Михаил Темнов - Сады Хаоса. Книга 2. Пески забвения
– О том, что вы несовершенны и стоите на пороге гибели, мы предупреждали вас еще в древности. Мы пытались помочь, но ваши правители не понимали этого, – пропустил мимо ушей мой ответ инопланетянин.
– Ну, спасибо, благодетели. Мы уж как-нибудь сами… – ответил я и гордо поднял подбородок.
– Птица ты неощипанная, опусти свой наглый клюв. Поскромнее, поскромнее веди себя, и чужие народы тебя поймут, – прочирикал бесенок.
– Да чихал я на народы, великий дипломат…
– Мало тебя пороли в детстве. Мало… А жаль! Народная дипломатия – это тебе не стишата кропать, – продолжил пороть чушь бесенок.
– Не верите… Тогда посмотрите сами, – снисходительно улыбнулся инопланетянин.
После его слов, произнесенных явно с издевкой, прямо передо мной в пространстве вспыхнул экран.
Последний раз на Ариане я был три месяца назад с Экмилией. Именно поэтому эта слащавая планета так взбудоражила меня.
Ах, Экмилия, Экмилия… К огромной моей радости сейчас она была на Фаэтоне и, как я надеялся, в безопасном месте.
Экран мигнул, и передо мной замелькали знакомые кадры.
– Ну вот, полюбуйтесь. Ваш Ариан собственной персоной со всеми океанами, тропической растительностью и курортами.
Кадр остановился, и к своему великому изумлению, я увидел всю ту же растительность. Все то же буйство красок. Затем крупным планом передо мной проплыла целая галерея глуповато-блаженных рож. Надо полагать, они были счастливы…
– Миражи. Миражи. Этакая туповатая сущность, – грустно констатировал бесенок.
– А теперь взгляните на генерируемые вами облака зла, – продолжил инопланетянин.
На экране возникло изображение нашей планетной системы. От населяемых планет, светящихся на экране яркими точками, по галактике в разные стороны разбегались плотные темные волны. Наиболее густой грязной завесой был окружен Фаэтон. Кадр изменился, и на экране появились огромные инопланетные многопалубные галактолеты со множеством развернутых замысловатых систем антенных полей, тарелок и зеркал, направленных в сторону потоков зла. Вновь возник Ариан. Однако на это раз он не генерировал темных волн.
От увиденного мне, откровенно говоря, стало не по себе. Это был мой больной вопрос. Я сам был убежден и, при возможности, в свое время на всех уровнях пытался доказать, что наше общество смертельно больно, культура прогнила, не оставив никаких ценностей, кроме материальных. Что необходим поиск выхода, в противном случае мы рухнем или превратимся в жестокую технократичную цивилизацию, которую, в итоге, ждет смерть. Я всячески пытался разобраться в природе зла нашей цивилизации и его истоках, но это пока было мне не под силу.
Грустно глядя на установки, поглощающие наше зло, я почему-то впервые подумал об инопланетянах как о хищниках, учуявших запах падали, и теперь слетающихся на ее дележ. В то, что мы генерируем зло, я поверил пришельцам сразу. Но в то, что они несут нам спасение – не мог. Что-то, крепко засевшее внутри меня, протестовало и призывало не верить их обещаниям.
– Мы пытались, в меру возможностей, нейтрализовать ваше зло. Но не все в наших силах. Всему есть предел. Для спасения дальних миров, да и вас, необходимо устранение главного источника-генератора – злых мыслей фаэтов. На примере Ариана вы воочию убедились, что мы действительно помогли этому народу победить духовный мрак, – торжественно констатировал инопланетянин.
– Уничтожив при этом миллионы не пожелавших принять вашу помощь, – добавил я.
– Да неужели? – изумленно вытаращился на меня инопланетянин. – Вы же, получившие иллюзорное бессмертие, собственно говоря, не имеете ни малейшего представления, что такое смерть, которой фактически нет. Она мираж! Иллюзия! Короче говоря, мы в вашей галактике по решению межгалактического правительства, и его постановление выполним любой ценой.
– А вам не кажется, что с этими народами не помешало бы для начала поговорить? – парировал я.
– Пытались во все времена… Вы всегда не готовы к диалогу! Для вас единственный вариант – подчиниться воле и решению более мудрых. Процесс очищения неизбежен.
– Это и есть ваши условия?
– Да!
– Так и быть, я передам их.
– Ждем ответа в течение суток! Кстати, лично вам я не советую таким способом появляться у нас.
Он взглянул на меня так, словно я был последним насекомым в этой галактике. Инопланетяне, как по команде, брезгливо передернув плечами, отвернулись от меня.
– Это мы еще посмотрим, кто кого будет принимать в следующий раз, – подумал я.
– Сматывайся, старик, пока пинком в зад не дали, – предусмотрительно посоветовал бесенок.
