Барбара Хэмбли - Ишмаэль
Когда Стемпл обнаружил находку, он сразу решил, что это дело рук индейцев. Но затем… – О боже! – пронеслось в его мозгу. Стемпла охватила паника, и он даже подумал было, не пристрелить ли того, кто лежал без сознания среди листьев папоротника.
И все из-за того, что перед ним лежало совершенно необыкновенное существо. Непонятное, необыкновенное и явно неземное. Темно-зеленая жидкость, вытекавшая из раненого бедра и колена и сочившаяся из ссадин, напоминала человеческую кровь, но была гораздо гуще. Вокруг ожогов на лице и руках обнажился подкожный слой. Сама кожа, приобретшая восковой оттенок от истощения, тоже была зеленоватой, а исцарапанные, покрытые волдырями шрамы на костлявых запястьях производили ужасающее впечатление.
Стемпл никак не мог сообразить, что это за существо и как оно могло здесь очутиться. Нигде на Земле ничего подобного не существовало.
Стемпл осторожно опустился на колени рядом с этим непонятным созданием. Разглядев ужасное лицо, Стемпл понял, что перед ним разумное существо.
«Настоящий дьявол», – подумал Стемпл.
Лицо раненого свело судорогой от невыносимой боли. Темные брови находились гораздо выше, чем на лице человека, уши были какой-то невероятной формы и разного размера. Необыкновенно высоко расположенные скулы белели сквозь натянутую поврежденную кожу.
Внимание Стемпла привлекла странная темная ткань одежды. Ничего подобного он никогда не видел, хотя почти все свое детство провел за швейной машинкой: шил одежду для дешевых магазинчиков в трущобах Бостона.
Ткань пронизывали блестящие металлические нити.
«Это неземное существо, – подумал он. – На Земле нет ничего подобного. И он сильно пострадал. Может быть, умирает».
По опыту своего тяжелого детства Стемпл хорошо помнил, что означают эти запавшие глаза. Он дотронулся до рук и лица раненого и обнаружил, что они холодные и липкие от шока. Затем он нащупал вену на запястье и ощутил слабые редкие толчки.
Хорошо, что у него есть пульс. Значит в этом теле бьется сердце.
Стемпл наклонился и приподнял странное существо за плечи. Тело этого подобия человека весило совсем немного. И все же было нелегко тащить его по мокрым и скользким листьям папоротника вверх по склону холма. Лошадь отпрянула, ощутив непривычный запах пришельца, и Стемпл. чертыхаясь, снова положил свою находку на землю и перевязал рану носовым платком во избежание дальнейших неприятностей. Прошло не меньше четверти часа, пока Стемпл затаскивал громоздкое неуклюжее тело в седло, не обращая внимания на нервозность лошади, и привязывал его словно тушу подстреленного оленя.
Когда Стемпл покончил с этим занятием, вся его одежда оказалась пропитанной потом, грязью и темно-зеленой кровью.
Он уже решил, что будет делать дальше. Возвращаться в Сиэтл не стоило. Ведь и его первой мыслью было уничтожить это чудовище. Среди полуграмотных жителей города обязательно найдутся такие, у кого возникнет это же желание, а другие, хорошенько подумав, придут к такому же выводу.
Да и сам Стемпл далеко не был уверен в том, что так поступать не следует.
Ведь совершено неизвестно, кто это и зачем он очутился здесь, возле дороги в Олимпию – тут может быть несметное число причин. Может быть, за его появлением последует целая цепь событий, которая может быть прервана сейчас, и только сейчас при помощи одного меткого выстрела.
И все же Стемпл знал, что он не из тех, кто смог бы сделать этот выстрел. Были времена, когда ему приходилось лишать крова вдов и сирот, однако всегда существовала черта, за которую он не мог перейти. Поэтому оставалось только везти его в домик на Игл Хед Пойнт. Дом принадлежал Стемплу. Фактически он прожил там две зимы до того, как переехал в собственный городской дом на Шестьдесят Второй улице. Стемпл и сейчас иногда останавливался там, поскольку дом был всего в получасе ходьбы от города. Отсюда можно добраться к дому по окружной дороге. Никто не увидит его находку, если только он не столкнется с людьми братьев Болт, когда будет проезжать возле подножия горы Брайдл Вейл. «И когда я привезу его туда, – подумал Стемпл, вытирая липкий пот с бровей носовым платком, который был не чище его рукавов, – у меня будет достаточно времени, чтобы решить, что с ним делать дальше». Больше Стемпл не позволял себе задумываться ни о чем – он был человеком, хорошо знающим свои скромные возможности.
* * *Шел дождь.
В Сиэтле вечно идет дождь. Лотти Хэтфилд, утомленная длинной дорогой из города, слушала, как серебристые капли стучат по листьям и стекают с сосновых иголок. Лотти подумала о том, что с тех пор, как она восемь лет назад приехала в этот, тогда еще только начинавший строиться, город, она видела так мало солнечных дней, что если сложить их вместе, то получится не больше года.
