Владимир Подольский - Мы — люди!
Пёстрый немного выговорил и мне: как это я теряю всё подряд, не успев ещё отъехать? Не потерял ли я и его, Пёстрого, сумку? Досталось и Кривому. Я-то по старой армейской привычке только сокрушённо потряхивал гребнем и твердил уставное: «виноват, виноват!» Барон от меня и отстал, переключившись на моего напарника. Тот неожиданно завёл нудные оправдания: дескать, он знать ничего не знает, какой такой огненный бой? Да он его боится хуже смерти, и даже сами Учителя не заставят его прикоснуться…
Пёстрый ещё немного поругался, позадавал Кривому разные нелепые вопросы, а потом остыл и услал его с каким-то поручением в деревню. Корзину сухих фруктов принести, что ли? Потом вообще разогнал всю свою челядь, и когда мы остались одни, предложил мне присесть рядом с ним, на его дворовый, баронский насест.
— Что думаешь, Белоголовый? — спросил он озабоченно. — Кривой?
— Конечно он, больше некому, — ответил я, умащиваясь на солнышке и топорща от удовольствия перья на шее.
— Один или заговор?
— Думаю, заговор. Стрельба огненным боем дело всё же неспешное…
— Да понял, понял!
Но я предпочёл закончить мысль:
— … а если он предполагал меня всего лишь пырнуть, то зачем ему укладку скидывать? Ножик быстрее трубки… Ясно, что на дороге нас ждут его подельники, которым дробом в бок не в жилу. Он всего лишь наводчик.
— Думаешь? — Пёстрый в раздумье подёргал бородку. — А у него самого-то нож есть?
— Есть, под попоной слева, у меня глаз намётанный. Заметил, когда он в повозку садился…
— Так, что решим? В сарай его, а ты другой дорогой…?
— Нет, так не годится, Пёстрый! Сказано же в судебнике: «не оставляй в подозрении». В том смысле, что добейся доказательств. Но у нас, же и не старые времена, когда на дыбу вздёргивали? Тем более, показания под пыткой доказательствами не являются.
— Да я знаю! — несколько смущённо ответил барон. — Сдохнет, скотина на верёвке или покалечится, у меня же судебных допросчиков нет. А отвечать потом за него, как за нормального разумного! Но и рисковать налогами за год, чтобы только не оставлять в подозрении…
— А с налогами пошлёшь других. И другой дорогой, через Озёра. Тех, кого в позапрошлом году посылал. Надёжные ребята? Вот и отлично! После того, как мы уедем.
Я выудил из сумки пачку документов и большой моток проволоки и сунул всё это в необъятной величины карман баронской попоны. Маленький же моточек, повертев перед глазами Пёстрого, снова спрятал на груди.
— А с этим мы сейчас двинемся, прежней дорогой, естественно. Вдруг мы с тобой ошибаемся, и Кривой просто безобидный молодой дурачок? Тогда я куплю в Столице всё по списку и привезу. А если нападут, и не выкручусь, то потеря серебра невелика.
— «Не выкручусь…» — с сомнением пробормотал Пёстрый. — Не рано тебе помирать? Вообще, как-то ты спокойно…
— Всё не привыкну к мирной жизни, — ответил я. — Никогда не думал, что мне суждено банально рухнуть с домашнего насеста, а не умереть от пули или сабли.
— Я тебя понимаю… но ты уж поживи, привыкнешь. Я вот привык… Найдём тебе вдовушку, или двух, будет, кому ветерану кашу запаривать в старости! И греть с двух сторон на насесте…
— Нет, только не это! — делано возмутился я. — По мне, так лучше сдохнуть! Вон, тащится уже… Так поехали мы?
— Да, езжайте! Пришлёшь весточку, что и как… Осторожней будь и держи огненный бой наготове. Не только против разбойников, селяне говорили, что видели один сон назад летучего.
— Да верно врут они! Наверно пива сверх меры насосались. Вот что дракону тут делать-то? Дальше побережья они не залетают. И не нападают ни на кого, рыбой питаются.
— Да знаю я, знаю, но Учителями клянутся: «летел, свистел!»
— Ладно, понял…
Встречался я во время экспедиции на Левый Материк с драконами. С виду большие и страшные. Клюв чуть не с меня размером. Но обычно им одного выстрела хватает, хлипкие они. Только не в крылья, понятно, а в грудь или голову. Их-то бояться нечего, там, в походе другие были, кого бояться…
Владимир Петрухин.По дорогам, которые в новопостроенной оптике превратились из тоненьких ниточек в полосы заметной ширины, не спеша ползли туда и сюда гружёные чем-то повозки, влекомые запряжёнными динозаврами. Мне говорили их предположительное название, да я не запомнил. Такие, с костяными шипами на спине. Наверно, смирные, раз их сумели приручить и запрячь. Погонщиками, восседавшими на передках телег, были, естественно, Репторы, не очень крупные, какого роста трудно сказать. Я не буду их очень подробно описывать, все и так знают, как они выглядят.
