Уничтожитель (СИ) - Косарев И. С.

— Что делать с Кариной? — задал он вопрос, намереваясь вернуть разговор в правильное, по его мнению, русло.

— А что мы можем с ней сделать? — переспросил Святослав.

— В смысле? — не понял Демид, — Мы можем прилететь к ней домой, например. Может, она там.

— Плохая идея, — вступила в разговор Аглая.

— У тебя насморк? — поинтересовался Фëдор.

— Нет. Почему ты так решил?

— Ты говоришь «в нос».

— Я рыдала после того, как прослушала запись Демида. Сейчас вот более-менее успокоилась, впрыснула транквилизатор.

— Почему слетать к Карине — плохая идея? — задал вопрос Демид.

— Потому что, скорее всего, мы ей уже ничем помочь не сможем. — начала объяснять Аглая, — Она либо мертва, либо еë здоровью нанесëн тяжкий вред. В любом случае, этим займëтся полиция. В глазах «света» мы с ней не знакомы, о наших контактах никто не знает. Как в таком случае для следователей будет выглядеть визит к ней совершенно незнакомых людей?

— Согласен, — сказал Святослав, — полезного мы ничего сделать не можем, а вот подставить нашу организацию — запросто.

— Как же нам быть? — спросил Демид.

— Ждать, — ответил Фëдор.

— Паршивая идея.

Демид положил на стол руки ладонями вверх, в свете лампочки пальцы мелко дрожали. Как Святославу и Фëдору удавалось сохранять спокойный тон и рассуждать о вещах, не касавшихся напрямую жизни Карины? Может, дело было в цели, что их фанатичное сознание поставило как маяк в конце пути? В его ярких лучах вся многообразная реальность блекла и терялась, в поле восприятия оставался лишь образ будущего, к которому следовало стремиться. У Демида такого образа не было, он не верил в нигилистические идеалы организации, он просто хотел убежать от скуки, поэтому ужас настоящего положения жалил ничем не прикрытое сознание тысячью игл.

— Мне самой выть хочется, Демид.

— Да, — заметил Святослав, — Карина была нашим лидером, держала связь с «Центром».

— Дурак ты, Слава, — беззлобно сказала Аглая, — мне по-человечески плохо, понимаешь?

— Я думаю, каждый из нас с радостью поменялся бы местами с Кариной, чтобы еë спасти, — проговорил Фëдор.

— Согласен, — подтвердил Демид.

— Но мы этого сделать не можем, — продолжил Фëдор. — Поэтому остаëтся только ждать. И следить за новостями. Светская хроника, криминальная хроника, всë это надо теперь очень внимательно просматривать.

После разговора Демид вышел из дома и проследовал в конец аллеи, сел на лавочку. Квадратный дом издалека напоминал коробку из-под снифтеров, что выстроились в ряд на его кухне.

Тьма по верхушкам лип и их стволам без лишнего шороха подползла совсем близко к Морозову и шепнула мысль, от которой по его спине забегали мурашки. Карина звонила ему, потому что его фамилия стояла первой в списке контактов «пятëрки» по алфавиту, и то, что произошло с девушкой, имело прямое отношение к «Орбите и Свободе».

Следующие два дня в чате стояла удивительная тишина, все были слишком заняты регулярным чтением новостей и боялись пропустить важное сообщение, как увлечëнные рыбаки боятся упустить первый нырок поплавка в шуме дружеских разговоров. На третий день Аглая сбросила ссылку о состоявшихся утром похоронах.

«Сегодня родные и близкие с великой скорбью проводили в последний путь Карину Цинцевич-Сохатую. Юная наследница Вероники и Серафима Цинцевич-Сохатых погибла три дня назад во время трагедии на частной вечеринке, церемония прощания состоялась в крематории «Тихие покои». По просьбе родных материалы о трагедии в СМИ не публикуются, мы уважаем чужую скорбь».

— Что скажете об этом? — бросила Аглая вопрос в чат.

— Лицемерные уроды, — возмутился Демид, — Когда гиноид задушила моего двоюродного деда во время секса, его имя «полоскали» на всех сайтах, в том числе на этом, по меньшей мере месяц.

— Так это был твой дед? — удивился Фëдор.

— Представь себе, да.

— Прости, не хотел тебя обидеть. Просто как-то не сопоставил.

— Не сопоставил что? Что он Морозов, и я Морозов?