Конечно, это хорошо для деревьев и для ее торговли – Лотти продавала спиртное замерзшим промокшим мужчинам, которые целыми днями валили лес под дождем. К ночи в салуне соберется много народу. Но сначала нужно заняться кое-чем еще, если только старый скряга не будет возражать.
Она надеялась на то, что у старого Эрона нет никаких неприятностей. в сероватом свете гаснущего дня струи дождя барабанили по стволам деревьев, словно работала дробильная машина. Во все стороны разлетались брызги. Даже капюшон клеенчатого плаща не спасал: светлая кудрявая челка Лотти промокла и с выбившихся локонов вода стекала на глаза. Устало пыхтя и отдуваясь, скрипя корсетом, Лотти тащилась в своих тяжелых от воды юбках, проклиная Эрона Стемпла за то, что он устроил свое убежище так далеко от города и за все, что только приходило ей в голову.
Целую неделю ее не покидало ощущение того, что происходит что-то неладное. Эрон никогда не имел склонности к отшельничеству. Его нельзя было назвать любителем повеселиться, но салун он посещал каждый вечер, чтобы обменяться сплетнями и узнать новости, которые привез капитан Клэнси из плавания. Один из парней, работавших у Стемпла на лесопилке, сказал вчера вечером, что «старик» вроде бы болен.
«Нет, он не болен», – подумала Лотги, увидев в окнах теплый желтый свет, манивший к себе из-за деревьев. Ведь вчера она видела, как Стемпл возвращался с лесопилки. Он шел раньше, чем обычно, и Лотти обратила внимание на его изможденный вид. Хотя Стемпл был скупым на слова и замкнутым человеком, она сразу поняла по его виду, что случилась какая-то неприятность. Лотти разливала выпивку уже двадцать пять лет и за это время многое повидала.
Стемпл открыл дверь, как только услышал стук, в на мгновение застыл на месте. Падающий из-за его спины луч света тронул золотистые края рукавов белой рубашки Стемпла.
– Лотти – удивленно вымолвил он. Может быть Стемпл думал, что никто не заметит, как странно он стал вести себя, а, возможно, просто считал, что никому нет дела до него.
– Эрон! – отозвалась она, стягивая с головы капюшон.
Немного поколебавшись, он шагнул в сторону, чтобы дать ей пройти в дом, затем взял плащ Лотта и повесил его в пристроенной к дому кухне.
– Что заставило тебя пойти в такую даль? «Эрой плохо выглядит», решила Лотти. На его мрачном лице застыло тревожное выражение, а между низко нависшими черными бровями появилась морщина, которой никогда прежде не было. Когда он провел Лотти в маленькую гостиную и повернулся, чтобы зажечь свет, она заметила большие темно-лиловые синяки на его запястьях, словно какие-то невероятно сильные пальцы пытались сломать его кости.
– Я переживала из-за тебя, – откровенно сказала Лотти. – Ты застрял тут словно медведь зимой в берлоге, и мы не виделись с тех пор, как ты вернулся из Олимшш. Мне показалось, что у тебя что-то случилось.
Эти простые слова настолько тронули Стемпла, что он даже лишился своего обычного сарказма.
– Я… благодарен тебе, Лотти. Но все в порядке. Время от времени у человека возникает желание побыть в одиночестве.
Она не поверила в эту явную ложь.
– Ты что, болен?
Стемпл покачал головой:
– Нет. Нет, у меня… личные проблемы.
При неярком свете лампы, отбрасывавшей огромные тени на стены и потолок, Лотти заметила, что до ее прихода Стемпл читал. «Нельзя сказать, что он читал что-то определенное», – подумала Лотти, обратив внимание на книги, разбросанные по всему письменному столу вперемешку со счетами и финансовыми отчетами по лесопилке. Книги были навалены по всему дому.
Стемпл явно что-то искал, просматривая каждую страницу этих томов.
– Я не хочу совать нос в твои дела, – тихо проговорила она, – но если я могу чем-нибудь помочь, если хоть кто-то из нас может что-то сделать, ты скажешь мне?
Стемпл колебался: ему не хотелось делиться своей тайной, и в то же время он крайне нуждался в помощи. Ему пришло в голову, что Лотти действительно могла бы быть полезной, поскольку она, без сомнения, навидалась всякого в своей трудной жизни: занималась незаконной акушерской деятельностью, оказывала первую помощь рыбакам и лодочникам. Было время, когда Стемпл посматривал на Лотти сверху вниз, как на обычную хозяйку питейного заведения, но жизнь на границе заставила его изменить свои взгляды. Он знал, что у этой симпатичной умной женщины, способной выругать на чем свет стоит британского сержанта морской пехоты, доброе и нежное сердце. Его уже ничем невозможно испугать, а он отчаянно нуждается в мудром совете.
