Рустам Панченко - Инвалид - 2

Отсутствие нейросети — это, в его понимании, все идет по плану?

Мы предвидели и такой вариант развития событий, так что у нас запасен еще один вариант, который позволит продолжить наше общение. Вот только спешить не стоит. Вначале нужно разобраться, что же произошло, и почему искин считает, что все идет по плану?

— Вижу, вы уже очнулись… молодой… человек.

Эти слова произнесла женщина лет тридцати, которая, судя по ее комбинезону, имела непосредственное отношение к когорте медтехников.

Зеленые глаза, которые были не очень уместны на ее лице, потому что, по моему субъективному мнению, больше подошли бы мелкой озорной девчонке с задранным вверх носиком, заняли пол лица. Таким было ее удивление от нашей встречи.

— Аты что здесь делаешь? — наконец-то родила она правильный вопрос.

— Вы не поверите, но ответа на данный вопрос я жажду больше всего, — парировал ее выпад.

— То есть… ты хочешь сказать… что ты…

Видимо в ее голове данная мысль никак не могла уместиться. Вот только почему? Что со мной произошло на этот раз. Нет, я уже начинаю привыкать к тому, что никуда мне от этого не деться. Однако постоянство, с которым в моей жизни происходят различные приколы, однозначно напрягает. Понимаю, что повторяюсь, но, честное слово, достало.

— Ладно, я не ожидал очнуться в… здесь. Вас-то, что так удивило?

Неужели никогда ранее не видели молодого парня?

Понимаю, что сморозил явную глупость, но ведь нужно же было хоть как-то заставить вошедшую женщину начать говорить. Потому как ее взгляд, которым она продолжала буравить меня, очень сильно нервировал.

Вот только вместо того, чтобы ответить на поставленный вопрос, она просто развернулась и буквально вылетела из помещения. Мне же оставалось только пожать плечами и продолжать сидеть в капсуле, ожидая, когда же мной заинтересуется еще кто-то. Ведь моя одежда осталась в шкафчике…

А почему я решил, что моя одежда осталась на корабле? Не давая себе задуматься о том, что же я делаю, тут же выпрыгнул из капсулы на пол.

Даже удивился тому, насколько легко и просто получилось выполнить данное действие. Если же учитывать, что никогда раньше ничем подобным я не занимался, то даже сам немного стушевался. А потом, пока никто не пожаловал в «палату» тут же вскрыл шкафчик, в котором обычно пациенты оставляют свои вещи.

Времени на то, чтобы начать нервничать было более чем достаточно, но я не стал использовать его по такому назначению. И главная причина состоит в том, что заранее был готов к подобным приколам. Говорил ведь уже, что начинаю привыкать к происходящему вокруг меня бедламу.

Вы не поверите, но одежда, моя одежда, оказалась на месте. Поэтому, не тратя понапрасну время, тут же начал облачаться в нее. Коробочка от купленного за сумасшедшие, по мерках этого мира, деньги девайса, также была в наличии. Да кто бы в этом сомневался? Кому она вообще нужна без того, что хранилось в ней ранее?

Когда привел себя в порядок и перестал светить голой пятой точкой во все стороны, почувствовал себя более уверенно. Казалось бы, всего лишь оделся. А насколько сильно это влияет на меня. Да, думаю, не только на меня. Ведь вам вряд ли нравится находится в костюме Адама, в неизвестном месте, среди незнакомых людей.

Осталось только выяснить ответы на два вопроса. Где я нахожусь? И что заставило вошедшую женщину отреагировать столь ненормально? Я понимаю, что ее смутило мое появление. Теперь только нужно выяснить, что же со мной в самом деле произошло? Ведь не обзавелся же я рогами?

Хотя… Не уверен, что этот список вопросов можно назвать полным. Еще нужно разобраться, почему нет нейросети? И почему искин считает, что все в порядке? Как жить дальше? Где тот корабль, на котором рассчитывал вернуться в обжитые миры? Да и…

Ладно. Стоит немного угомониться с вопросами. Сейчас есть проблемы поважнее.

Какие проблемы? Так судя по тому шуму, который поднялся в коридоре, сюда бежит не менее пяти человек. А если быть точным — то шесть. И только одну пару ног можно отнести к тем, которыми пользуются особи женского пола. Остальные же принадлежат мужикам. И… как бы не военным. Очень уж специфический шум они поднимают.

И снова не успел удивиться тому, откуда у меня появилось столько неожиданной информации, ведь никогда ранее я не имел способностей настолько досконально анализировать топот ног, как распахнулась дверь и в комнате резко стало тесно. Должен сказать, что и с количеством бегущих, и их принадлежностью к военным я угадал. Вернее… не угадал.