— Да. И прости ещë раз, ведь это моя семья причастна к той шумихе в СМИ. Один из Ребровых женат на Поганкиной, и он попросил медиа-конгломерат раздуть историю, чтобы обрушить акции Морозовых и скупить «просадку».

— Да, я знаю, у нас все об этом говорили. Но тебе не за что просить прощения, мы же вместе работаем, чтобы такие истории не повторялись.

— Друзья, давайте вернëмся к насущным проблемам, — попросила Аглая.

— Что ж, вывод очевиден, — заявил Святослав, — Поганкины и Жуковицкие дали команду своим СМИ замолчать случившееся по каким-то причинам. Надо выяснить, что это за трагедия.

Про трагедию ничего найти не удалось, однако, молодые люди узнали, ещë восьмерых ровесников Карины кремировали в один день с девушкой. Некрологи троих содержали упоминания о частной вечеринке.

— Всë это нехорошо получается, — посетовал Святослав в беседе на следующий после обнаружения некрологов день.

— Почему? — спросил Демид, — потому что ничего неизвестно?

— И поэтому тоже. Но, в первую очередь, потому что утерян контакт с организацией.

Фëдор вздохнул:

— Теперь нас можно считать автономной группой. Чем займëмся, господа?

— Погоди объявлять автономию, — сказала Аглая, — Если предположить, что остальные погибшие были связаны с организацией, можно попробовать выйти на другие «пятëрки» через них.

— Во-первых, у нас нет оснований так предполагать, — рассудил Святослав, — во-вторых, даже если это так, как мы установим контакты? Конспирация запрещает нам общаться по открытым каналам и дружить в социальных сетях. А в закрытые чаты я не представляю как попасть.

— Нашëл! — заорал Фëдор, — нашëл! Ох, что я нашëл!

— Что?

— Что?

— Что?

— Сейчас пришлю.

В чат упала ссылка на пост в социальной сети. Один из работников фирмы по ремонту роботов рассказывал, как тяжело было очищать автоуборщиков конторы «Восточная свежесть» от человеческих останков. Роботы поступили к нему в таком состоянии после уборки на одной из частных вилл комплекса «Виндзор». Фëдор нашëл список жильцов комплекса, пробежался по нему и обнаружил фамилию, упоминавшуюся в одном из некрологов.

— Похоже, это наш случай, — написал он в чат.

— Предлагаю разделиться, — откликнулся Святослав, — Пусть двое просматривают социальные сети родственников погибших, двое — социальные сети жильцов «Виндзора».

Демид выбрал «Виндзор». Два дня группа по записям в открытых сетях изучала чужой быт, наполненный таким же экзистенциальным смыслом, как их собственный, а на третий в восемь утра стыковку к жилому модулю Морозова запросил челнок «Виндзора». Проектор вывел запрос на потолок над кроватью Демида, и молодой человек минут пять смотрел на картинку не мигая, надеялся, пилот челнока или маршрутизатор, или кто бы то ни было ошиблись, и запрос вот-вот пропадëт. Запрос не пропал, номер рейса с пунктом отправления «Виндзор» и с пунктом назначения «Эльсинор» не исчез. Морозов понял, вместе со смертью дяди эта табличка являлась единым движением судьбы: долгим замахом и достигшим его ударом. Демид постучался в чат:

— Есть тут кто?

— Я есть, — отозвался Святослав.

— Слава, я сейчас выведу в чат изображение из глаз.

Святослав замолк на полминуты, затем спросил:

— Это где?

— Это я в спальне лежу, а ко мне кто-то в гости прилетел.

— Не может быть. Ты видел дату отправки?

— Видел. В день смерти Карины. И время — половина третьего. Вот, хочу посоветоваться с кем-нибудь, что мне делать.

— Как что? Принимай стыковку, а мы сейчас прилетим к тебе.

— Ты уверен?

— Демид, конечно. Вдруг он улетит?

— Я не буду выключать трансляцию в чат.

— Совершенно с тобой согласен.

— Тогда побудь со мной, пока я поднимусь к причалу. А потом уже лети.

— Договорились.

Демид свернул чат и отдал команду на допуск к стыковке. Затем поднялся с постели, накинул халат пошëл к лифту. «Святославу легко рассуждать, потому что его здесь нет. А я тут есть. Кто угодно может быть на этом челноке, в том числе убийца Карины. Какой-нибудь маньяк-Салтыков, пересмотревший симов про кровную месть. У них в роду всякие упыри бывали. Тогда почему я иду туда? Потому что мне не жалко пустой скорлупы, и потому что надо расплатиться за грех».