Несомненная ценность - Анна Урусова
На базу она вернулась поздним вечером, когда все семь спутников Белоснежки уже были видны в разных частях ночного неба. Спать не хотелось — хотелось закрыться в лаборатории, отправить драгоценный контейнер в увеличительную установку и нарезать круги вокруг, пока электроника будет формировать увеличенное изображение.
Но Поля позволила себе только самолично установить образец в бих-установку, в точности воспроизводящую заданные условия окружающей среды. И отправилась спать, закрыв двери лаборатории собственным уникальным цифро-схематическим кодом.
Она вскочила на рассвете. И, решив, что позавтракать можно и позже, бросилась в лабораторию, только-только освежившись после ночного сна. Образец ждал её в установке, ничуть не изменившись со вчерашнего вечера: всё такой же пористый и многоугольный, с выемкой, заполненной мутноватым содержимым. Полина настроила увеличительную установку и затаила дыхание, ожидая результата.
Первыми на экране появились прячущиеся в порах минерала большие органические молекулы, свёрнутые в самые разные фигуры. Вход в «домик» некоторых из них перекрывали тончайшие плёнки из неизвестных Поле соединений — скорее всего, предковые мембраны. Это было неплохо, но недостаточно, на этой стадии предшественники живого были ещё слишком слабы и уязвимы, чтобы их можно было считать жизнью. Но девушка ждала другого — того, на что намекала запись о том, что местные предковые мембраны несовершенны настолько, что самопроизвольно перфорируются точно по центру, зачастую не прожив и одного дня. Винс почему-то сразу не написал в отчёте о другой возможности, о том, что в изучаемой пробе могло оказаться нечто хищное, голодное и достаточно сообразительное, чтобы найти способ повреждать мембраны и добывать вкусные органические молекулы. Хотя запросы к ИскИну первой лаборатории и растущая клеточная культура, мембраны которой, как теперь видела Поля, были очень похожи на улучшенную версию местных, однозначно указывали на то, что хамоватый искатель пришёл к тем же вывода, что и она.
Размышляя о том, почему Винс вместо поиска конкретного организма и сообщения о нахождении жизни попытался повторить местную эволюцию, Поля не сводила глаз с экрана — ждала появления хищника. И дождалась. Скрученная в плотную пружину цепь пузырьков, поверхность которых выглядела так же, как и «несовершенные» мембраны, еле шевелясь, подплыла к одной из пор. Перестроилась, превратившись в подобие древнего выпуклого щита с шипом в центре. И прижалась к мембране, перекрывающей доступ к еде. Полина так и не поняла, как созданию это удалось, но спустя всего несколько секунд оно целиком втянулось в пору. Оставив в центре плёнки аккуратное круглое отверстие.
Полина отметила пузырчатый организм и скомандовала ИскИну фиксировать всю его активность. Подумав, уточнила: следить за всей активностью, в которой участвуют организмы, состоящие из нескольких разных пузырьков. Чтобы победный отчёт можно было представить Кларе, в нём должно быть хотя бы десять эпизодов активности протоорганизма Белоснежки.
Впрочем, до отправки отчёта следовало сделать ещё одну вещь. Куда более сложную, чем поиск зарождающейся жизни.
Жилой отсек, в котором располагался Винс, оказался самым дальним от её собственного. На минуту Полине даже захотелось выяснить, не переехал ли бывший искатель после её появления на базе.
Постучав в дверь добрых десять раз и так и не дождавшись ответа, Поля решительно распахнула дверь — системы базы были уверены в том, что Винс находится на месте. Так и оказалось: биолог одетым валялся на кровати и, судя по блаженному выражению на лице, путешествовал в каких-то очень отдалённых мирах, транслируемых ему прямо в мозг.
Поняв, что он больше не один в комнате, Винс резко встал, и его лицо приобрело крайне брезгливое выражение. Примерно так же человек смотрел бы на домашнего питомца, внезапно опорожнившего желудок в центре столовой.
— Чего тебе, простейшее?
Поля смотрела на презрительно скорчившегося мужчину и чувствовала, как в душе тает любое желание поступить по совести.
— Через два дня я отправлю распорядительнице запрос на пополнение лабораторных расходников. К послезавтрашнему вечеру жду от тебя список необходимого для второй лаборатории.
— Сама посчитаешь.
Винс снова завалился на кровать и погрузился в эрзац-реальность.
Поля вышла из его комнаты, не потрудившись закрыть за собой дверь. Этот идиот сам решил свою судьбу.
ИскИн собрал достаточно эпизодов появления существ, состоящих из нескольких мембранных пузырьков, уже к следующему вечеру. Просматривая записи их перемещений, нападений на притаившуюся в порах органику и — о, чудо! — одной драки за особо крупную молекулу, Поля была абсолютно счастлива. Её новая прекрасная жизнь наступит ровно в тот момент, когда она сведёт все эти данные воедино, изложит их в отчёте и отправит Кларе. Потому что истории о том, как биолог-смежник, не являющийся полноправным искателем, находит жизнь на бесперспективной планете, в универе всегда рассказывались исключительно с придыханием. Потому, что её немедленно вернут на родную планету — добирать не хватающих курсов и присваивать официальный статус искателя. И потому, что дообучение, это ещё два-три года, за которые можно будет лучше подготовиться к отчаянному чувству одиночества, оказывается, находящему на неё на дальних планетах в незнакомых комнатах и кроватях.
Полина планировала написать отчёт с утра, на свежую голову. Но вместо этого, освежившись и позавтракав, запросила у ИскИна данные на Винса. В глубине души она надеялась найти что-то, что окончательно отвернёт её от мужчины или заставит пожалеть его. Но нет. Своим мерзким характером биолог не был обязан ни какой-то хранящейся в прошлом тайне, ни какой-то страшной катастрофе, унёсшей жизни близких ему людей. Он с отличием окончил Биологический Университет ЛОРМ шесть лет назад, неплохо работал в кластерах Аα и Аδ, затем был назначен сюда, в систему Аβ-28. И именно здесь, находясь в полушаге от официального признания открытия, умудрился нагло набезобразничать, лишив себя возможности сделать оставшуюся половину шага.
Тяжело вздохнув, Полина открыла файлы с записями Винса о начальных исследованиях Белоснежки. На случай возможной проверки следовало подстраховаться и безвозвратно удалить оттуда все упоминания о нестабильных мембранах. И, на всякий случай, всю историю связанных с ними обращений к ИскИну. Разумеется, сделанных до её появления на базе. И не забыть уничтожить клеточную культуру и всё с ней связанное — для хорошо подкованного в предмете проверяющего, её существование вполне могло оказаться существенным доказательством того, что открытие было сделано задолго до появления Поли на базе.
Она отметила все подлежащие удалению участки, включая данные о последних двадцати минутах работы ИскИна, и уже занесла палец, чтобы подтвердить операцию. Но вдруг, выругавшись сквозь зубы, сняла все метки. Открыла новый файл. И быстро, не давая себе передумать, принялась вводить начало нового отчёта: «Настоящим уведомляю вас о том, что