Часть из них, вроде, носила одежду, часть блистала перьями самых разнообразных расцветок. Предположительно самки… пардон, женщины были раскрашены скромно и однотонно, зато мужчины щеголяли наверно всеми цветами радуги. Это притом, что Репторы, говорят, различали не все её цвета. То есть — все, но не все их оттенки. Ещё мужчины носили на головах то, что я принял сначала за красные шапочки. Это оказались гребешки, как у индюков или петухов. У женщин они тоже были, но маленькие. Как и у современных птиц — потомков динозавров, кто не знает. Конечно, даже в усовершенствованную оптику многого различить не удавалось, тем более ракурс был неудачный.
Но мы писали всё, что удавалось увидеть в разрывах облаков, в том числе жизнь самого большого города на континенте, наверно столицы какого-нибудь государства, если они у них имеются. Наверно, имеются, поскольку даже с высоты орбиты мы наблюдали проявления имущественного и социального неравенства: кто-то работал на полях, а кто-то и просто прохаживался по их периметру. Конечно, можно предположить, что они иногда меняются местами… Что, и хижинами? Ладно, шутка! Что-то у них было, вроде крепостного строя.
Интересно, они сами к нему скатились после того, как миллионы лет назад их предки… Кажется, у меня ум за разум заходит. Никуда они не скатились, а прибыли сюда в виде бессмысленных эмбрионов. «Бессмысленных», значит не соображающих. И те, кто их привезли и поселили на этой планете…
Однако, какой труд! Вряд ли планета уже имела приемлемую для землян биосферу. И имела ли вообще? Эти… э-э… спонсоры Репторов проделали гигантскую работу по терраформированию планеты… Впрочем, что я о них знаю? Может сами они ничего и не проделывали, а приказали роботам, а потом лет через триста спросили:
«Готово?»
«Готово!»
«Ну, запускайте, пожалуй…»
Всё равно, раз Репторы не гоняются друг за другом с целью приморить и сожрать соплеменника, значит, какое-то воспитание они получили. А что феодализм, так надо же с чего-то начинать? Раньше, наверно вообще, было рабство, а то и первобытно-общинный строй. Ничего удивительного: каждая общественно-экономическая формация, это в первую очередь набор базовых знаний в головах носителей разума. Для первобытного строя достаточно тех, что можно получить в кругу семьи или племени. Менеджерам рабовладельческого строя уже нужно более широкое образование. Какие посторонние спонсоры могут его дать? Никакие, только сами, своими руками, ногами и боками.
Хотя, те могут немного вмешиваться, подкидывать тезисы, пользуясь своим авторитетом, «прогрессировать», как в какой-то читанной в детстве книге. Сейчас, во всяком случае, этих спонсоров на планете не наблюдалось, если только они не умеют маскироваться, как «Крабы». Но не было и никаких подозрительных радиоизлучений, хотя Маруся следила за эфиром очень тщательно. Впрочем, те могли и не использовать радио.
Да, а на других материках Репторы не селились. Или их не селили. Там всё отдано было мезозойской эре во всей её красе. Неисчислимые стада травоядных динозавров пасли динозавры плотоядные, время от времени взимая свою кровавую дань. В воздухе парили летучие звероящеры, а вот стаи всякой агрессивной мелочи мы наблюдали с трудом, в основном в картинах недолгой борьбы и скорой кончины отбившихся от основной массы травоядных. Самих этих мелких и зубастых разглядеть по отдельности не удавалось.
Когда на планете в тех местностях, над которыми мы пролетали, портилась погода, экипажам приходилось переключаться на другие виды деятельности, кроме несения вахт: профилактика и регламенты закреплённого оборудования, изучение материальной части, очередные и внеочередные тренировки. В том числе учебные тревоги. Всё это гарантировало людей от расслабленности, которая в реальном бою могла дорого обойтись. Но случалось и свободное время, которое тоже было нужно куда-то девать.
«У солдата должен быть досуг, но он не должен бездельничать!» Так говорил старшина нашей группы и его дела не расходились со словами. Похоже, у Кондратенко тоже был когда-то такой же старшина. Но к счастью большинство ребят в наших экипажах были организованные, проблем с проведением досуга у них не возникало. Тем не менее, «адмирал» предлагал постоянно и нечто новое. Был сыгран шахматный матч, в котором с большим перевесом победила команда «Алебарды». Вне конкурса играли судовые компы. Впрочем, все их сто игр закончились вничью. А затем все желающие сразились в компьютерный «Встречный бой». В первой игре мы разгромили немцев начисто, во второй, почив на лаврах, потерпели позорное поражение. Теперь обе команды готовились к решающей схватке, проводили рекогносцировки виртуальной местности, обсуждали стратегию и тактику грядущей битвы. Мы с Тамарой тоже участвовали и заимели неплохие рейтинги. Кроме того, Кондратенко узнал, что в экипаже «Меча» есть трое саблистов, четверо вообще-то, но Сколик участвовать в матче отказался, ссылаясь на детренированность. Слукавил, наверно, он командир, и этим всё объясняется.
