежден, что озеро было частью эксперимента, который он сам начал и потом бросил. Но озеро цеплялось за жизнь и каким-то образом сохранилось в течение почти всего периода существования материального мира. В данный момент оно находилось в контакте с похожим объектом на одной из планет какой-то далекой звезды. Их взаимодействие представляло собой по существу процесс регенерации, в ходе которого они заряжали друг друга энергией, необходимой для выживания. Этот сложный процесс общения включал в себя элементы взаимного влечения.
Каргилл некоторое время наблюдал за озером, настраиваясь на волну этой телепатической связи, и внезапно, без всякого усилия, перенесся в глубины космоса, туда, где находилось то, что общалось с его озером. Он увидел высокие скалистые горы и пустынные, лишенные растительности просторы вокруг. На вершине одной из гор стояла гигантская статуя. Она была абсолютно черного цвета и ничем не напоминала творения рук человеческих. Но Каргилл знал, что это была попытка создать какую-то форму существования на более высоком уровне, чем озеро.
Мысль о создании чего-то живого, что имело бы способность двигаться, еще не приходила ему в голову. Сам он не двигался в общепринятом смысле этого слова. Не было пространства, кроме того, которое он создавал в своем воображении, и только озеро и статуя существовали во времени. Это был блестящий образец того творческого процесса, который он осуществлял на практике. Представляя себе пространства разных уровней — высокого и низкого — он порождал потоки энергии и, замедляя эти потоки до того момента, когда энергия переходила в материю, он внушил озеру и статуе иллюзию, что они нечто собой представляют и обладают какими-то качествами. С тех пор они отчаянно пытались поддерживать эту иллюзию. На это уходило столько “энергии”, что у них не было “времени” анализировать реальность.
Он понимал, что эти возникавшие перед его глазами картины были результатом случайного контакта с памятью вечности, и знал, что возникнут еще миллионы таких эпизодов в другом времени, в другом пространстве…
Теперь он вновь находился в спальне в доме Энн Рис, и в ту минуту, когда уже был готов повернуться на другой бок и заснуть, вдруг снова ощутил то же состояние нарушенного равновесия, какую-то раздвоенность, мешавшую ему чувствовать себя единым целым. Он снова увидел перед собой уже знакомую ему геометрическую конструкцию, но сейчас она выглядела прочнее: линии-нити казались не такими истонченными, и вся структура производила впечатление более устойчивой. Но она двигалась, то есть слегка покачивалась и колебалась, как будто кто-то наугад, вслепую дотрагивался до нее.
Когда Каргилл окончательно вернулся к действительности, первое, что он почувствовал, был запах больничной палаты и прикосновение к телу прохладных простыней. Он проснулся, как после глубокого сна, с ощущением поразительной силы и здоровья во всем организме. Он продолжал лежать неподвижно, с закрытыми глазами, с удовольствием погружаясь в возбуждающее состояние радости жизни.
Он знал, хотя и неизвестно каким образом, что он сейчас не дома у Энн Рис. Все, что происходило с ним раньше, казалось удивительно далеким сейчас, хотя не настолько далеким, как его воспоминания об озере.
Он услышал женский голос, который произнес:
— Сколько еще?
Это была не Энн Рис, и он почему-то не стал открывать глаза.
Послышались чьи-то шаги, и незнакомой женщине ответил приятный баритон:
— Я позову вас, когда он проснется. Мы должны были воспользоваться представившейся возможностью. Все пришлось делать без подготовки.
— Неужели, — недовольно сказала женщина, — наш контроль над временем нельзя было использовать с большим эффектом?
Ее собеседник продолжал уважительно, но твердо:
— Наш контроль не распространяется дальше второй складки. Разрыв во времени между нашим семь тысяч триста первым годом и двадцать четвертым веком настолько велик, что…
Женщина перебила его:
— Эти аргументы мне знакомы. Сообщите мне, как только он придет в себя.
Она, видимо, направилась к двери, и Каргилл осторожно приоткрыл один глаз. Он сразу же снова закрыл его, но успел увидеть очень своеобразно одетую женщину, остановившуюся в дверях и оглянувшуюся назад. На одном ее плече как-то очень небрежно было наброшено что-то вроде накидки.
Очевидно, она остановилась, чтобы сказать что-то примирительное.
— Мне все это очень не нравится, — проговорила она, — такое ощущение, как будто все вышло из-под контроля.
— Боюсь, мадам, что в течение некоторого времени так и будет.
В этот момент Каргилл решился вновь открыть глаза и осторожно взглянул на женщину еще раз. Он увидел, что на ней надет бюстгальтер, напоминающий модели, какие носили в его время, и шорты, и создавалось общее впечатление, что это что-то вроде купального костюма. У Каргилла возникли ассоциации с горячим песчаным пляжем и субтропическим климатом. Накидка, наброшенная на одно плечо, была длинной, до лодыжек, и, казалось, сделанной из тонкой металлической сетки. Ее темные волосы отливали голубым. Лицо ее тоже было весьма примечательным: высокие скулы, глубоко посаженные глаза. Она не была красивой, но во всем ее облике чувствовался аристократизм, гордость, сознание собственного превосходства, подкрепленного многими веками генетического отбора.
Углом глаза он заметил мужчину с седыми волосами и молодым лицом, который осторожно наблюдал за ним. Каргиллу почему-то показалось, что ему надо продолжать притворяться, пока эта женщина не уйдет. Он закрыл глаза, и, когда снова их открыл, женщины в комнате уже не было.
Мужчина подошел к высокой больничного типа кровати, на которой лежал Каргилл, окинул его внимательным взглядом, от которого ничего не ускользнуло, и, видимо, остался доволен увиденным. Понимающе и одобряюще улыбнувшись, он сказал:
— Меня зовут Лэн Бруч, и мне хотелось бы успокоить вас: вы в безопасности. На все ваши вопросы вы вскоре получите ответы.
Он повернул какие-то ручки на небольшом приборе, стоявшем на столе около кровати. От этого ощущение возбужденного нетерпения, которое испытывал Каргилл, мгновенно сменилось приятным сонным состоянием. Он зевнул, потянулся и заснул.
