Николай Романов - Гвардеец
Осетр осторожно вытащил тачи из гнезда в стеллаже, вынул из ножен и взмахнул. Оружие, весьма неплохо отбалансированное, со свистом рассекло воздух. Будто молния сверкнула… Молния смерти…
Потом Осетр обернулся, еще раз взмахнул тачи и в упор посмотрел на соперника. Тот чуть заметно поежился и отвел глаза.
Ага, боишься? И правильно, мой дорогой друг! Всякое оружие, едва оказавшись в руках, вызывает у «росомахи» выброс адреналина, и уже одно это делает его более смертоносным. Но сейчас мы адреналин до поры до времени придержим.
Нарастающий зуд в душе тут же рассосался. А Осетр слегка остолбенел.
Как она могла прийти в голову, эта мысль? «Придержим адреналин…» Ага, придержишь его, держи карман шире! Но ведь придержал же! Что со мной происходит в последнее время? Неужели это Яна причиной? Поэты говорят, что любовь творит чудеса. Похоже, они не далеки от истины…
Осетр в третий раз взмахнул оружием, бросил еще один взгляд на соперника и проверил заточку клинка. Похоже, им давно не пользовались. Ну ничего, мы это поправим! Ну а поскольку тачи — парный самурайский меч, то в компанию ему мы выберем вот этот вот танто[6].
Так, а пассивных защитных средств в этом арсенале, увы, нет. Ни европейских нагрудников, наручей или шлемов, ни самурайских кабуто, тэдатэ или котэ, ни прочих металлических и неметаллических поделок, предназначенных для защиты тела бойца от вражеских клинков. А ведь таковых приспособлений на Старой Земле было разработано несметное количество. Всякому военному известно, что развитие боевой техники есть непрерывное соревнование средств нападения и обороны.
Впрочем, если средством нападения еще хоть как-то можно воспользоваться чужим — должная квалификация отчасти может заменить привычность оружия, — то средство защиты должно быть твоим и только твоим. Только на такое может понадеяться грамотный боец, только такое может дать хоть малую гарантию в схватке.
Что ж, значит, будем биться без лат!
Глава пятидесятая
В первой схватке участвовали примерно тридцатилетний дядя, вооруженный трезубцем и сетью, с одной стороны, и парень годов на пять моложе со здоровенным двуручным мечом. Из средств защиты на каждом были лишь короткие трусы. У одного синего цвета, у другого — красного. Понятное дело, что это была защита лишь от женских глазок…
Схватки происходили на самой настоящей цирковой арене. С дальней стороны от зрительских рядов арена была обрезана и отгорожена от вспомогательных помещений односторонне-прозрачной стенкой — в результате зрители не могли видеть, что происходит за этим «занавесом», а будущие соперники прекрасно видели и зрительские ряды, и участников текущей схватки.
Осетр первым делом посмотрел, где Яна. И почти сразу нашел ее — взгляд будто притянуло неведомой силой.
Оказывается, им с няней Аней достались места во втором ряду, совсем рядом с ареной.
Ну что ж, значит, им хорошо будет видно, как он оцарапает этого самонадеянного типа, этого, с позволения сказать, Небесного Мстителя. Неглубокое ранение куда-нибудь в предплечье или в бедро, и гаси светило. Вот только не слишком ли близко сидят зрители? Не задеть бы кого в запарке боя… И вообще, тут же, наверное, ножи друг в друга кидают. А вдруг промахнутся!
Осетр поделился опасениями с одним из ожидающих своей очереди гладиаторов, парнем, вооруженным дрыном — сделанным из керамики посохом, который выдерживал удар любого клинка. Когда разминались, обладатель выделывал дрыном такое, что Осетр возрадовался, что не ему биться с этим противником.
— Между ареной и зрительскими рядами поставлен силовой барьер, — сказал парень. — Предметы сквозь него не проходят. Ни оружие, ни человеческое тело. Только звуки. — Боец ухмыльнулся. — Так что если пожелаешь угрохать кого из зрителей, не старайся! Ну и им на арену не выскочить. А то мало ли сумасшедших на свете!
Осетр успокоился — организаторы знали свое дело. Безопасность зрителей для них была самым важным требованием, иначе кто ж пойдет смотреть на чужую кровь, если при этом существует возможность, что выпустят твою?.. Да и потом, требующаяся в бою агрессивность порой переходит в почти откровенное безумство…
На арене доморощенный Нептун крутил вокруг меченосца петли, подстерегая момент, когда можно будет бросить сеть.
