Уильям Форстчен - Битва флотов
— Сколько наших истребителей сможет их встретить? — спросил адмирал Зайтек.
— В течение двух недель мы сможем привести в боевую готовность пять авианосцев и еще сорок шесть кораблей, которые мы сможем использовать в качестве кораблей сопровождения. В общей сложности, все они смогут нести шестьсот девяносто истребителей.
— Всего только пять авианосцев?!
— На самом деле, сейчас только два из них находятся в полной боевой готовности, — ответил Толвин. — Даже если работы будут идти круглосуточно и ничто нам не помешает, то только три авианосца смогут присоединиться к Флоту до того времени, когда килрафи окажутся в пространстве Конфедерации. Пройдет полтора, а скорее даже два месяца, прежде чем остальные корабли смогут выйти из доков.
— Джеймсон великолепно провела демобилизацию, — с досадой отметил Греко.
— Иногда бывает по-настоящему тяжело быть военным, — поддержал его Половски. — Не знаешь, где враг опаснее там, на передовой или здесь в тылу, за твоей спиной. С каким бы наслаждением я разорвал бы эту Джеймсон на мелки кусочки!
Толвин поднял руку, требуя тишины.
— Помните, мы — военнослужащие. Гражданская политика — не наше дело. Наша задача — защитить Конфедерацию от врага, который уже стоит на пороге. Я рассчитываю на то, что вы приложите к этому все ваши усилия. Да, несколько человек привели нас к этому, но наша задача служить Конфедерации, а не сотрясать воздух. Я хочу, чтобы вы думали о тех миллиардах, которые окажутся под бомбами килрафи и тех выживших, кто окажется для них дичью, если мы потерпим неудачу. На весах лежит существование человеческой цивилизации.
Слова рождались сами собой, без его участия. В любой другой обстановке они звучали бы банально, но здесь все было по-другому. Все было просто: от них зависело, останется человечество жить или исчезнет. Одна ошибка и все будет кончено. Не останется ничего, уйдут в никуда две тысячи лет истории Англии, останется только разрушение и смерть.
«Нет, нельзя думать об этом, — корил он себя. — Если я не займусь делом весь, без остатка, то просто сойду с ума».
Нажав несколько клавиш, он вывел на голоэкран карту ближайшей к Земле области пространства и прыжковых линий, ведущих в сторону границы.
— Килрафи могут подойти по трем основным маршрутам, и все они сходятся здесь, — он указал на белого гиганта — звезду, от которой шло множество прыжковых линий. — Здесь, у Сириуса, линии гиперпереходов сходятся, а затем идут прямо к земле. Самый короткий маршрут, прыжковая линия «Альфа», она состоит из десяти прыжковых точек от границы до Сириуса и четырех до Земли. Следующий маршрут, «Бета» — двенадцать прыжков от границы, и «Дельта» — тринадцать. Все другие маршруты гораздо длиннее. Думаю, что килрафи настолько уверены в своих силах и заинтересованы в том, чтобы не дать нам времени на подготовку, что пойдут по кратчайшему пути. Я предлагаю встретить их перед Сириусом.
— Но, это означает бросить на растерзание несколько сотен колоний, — севшим голосом промолвил Половски. — Мой дом — Варшава, одна из них.
Толвин кивнул.
— Существует восемнадцать основных маршрутов движения в сторону внутренних миров, и пара дюжин путей, идущих почти параллельно границе. До перемирия, ни мы, ни килрафи не имели достаточно сил, чтобы перекрывать все маршруты, и ограничивались лишь обороной стратегически важных систем. Теперь им хватит сил, что бы атаковать на всех участках границы и во всех направлениях. Нам же, не хватит сил даже для того, чтобы нанести контрудар в одном месте. Но даже если бы у нас и были силы, пройдет несколько недель, пока мы сможем хоть что-то организовать. К тому времени будет уже слишком поздно. Кроме того, килрафи могут теперь держать множество своих старых авианосцев в резерве, чтобы своевременно реагировать на любые наши передвижения, так же, как мы в прошлом держали в опасных местах легкие рейдеры.
Нам придется отступить и собрать в единый кулак все, что у нас есть. Если же мы попытаемся остановить их на границе, они просто обойдут нас по флангам.
— Почему бы не ударить первыми? Расколоть их и разгромить по частям, как при Вукар Таге? — спросил Греко.
— На этот раз это не сработает. Даже если мы соберем все что у нас есть, и прямо сейчас ударим, их старые авианосцы, оставленные в резерве, остановят нас, а новый флот просто пойдет дальше к Земле. Во-вторых, они моментально догадаются, что мы пытаемся расколоть их силы, и не допустят этого.
