Золотой человек - Филип Киндред Дик
– Позвольте осведомиться, кого вы ищете, сэр? Кого вы желаете видеть?
– Жену.
– Ее фамилия, сэр?
– Дойл. Дженет Дойл. Она только что родила.
Робот сверился с записями.
– Следуйте за мной, сэр.
С этими словами он покатил вдоль коридора. Эд, вновь охваченный беспокойством, двинулся следом.
– С ней все о’кей? Я успел вовремя?
– С вашей супругой все в порядке, сэр.
Робот вскинул металлическую руку к плечу, и одна из боковых дверей отодвинулась в сторону.
– Сюда, сэр.
Одетая в потрясающий костюм из лазоревой сетки, Дженет с сигаретой между пальцев, скрестив стройные ноги, сидела у письменного стола красного дерева и говорила, говорила, а элегантного вида доктор, сидевший по ту сторону стола, внимательно ее слушал.
– Дженет! – воскликнул Эд, переступив порог.
Жена повернулась к нему:
– Привет, Эд. Только что прилетел?
– Ага. Что, уже… уже все? Ты… ну, то есть… произошло, да?
Дженет рассмеялась, сверкнув двумя ровными рядами белоснежных зубов.
– Ну конечно! Входи же, садись. А это доктор Биш.
Вне себя от волнения, Эд уселся напротив обоих.
– Хелло, док. Стало быть, делу конец?
– Да. Ожидаемое событие произошло, – подтвердил доктор Биш.
Голос его прозвучал монотонно, металлически, и Эд с удивлением понял: да ведь доктор не человек – робот! Робот высшего класса, в отличие от обычных железноруких, железноногих трудяг изготовленный человекоподобным. Настолько человекоподобным, что Эду, долгое время пребывавшему в отъезде, не сразу удалось его раскусить. Впрочем, удивляться тут было нечему: выглядел доктор Биш этаким пухлым, упитанным добрячком в очках. Его широкие, мясистые ладони покоились на столе, на пальце поблескивало кольцо. Все, все как настоящее – костюм в полоску, полосатый галстук с бриллиантовой заколкой, аккуратно остриженные ногти, безукоризненный пробор в черных волосах…
Вот только голос выдавал его с головой. Похоже, добиться живого, человеческого звучания пока что не удалось никому – сжатый воздух и система вращающихся дисков для этого не годится, но в остальном выглядел доктор весьма и весьма убедительно.
– Насколько мне известно, вы, мистер Дойл, работаете в районе Проксимы, – любезно заговорил доктор Биш.
– Ага, – кивнув, подтвердил Эд.
– Далековато, не так ли? Мне побывать там пока что не довелось, но очень хотелось бы. Правда ли у нас почти все готово, чтобы двинуться дальше, к Сириусу?
– Послушайте, док…
– Имей же терпение, Эд.
Затушив сигарету, Дженет укоризненно взглянула на мужа. За шесть месяцев разлуки она нисколько не изменилась: небольшое личико, светлые волосы, алые губы, глаза, холодные, точно пара голубых льдинок… а теперь и фигура по-прежнему безупречна.
– Сейчас его принесут прямо сюда, – продолжала она. – Всего через пару минут. Его ведь нужно и вымыть, и глазки закапать, и сделать волновой снимок мозга.
– «Его»? Значит, у нас мальчик?
– Ну разумеется! Разве не помнишь? Ты ведь был здесь, со мной, когда я сделала снимки, и мы уже тогда все обговорили. Ты ведь не передумал?
– Менять что-либо уже поздно, мистер Дойл, – монотонно, безмятежно, металлически прогудел доктор Биш. – Ваша жена решила назвать сына Питером.
Слегка ошарашенный, Эд согласно кивнул.
– Питер. Да, верно. Мы ведь договорились. Питер, – проговорил он, будто пробуя имя новорожденного сына на вкус. – Ага. Питер. Прекрасно. Мне нравится.
Внезапно стена исчезла, из матовой сделавшись прозрачной. Эд, вздрогнув от неожиданности, обернулся. За стеной оказалась просторная, ярко освещенная палата, полная медицинского оборудования и роботов-санитаров в белом. Один из роботов, толкая перед собою тележку, двигался к ним. На тележке стояла довольно большая металлическая ванночка.
Дыхание Эда сделалось чаще, голова закружилась. Не сводя взгляда с ванночки на тележке, он поднялся и шагнул к прозрачной стене.
Следом за ним встал из-за стола и доктор Биш.
– Не хотите ли тоже взглянуть, миссис Дойл?
– Конечно, хочу.
Подойдя к стене, Дженет остановилась рядом с Эдом, скрестила руки, смерила ванночку изучающим взглядом.
Доктор Биш подал знак санитару. Опустив в ванночку электромагнитные захваты, заменявшие кисти рук, робот вынул из нее и поднял повыше решетчатый лоток. В лотке, с головы до ног мокрый после мытья, лежал, изумленно глазея на все вокруг, новорожденный, Питер Дойл – сплошь ярко-розовый, если не считать пушка волос на макушке и огромных голубых глаз, крохотный, беззубый, сморщенный, точно иссушенный старостью древний мудрец.
– Ну и ну! – выдохнул Эд.
Доктор Биш вновь подал знак роботу-санитару. Стена отъехала вбок, и санитар с подносом на вытянутых руках въехал в кабинет. Вынув Питера из лотка, доктор Биш поднял его повыше, внимательно осмотрел, повернул так и сяк, изучая младенца со всех сторон.
– Прекрасно выглядит, – наконец сказал он.
– А что показали волновые снимки? – спросила Дженет.
– Результаты исследования великолепны. Весьма многообещающий потенциал. Особо отмечу высокий уровень развития… – Но тут доктор осекся на полуслове. – Что с вами, мистер Дойл?
Эд, улыбаясь от уха до уха, тянулся к нему.
– Позвольте мне, док. Хочу подержать его. Поглядеть, насколько тяжел. С виду-то вон какой великан…
Доктор Биш в ужасе и изумлении разинул рот. Дженет ахнула, высоко подняв брови.
– Эд! – резко, визгливо вскрикнула она. – Что на тебя нашло?!
– Боже правый, мистер Дойл, – пробормотал доктор.
Эд в недоумении заморгал.
– Э-э… а… что тут такого?
– Если б я знал, что у вас на уме…
Доктор Биш поспешно вручил Питера санитару, и тот, стремительно выкатившись из кабинета, вновь опустил лоток в металлическую ванночку. Еще миг, и робот с тележкой и ванночкой скрылся из виду, а стена с глухим лязгом встала на место.
Дженет зло стиснула плечо мужа.
– Господи милосердный, Эд, ты в своем уме?! Идем. Идем отсюда, пока ты еще чего-нибудь не натворил.
– Но я…
– Идем, – оборвала его Дженет, вымученно улыбнувшись доктору Бишу. – Мы пойдем, доктор. Большое спасибо за все. А на него внимания не обращайте. Он, видите ли, долго пробыл в отъезде и…
– Да, понимаю, – как ни в чем не бывало откликнулся тот, успев взять себя в руки. – Надеюсь, миссис Дойл, позже мы с вами еще побеседуем.
Дженет выволокла Эда в холл. Щеки ее полыхали румянцем.
– Эд, что с тобой? Мне в жизни еще не бывало так неудобно! Эх, пнуть бы тебя вовремя!
– Но что…
– Сам знаешь: нам не позволено прикасаться к нему.