Мой бесенок был иногда очень даже благоразумен. Понимая, что информации из них мне больше не выжать, я включил телепортатор, и вновь неведомая сила понесла меня по воспоминаниям прошлых жизней.
Глава 5. Древний Фаэтон. Азы обучения Паино в жреческой школе Ши Тай. Первое знакомство с древним Цветком Жизни Вселенной.
Есть в постижении Великого Знания день. И он настал!
Нас, пятьдесят учеников, тщательно отобранных жрецами на разных планетах огромного Звездного мира, собрали перед центральным входом в пирамиду, в глубине которой находилась главная тайна – святыня великого ордена Света – храм Ши Тай, что означало Цветок Жизни. В дальних космических Мирах его называли еще Великим Безмолвием, Великим Светом.
О храме Цветка Жизни мы, ученики, много слышали. Он был предметом разговоров и здесь, в школе жрецов.
Вокруг храма не было охраны, хитроумных лабиринтов, толстых стен с замысловатыми потайными дверями. Казалось, он открыт для всех. Но приблизиться к его порогу мог только посвященный в ученики.
Вход в храм Цветка Жизни охраняла невидимая сила. Дерзкому, нарушавшему дозволенные пределы, как металлическими тисками, она сдавливала грудь. Вязким туманом обволакивала сознание. Незримой каменной стеной загораживала дорогу. Эту силу я почувствовал в первый же день, по прибытии в жреческую школу.
– Вы свободны в передвижениях на территории храма Ши Тай, – сообщил нам высокий, статный жрец Юмон, закрепленный за нами в качестве наставника. – В свободное от занятий и работ время можете заходить во все помещения, задавать вопросы. Туда, куда еще рано, вы не попадете. Великий дух Ши Тай не пропустит вас. А если кого и пропустит, то обожжет своим знанием.
И, предостерегающе подняв палец, он внимательно осмотрел нас выцветшими голубыми глазами.
Я не внял предупреждениям нашего жреца-наставника и, увлекаемый любопытством, при первой же свободной минуте направился на поиски храма.
Как только вошел в пирамиду, я почувствовал что-то.
Свет струился из глубины сооружения. Он был мягким, нежным, как прикосновение утреннего луча Солнца, чистым, как горная вода, сбегающая с заснеженных вершин. Одновременно был притягательно теплым. Он манил и обещал.
Я, закрыв глаза, и ведомый только внутренним зрением, двинулся на его зов. Под ногами, отзываясь многократным блуждающим эхом, застучали мои деревянные сандалии, заполняя пространство постоянно петляющего лабиринта топотом сотен ног. От постоянно нарастающего шума, что навалился на меня со всех сторон, хотелось только одного – остановить все это. Я замер. Эхо шагов скоро стихло. Я сделал шаг назад. Топот стал чуть тише.
Усилием воли я отключил зрение и слух и в полной тишине двинулся навстречу Великому Безмолвию, которое было уже рядом. Ноги пробежали по семи ступенькам, и на очередном переходе я неожиданно уткнулся в какое-то препятствие. Испуганно открыв глаза, я увидел, что это была черная каменная стена.
Я провел по ней влажной от волнения рукой. Ладонь, скользнув по идеально гладкой поверхности, остановилась на шероховатом камне.
Чуть в стороне от предполагаемого мной входа прямо из темной стены росли вьющиеся побеги туана, украшенные гроздьями ароматных фосфоресцирующих цветов. Пахло озоном, влагой, травой, теплым летом, детством. Бутоны туана, почувствовав меня, приоткрывались, расцветая, расправляли изящные лепестки. Они излучали мягкий серебристый свет, освещающий весь проход.
Стена, преграждавшая мне путь, высветлилась, словно сияние цветов убирало туманную пелену, делая ее прозрачной. Я подошел вплотную.
За прозрачной стеной виднелись большие белые ступеньки. Что было за ними, – я не видел. Но появилось ощущение большого Света, будто стекавшего с белоснежных горных порогов.
Откуда-то из прошлого пришли детские воспоминания, когда я думал, что все вокруг, как и я, не видят, но ощущают. И им этого достаточно для счастья, как и мне. Я ощущал эту живую и по-своему разумную поверхность, которая была не доброй и не злой. Она была доброжелательно равнодушным стражем, который не пропустит ничего недозволенного. Опасности я, вероятно, не представлял, поэтому дотронулся до стены щекой, потом зачем-то поцеловал вибрирующую теперь поверхность. С чувством безграничной любви я стоял перед преградой. Невидимое препятствие заколебалось. Плотная стена под моими теплыми пальцами вначале стала упругой пластиной, мягкой глиной, жесткой водой. А затем вообще превратилась в плотный воздушный поток. Внезапно ладонь провалилась вглубь прохода. Влекомый призывом Света, я сделал первый шаг. Стена пропустила меня.