Единственное, что нам осталось в этой ситуации — встретить их главные силы и остановить их.
— Так что же будет с моим домом? — спросил Половски.
Толвин посмотрел в глаза Половски. Единственным ответом было «оставить», но он не хотел давить на капитана.
— Майк, килрафи могут нанести удар двумя способами. Первый: прорвать наши передовые линии, затем разойтись и начать уничтожать колонии одну за другой. Каждый день, который они при этом теряют, дает нам возможность сосредоточить все большие и большие силы. Они прекрасно это знают. Второй путь — пойти напролом, оставив уничтожение колоний на потом. Тогда они уничтожат главные планеты и противостоящий им флот.
Я готов поставить десять против одного, что они пойдут вторым путем. Это выглядит вполне по-военному, и мы поступили бы точно так же: уничтожили главный мир и внутренние планеты, а потом завершили бы войну. Единственное преимущество, которое мы имеем — это возможность сконцентрировать все свои силы как можно ближе к главной базе, мы сможем быстро бросать корабли в бой, веденные в строй в последнюю минуту. Килрафи придется сильно растянуть, свои коммуникации, что непременно ограничит их возможности.
— Вам легко говорить, — возмутился Майк. — А у меня вся семья на Варшаве!
— У вас есть альтернативное предложение? — сухо осведомился Толвин.
Он понимал, что нельзя просто приказать людям забыть о своих домах и семьях. Они должны будут поступить так, надеясь на победу и последующее освобождение, независимо от того, насколько призрачна такая надежда.
Майк склонил голову, и уставился в свой электронный блокнот.
— Да, пожалуй вы правы адмирал, это единственный выход.
— К сожалению, мы не можем сообщить губернаторам и руководителям колоний о нашем плане из соображений безопасности. По тем же причинам, господа, никто за пределами этой комнаты не должен ничего знать о том, что здесь было сказано.
— Может, все же предупредить тех, чьи миры стоят прямо на пути килрафи? — спросил Зайтек. — Даже если килрафи пойдут напрямик, часть их крейсеров все равно будет послана для того, чтобы уничтожить планеты, стоящие у них на пути. Они непременно уничтожат их, ведь не могут же они позволить себе оставить наши базы у себя в тылу. Чуть ли не у каждой пограничной колонии есть база, некоторые системы имеют даже гарнизоны и орбитальные боевые станции. Они смогут успешно противостоять отдельным кораблям, но против той армады, что в этот раз на них навалится, им не выстоять. Толвин мрачно кивнул. Это означало, что миллионы людей на приграничных мирах погибнут. Он мог только надеяться, что жители миров, оказавшихся на пути армады килрафи, уйдут в необжитые области своих миров и там смогут переждать нападение. В конце концов, большинство этих миров было населено крайне скудно, и на них хватало места, чтобы спрятаться. В начале войны большинство внешних миров, за исключением разве что Ландрейха, было выжжено. Погибли миллиарды. Внешние миры до сих пор не могли оправиться от этого. Область выжженных миров тянулась чуть ли не до Сириуса, пока не тронутого войной.
Толвин хотел надеяться, что колонисты построили себе достаточно глубокие бункеры, чтобы выжить при орбитальной бомбардировке.
— Колонии просто сбрасываем со счетов? — спросил Дюк, очевидно желая, чтобы не осталось недоговоренностей.
— Местное ополчение самостоятельно решит, оставаться у себя или присоединиться к нам, но я бы предпочел, чтобы все, что можно, было сосредоточено здесь, — Толвин указал на Сириус, мерцавший в центре карты. — Все решится именно здесь, у Сириуса.
— Что слышно про Ландрейх и Крюгера? — поинтересовался Половски.
— Я попрошу их помочь нам и заодно вернуть авианосцы, которые мы им отдали, но я сомневаюсь, что он будет рад тому, что мы снова отбираем у него корабли по причине «стратегической необходимости».
Толвин мог легко предугадать, реакцию Крюгера, на подобное требование.
— Итак, господа, мне нужно, чтобы флот был полностью готов к выдвижению в течение четырех дней.
Присутствующие изумленно воззрились на Толвина.
— Пройдет дней восемь, а то и десять, пока мы сможем укомплектовать корабли экипажами, — запротестовал Зайтек. — Даже с оставшихся в строю авианосцев списана половина экипажа. Некоторые из них оказались где-то на окраинах Конфедерации!
