Слово короля. Часть вторая (СИ) - Фабер Ник

— То, что я вам сейчас постараюсь объяснить — будет крайне упрощённой версией нескольких десятков, если не сотен, научных трудов, но это будет важно для понимания того, что произошло. Так что я прошу вас не отвлекаться. И так, при охлаждении в определённых условиях, в действие начинают вступать квантово-механические свойства. Представьте себе атом, как точку. Сосредоточенный пакет информации. Сейчас, это прозвучит невероятно, но при вышеописанных условиях, эти атомы могут начать проявлять волновые свойства. Точки, являющиеся сосредоточением квантовой информации, принимают вид перемещающихся волн. Мне будет очень трудно это объяснить, так что просто примите это, как факт. Идём дальше. При понижении температуры, как катализирующего элемента, эти волновые пакеты будут становиться всё длиннее и длиннее, а при этом скорость их движения будет замедляться всё сильнее.

Отис прервался на несколько секунд, чтобы сделать глоток из бокала с водой, стоящего рядом с ним на столе и продолжил.

— Если же мы опустим температуру ещё ниже, полностью остановив движение этих «волновых атомов», то может произойти теоретическая ситуация, когда они начнут накладываться друг на друга. Если вдруг, произойдёт такое, что два пакета этих волн совпадут друг с другом, то они мгновенно перестанут быть отдельными атомными частицами. Утратят свою идентичность. Грубо говоря, каждый атом будет считать, что он одновременно везде и нигде. Понимаете? Нет? Хорошо, попробую ещё проще, — Отис ткнул пальцев во внимательно слушающего его Грегори Пайка, — адмирал, представьте, что вас клонировали. Не только ваше физическое тело, но также и ваше сознание. Скопировали настолько хорошо, что между клонами стираются абсолютно все физические, психологические и умственные отличия. Абсолютные, идиальные копии. Но это ещё не всё. Каждый из ваших клонов, ощущает себя, но в тоже самое время полностью воспринимает чувства, мысли и ощущения всех остальных клонов. Вы не способны сказать, кто из вас оригинал. Не способны сказать, кто является клоном. Более того, вы настолько теряетесь в бесконечном потоке «собственных я», что не способны с точностью определить, кто из окружающих вас двойников является именно вами. Понимаете? Вот что такое полный кризис идентичности. Не просто отсутствие понимания того, что вы, где вы и когда вы. Это сам факт невозможности принять концепцию различия, как таковой. Проверни с вами кто-то подобный трюк, и вы бы никогда уже не смогли бы вернуться в первоначальное состояние. И это — максимально упрощённый вариант того, как я мог бы описать вам концепцию конденсата Бозе-Эйнштейна.

Пайк нахмурился, стараясь осознать то, о чём говорил ему профессор.

— Конденсата Бозе-Эйнштейна? Что это за чертовщина?

— То, о чём я вам и говорил, — Отис пожал плечами, — Пятое, квантовое состояние вещества. Каким-то образом, люди, вся живая материя на станции, за исключением нас — меня и моей группы, — преобразовалась в конденсат Бозе-Эйнштейна. И, не просто преобразовалась. Их атомы, одновременно находились в состоянии кризиса идентичности и в тоже самое время продолжали сохранять своё первоначальное строение. При этом, они, по сути, преобразуются в бозоны — квазичастицы, состоящие из находящихся в одинаковом квантовом состоянии других одинаковых частиц. При этом, они не должны и не способны обладать структурированным состоянием, в котором ваши люди нашли...

Здесь Отис запнулся. Со стороны можно было бы подумать, что его наконец-то коснулся весь ужас произошедшего на станции с несчастными людьми, но на самом деле он просто не мог подобрать подходящего слова.

— В котором ваши люди натолкнулись на «объекты», — наконец произнёс он, — а это, в свою очередь, приводит нас к ещё одному постулату. Адмирал, что вам известно о принципе неопределённости Гейзенберга?

— Ничего, — проворчал Пайк, вновь чувствуя себя студентом в академии, — но очевидно, что вы нам сейчас расскажете об этом.