Модест Силантьевич, находясь за пределами арены, комментировал происходящее с помощью громкоговорителя. Быстро распалившаяся толпа начинала выражать свое одобрение и неодобрение свистом и криками. Яна сидела на этом празднике эмоций как чужая. Зато няня Аня с азартом размахивала руками.
Осетр обратил внимание, что на арене нет песка. Синтетика какая-то. Однако ноги, судя по движениям поединщиков, по полу не скользили. Вот только что будет, когда брызнет кровь. А ведь с каждым поединком ее будет все больше и больше. Есть, правда, у такого покрытия и плюс — противник не сможет сыпануть тебе песку в глаза.
Кровь наконец пролилась — это обладатель Нептунова трезубца, не выдержав долгого танца, кинул свою сеть, промахнулся и тут же получил рубленую рану бедра. Распластало ему ногу хорошо. Тут Осетр и обнаружил, что материал пола на арене является каким-то очень сильным абсорбентом — кровь впитывалась в него практически мгновенно.
Между тем на арену выскочили секунданты, обработали рану стерилизующей пеной и унесли проигравшего за кулисы. Победитель, разумеется, ушел сам, вопя и потрясая оружием.
— А сейчас, дамы и господа, — рявкнул Модест Силантьевич, — финишная схватка.
Толпа заревела, завыла и заулюлюкала. Со всех сторон на арену были устремлены горящие взгляды.
— Разумеется, финишность ее зависит только от вас. В бою участвуют гладиаторы Тарзан и Бешеный Медведь. Делайте ваши ставки, дамы и господа.
Вдоль рядов побежали букмекеры, быстро принимая деньги и раздавая квитки.
Открылись две двери, расположенные у концов загородки, и на арену вышли поединщики. Оба представляли собой настоящую гору мышц. На обоих были надеты набедренные повязки. На поясе у каждого висели ножны с кинжалами.
— Что значит «финишная схватка»? — спросил Осетр дрыноносца. — Заключительная, что ли? А как же мы все?
— Сейчас увидишь, — ухмыльнулся тот. — В первый раз, что ли?
— В первый, — сказал Осетр. И мысленно добавил: «В первый и в последний!»
— А кто противник у тебя?
— Небежинский.
— Небеж? — Гладиатор присвистнул. — Смотри в оба, паренек. Этот и на подлянку горазд.
Между тем поединщики на арене начали схватку. Выхватили кинжалы и начали все тот же танец, что и предыдущие бойцы. Вправо, влево, взад, вперед… Для своих внушительных фигур они двигались весьма стремительно.
Осетр подивился этому.
— На колесах рубятся ребята.
— На каких колесах?
— Пилюли специальные перед схваткой приняли, — пояснил дрыноносец. — Допинг. На этих парней деньги очень большие поставлены. Да и сами немало получат.
Что это за финишная схватка, в конце концов, выяснилось. Бойцы кружили по арене минут пять, подстерегая каждое движение друг друга. Нанести решающий удар не удавалось ни тому, ни другому. Зрители начали свистеть — сначала тихо, потом все громче и громче. Наконец свист стал оглушительным. Теперь и Яна, зараженная эмоциями окружающих, с горящими глазами следила за поединком.
Такой она показалась Осетру еще прелестнее. Он просто изнемогал от желания подойти, обнять, прижать к груди…
Свист толпы подхлестнул соперников. Они бросились друг на друга, и через пару мгновений один из них лежал на полу и баюкал раненую руку.
— Что вы решаете, дамы и господа? — рявкнул импресарио.
Последовал новый взрыв эмоций. К арене потянулись руки с опущенным вниз большим пальцем. Яна закрыла лицо ладонями. Няня Аня свистела, засунув в рот два пальца.
Победитель схватки оглядел зрительские ряды, подобрал с пола вражеский кинжал, зашел со спины противника и с размаху воткнул лезвие в основание шеи.
Проигравший завалился на бок, тело его сотрясла судорога, и в воцарившейся тишине стало слышно, как забулькала хлынувшая горлом кровь. Еще несколько мгновений тело гладиатора пыталось зацепить судорогами ускользавшую жизнь, а потом обмякло.
На трибунах кого-то громко вырвало. И стало ясно, для чего зрители держали в руках маленькие непрозрачные пластиковые мешочки.
«Ах, они сукины дети! — понял вдруг Осетр. — Вот за эту возможность подарить кому-то жизнь или отнять ее они и приходят сюда. Именно за это они и платят деньги».
Секунданты выскочили на арену, схватили труп за ноги и за руки и потащили прочь. Голова погибшего моталась из стороны в стороны, кровь текла струйкой, тут же впитываясь в пол. Зрители продолжали молчать — над залом повисла аура сладостного ужаса.
