Предельный квант - Владимир Беленко
Последовательность графических примитивов оказалось здешней азбукой, системой счисления и чем-то вроде религии. Общались жители с помощью едва уловимых жестов. Причём общение это было настолько глубоким и детальным, что позволяло передать друг другу абсолютно любую информацию чётко и недвусмысленно. Как такое вообще возможно мне ещё предстоит разобраться. А пока я лишь делал робкие первые шаги в письме, вызывая снисходительные улыбки.
Со временем общаться письменно с местными у меня понемногу стало получаться, и я узнал имена своих знакомых. «Фёдора» на самом деле звали Аса, а старика учителя — Като. Жили мы в долине Таин, в посёлке Эльтаин, жители которого, в основном, занимались земледелием. Ещё в долине было четыре поселения: Ватаин, в котором жили ткачи и кожевники; Мэтаин со столярами, плотниками и кузнецами; Глотаин, в котором занимались камнем; и Рунтаин, где жили какие-то, пока мне не известные, хранители знаний. Далеко на западе, за Разделяющей Грядой, где, насколько я понял, находилась огромная стела, — расположились земли Суин. Но здешним жителям, по крайней мере, моим собеседникам, про них практически ничего не было известно. Жители долины Таин называли себя алсинами. Отвечали обычно неохотно и вкупе с моими слабыми познаниями здешнего письменного языка другой информации вытянуть из азиатских знакомых пока не получалось.
Като терпеливо, изо дня в день, возился со мной, как с малым ребёнком, обучая грамоте. Надо сказать, получалось это у него блестяще. Даже в моём безнадёжном случае я уже через три месяца стал неплохо писать и читать.
Ещё я упросил Като научить меня говорить на местном языке. К моему удивлению, тот согласился. Собственно говоря, он был единственным, кто разговаривал со мной вслух.
Здешняя планета делала полный оборот вокруг звезды примерно за сто местных суток, из-за чего десятичная система счисления прочно закрепилась не только в счёте, но и в измерении времени. Местный год назывался «оборотом». Оборот делился на десять периодов, не имеющих названий, в каждом периоде по десять суток. Жители Таин так и называли периоды: первый, второй, пятый. День тоже делился на сто равных частей «пин». Сутки по моим субъективным ощущениям примерно равнялись земным. Следовательно, в одном пин было около четырнадцати минут.
Деление дня на сто частей напомнило мне о том, что однажды рассказывал Олег Вихров, когда мы пили кофе возле его офиса. В восемнадцатом веке французский математик Жан ле Ронд д'Аламбе и адвокат Клод Бонифас Коллиньон попытались ввести десятичный часовой день. Но эти попытки, к сожалению, или, к счастью, не увенчались успехом.
То, что самой маленькой единицей измерения времени было целых четырнадцать минут, — очень хорошо отражало атмосферу спокойной неспешности, которая царила в здешних местах.
Измеряли время огненными и водными часами. В начале каждого урока Като зажигал свечу, на которой были отмечены деления по пять пин. Когда свеча догорала до третьего деления, уроки заканчивались.
Раз в период здесь был один выходной. И тогда я по полдня сидел возле дома, вытянув ноющие ноги и всей грудью вдыхая нежные ароматы цветов, земли и трав. А потом бродил по посёлку, разглядывая дома, местный быт и просто слоняясь без дела. Жители Эльтаина относились к моему любопытству спокойно и дружелюбно. Что удивляло, ведь как это выглядит со стороны? Ходит такой бледный пришелец и глазеет в окна. А жители улыбались, махали руками, дарили фрукты и ягоды, при этом каждый раз вежливо отказываясь общаться со мной.
Вечером мы собирались с Асой в моём саду. Он готовил местный яблочный чай, и мы, откинувшись на спинки стульев, медленно потягивали горячий напиток. А, заодно, переписывались, рассказывая друг другу о своих мирах. Каждый выходной Аса любезно выделял ровно один лист бумаги. Когда тот заканчивался, мы долго сидели молча, наблюдая, как солнце заходит за разделяющую гряду.
Детей до определённого возраста, лет до шести, держали исключительно дома. Ни разу не встретил гуляющую с ребёнком мамашу.
Климат в Таин был очень мягким и тёплым. И оставался таким в течение всего оборота. Температура, по моим ощущениям, колебалась где-то между 16 и 32 градусами. Можно было весь год ходить в лёгкой рубахе. Что удивительно, росло здесь просто всё. От ягод вроде клюквы, которые на Земле встречались только в северных краях, до цитрусовых. Само собой, растения были другими, я дал им наиболее близкие названия по своим скудным знаниям с Земли.
В таком деревенском спокойствии проходили дни, недели, месяцы, и я уже начал забывать свою прежнюю взбалмошную жизнь.
Мы возвращались с Асой после томительного выпалывания сорняков на поле с кабачками. Физически усталые, но морально довольные. Видок у меня был тот ещё: пыльный, потный, грязный, волосы засаленные и спутанные. Эх, сейчас бы под горячий душ, а ещё лучше — лечь отмокать в ванну с пеной.
На одном из придомовых участков недалеко от школы стройная симпатичная девушка в цветастом сарафане с двумя косичками, перевязанными красными лентами, грациозно тянулась за сливой. На её левой щеке я заметил маленькую родинку. Деревянная стремянка явно была слишком низкой для этого занятия, и девушка, изящно изгибаясь, балансировала на одной ноге, вытягиваясь к фрукту.
Заметив нас, она мельком улыбнулась и продолжила акробатическое упражнение. У меня в груди ёкнуло, и по телу побежали предательские мурашки. Я покраснел, будто подросток, и отвёл глаза.
«М-да. С таким видом замухрышки, коим я сейчас, несомненно, являюсь — самое время знакомиться с милой девушкой», — с досадой подумал я.
Было бы гораздо комфортнее провалиться под землю, но, к сожалению, такой навык я, сидя в офисе за компьютером, не развил.
Аса подошёл к ней, показал жестами что-то, после чего она быстро соскользнула со стремянки и уступила её моему другу. Он, немного изучив лестницу, показал жестом ждать и скрылся в здании школы. Вернулся, нагруженный пилой, двумя досками и ящиком с инструментами. Интересно, там и плотницкому делу обучают? Положив стремянку горизонтально, молниеносно отрезал нужные куски досок и так же молниеносно крепко прибил их к нижней части лестницы. Поставил заметно повзрослевшую стремянку возле сливового дерева и улыбнулся девушке в приглашающем жесте.
Она в ответ выдала такую обворожительную и невинную улыбку благодарности, что у меня сердце ушло в пятки. Аса ухмыльнулся, кивнул мне, мол, хватит слюни распускать и двинулся в сторону своего дома.
Я, зависнув на полминуты, рывком вернул себя к действительности и побежал за ним, на бегу расстёгивая рюкзак и доставая письменные принадлежности.