— Очевидно, что придётся. Видите ли, образование и получение конденсата Бозе-Эйнштейна — это квантов-механический процесс. Когда ранее, я говорил, что в условиях обычной физики, мы способны при одинаковых переменных получать одинаковый результат, то я имел в виду именно привычные нам законы физики и механики. Как только мы касаемся квантовой физики, это заявление теряет свою силу. И тут, приходит черёд неопределённости. В условиях, когда атомы вещества принимают квантовое состояние, мы практически полностью теряем контроль над ними. И, соответственно, теряем возможность их изучения. Корпускулярно-волновой дуализм. Это краеугольный камень физической квантовой механики. Если взять для примера две частицы, находящиеся в одинаковых квантовых состояниях и попытаться их измерить, то я вас уверяю — как бы вы не пытались, измерения одного объекта всегда будут отличаться от измерения другого. И чем старательнее вы будите пытаться получить более точные данные, тем более сильное расхождение будете получать. Это и есть принцип неопределённости. Сам факт вашего наблюдения будет являться фактором изменения положения состояния изучаемой частицы.

Профессор прервался, чтобы промочить горло и продолжил.

— А теперь мы возвращаемся к случившемуся. Нам известно, что возможно, я специально отмечу, что только лишь возможно, запуск экспериментальной установки оказал влияние на внешнее пространство. В данный момент, мы не способны определить, что это было за влияние и каким образом произошло то, что произошло. Более того, я практически уверен в том, что более никогда мы не сможем в точности повторить произошедшие события по той простой причине, что количество условных «наблюдателей» было слишком велико. И здесь я подразумеваю всё станции слежения, датчики Черенкова, сенсоры, радары, корабли, людей на этих кораблях. Всё, что было в системе и было способно к восприятию информации — вмешалось в ход этого явления.

Сидящий сбоку от Пайка Дэвис Террадок потёр пальцами глаза и посмотрел на учёного.

— Профессор Отис, если, как вы выразились, вы не способны дать нам «точных ответов», тогда какого дьявола вы грузите нам мозги этим бре... этой информацией.

— Я это делаю, потому что похоже некоторые из здесь присутствующих не способны понять одну простую вещь, — зло огрызнулся в ответ учёный, — совсем недавно на ваших глазах произошло то, чего произойти не могло в принципе. Перед вами приоткрылась дверь, ведущая к новой ступеньке в научном развитие человечества... Нет. Нет, чёрт возьми! Это не ступенька. Это грёбаный лифт, который доставит вас на вершину нового Олимпа человеческой науки!

— Так! Спокойно! Дэвис, успокойся. Вы тоже профессор. Почему вы так уверены в том, что это был именно ваш... ваш конденсат?

— Всё сходится, — пожал плечами Отис, — тем более, что у нас есть, по сути, почти лабораторное исследование. Рапорт сержанта о происшествие с одним из десантников. Когда он коснулся преобразовавшегося человека, то моментально обморозил себе руку. Одно из следствий конденсата — экстремально низкие температуры. Чрезвычайно низкие. На границе абсолютного нуля, что где-то в районе меньше, чем миллионная доля Кельвина. То есть минус двести семьдесят три целых и пятнадцать сотых по Цельсию. Более того, как только он коснулся «объекта», то моментально запустил цепную реакцию, которая привела к разрушению каким-то чудом сохранившейся, а иначе чем чудо я это назвать не могу, цельной структуре конденсата. Бесчисленное количество частиц, не способных определить собственную квантовую идентичность и находившееся в состоянии покоя, моментально пришли в движение. Цельная схема была нарушена, а удерживающие их построение силы перестали оказывать своё влияние, что и привело к произошедшему явление. Более того, всё, что произошло дальше — практически полностью соответствует поведению конденсата Бозе-Эйнштейна полученному в лабораторных условиях.

Профессор встал на ноги и указал над дисплей.

— Поймите. То, что произошло возможно станет... Нет! Это определённо должно быть самым крупным прорывом в изучении квантовой физики в истории человечества. Вы даже не представляете, что мы сможем узнать об окружающем нас мире.