Я просто знал, что это именно так.

Вот еще одна головная боль на мою больную голову. И разбираться с этим придется как можно скорее. Да и интересно же!

Вбежавшие окружили меня плотным кольцом, но было понятно, что они не считают меня очень опасным противником. Никто из них даже не попытался достать свое оружие. Однако смотрели на меня как на нашкодившего котенка, которого сейчас будут макать мордочкой в… Ну, вы поняли.

Наконец-то один из вошедших, а точнее вбежавших, дядька, о которых говорят, что он шире, чем выше, соизволил перестать сверить меня непонимающим взглядом и просто спросить:

— А ты… парень… откуда здесь взялся?

И вот этот, казалось бы незамысловатый вопрос, тут же расставил все по своим местам. Ведь, как он обратился ко мне? Правильно, парень. А это значит, что проведенное лечение можно считать довольно успешным.

Теперь главное, чтобы группа поддержки нервной медички не устроила мне вырванные годы.

— О том, что я не девушка, мне уже давно известно. Вот только не пойму, что заставляет вас спрашивать мое имя, да еще и в присутствии столь серьезной группы поддержки? Ведь, наверняка, меня выгрузили на этой планете вместе с сопроводиловкой. Или я в чем-то неправ?

Взгляд, брошенный этим гномом в сторону единственной женщины, которая старалась не показывать, что нервы у нее не в порядке, был красноречивее многоэтажной тирады, которая должна последовать в подобном случае. Почему говорю гном? Так, отчего-то показалось, что если бы такая раса действительно существовала, то заговоривший со мной мужик должен был бы принадлежать именно к ней. Такой же невысокий, крепкий и… В общем — небольшой шкафчик на ножках.

Та не осталась в долгу, и тут же сообщила, что согласно сопроводительным документам медицинскую капсулу должен покинуть Рей Колиган.

В ответ недоуменно пожал плечами, мол, какие проблемы?

— А почему вы решили, что я не Рей Колиган?

Было видно, что этот вопрос заинтересовал не только меня, а и всех остальных присутствующих в комнате. Поэтому мы все с вниманием уставились на медтехника. И она оправдала наше ожидание. Правда, мне еще пришлось немножко поработать актером, но это такие мелочи, по сравнению с тем, что я получил от этого лечения.

— Цитирую, — продолжила женщина, — мужчина пятидесяти трех лет…

И она сделала театральную паузу, как бы давая всем находящимся возле нее индивидуумам мужского пола, поработать своими извилинами.

— И? — попытался заставить ее высказать свои претензии, но она молчала, как партизан.

Вот только остальные уставились на меня, как на врага народа.

— Да что не так? — взбеленился я. — У меня что, рога выросли?

Однако на мой вопрос так ничего и не ответили.

— У тебя есть зеркальце? — подозрительно равнодушным тоном голоса поинтересовался «гном» у медтехника.

Та, вместо ответа, извлекла просимое из одного из многочисленных карманов, которыми изобиловал ее комбинезон и тут же, даже не смотрясь в него, протянула задавшему вопрос. Он же, просто передал зеркальце мне, без каких либо пояснений. Как понимаю, если дают зеркальце, то подразумевают, что посмотревшись в него, я смогу увидеть нечто такое, чего не могу видеть сейчас, но что отлично видят мои собеседники.

Всего одного взгляда, брошенного в зеркальце, хватило, чтобы осознать всю глубину вырисовывающейся проблемы. Ведь на лечение положили сильно постаревшего, по моих мерках, мужчину, а извлекли из медицинской камеры — подростка. И я бы не дал себе больше шестнадцати лет. Такие вот дела.

Теперь нужно воспроизвести хоть какую-то реакцию. Или не нужно?

Хотя… Самой лучшей реакцией в данный момент должен оказаться ступор.

Ничего не нужно придумывать, да и переиграть с ней не получится.

— Говорила же мне мама, что не нужно спорить с тем, кто должен тебя вылечить. А я еще ей не верил.

А потом, дабы показать, что эмоции во мне так и прут — развернулся и со всей силы двинул кулаком в стену. Боль, тут же вернувшаяся сторицей, все же не смогла остудить нарождавшиеся чувства. И если окружающим я старательно демонстрировал злость и раздражение, то внутри меня все ликовало. Ведь то, что я снова стал подростком, говорит о том, что лечение прошло успешно. Насколько это возможно в моей ситуации.