Стивен Коул - Искусство разрушения
— Два варианта, — резко произнес Доктор, потыкав ногой золотую птицу. — Или гриф нашел потайной путь в то помещение, или же это случилось с ним где-то еще.
Финн прошел к двери.
— Мы должны пойти туда и сами посмотреть.
— Ну, вот и решили! Не прошло и получаса. — Доктор присоединился к нему у двери. — Идем, Роза.
— Нет, Доктор, ваша подруга останется здесь. Посев находится в критической стадии, и чем меньше будет возмущений в помещениях роста, тем лучше. — Взгляд, которым Финн одарил Розу, был так же холоден, как и тон его голоса. — По пути, возможно, вы объясните мне, кто именно вы такие, и как вы здесь оказались.
— Возможно, — согласился Доктор. Закатив глаза, так, чтобы это увидела Роза, он поспешил прочь из комнаты.
— Оставайся с девушками, Бэзел, — крикнул Финн через плечо, торопясь вдогонку за ним.
Роза окинула взглядом металлического грифа.
— С пташками, ты имеешь в виду. — Она с тревогой думала о том космическом загрязнении, которое упоминал Доктор. Об этом и о тектитах на шее Адиэл — камнях, созданных чем-то упавшим в этом районе из космоса. Не требовалось обладать научной степенью в сверхъестественных штуках, чтобы осознать, что здесь весьма вероятно была связь.
Адиэл тоже, не отрываясь, глядела на статую, ее карие глаза блестели от подступающих слез.
— Почему этому надо было произойти? — прошептала она. — Почему сегодня?
— Чем сегодня хуже любого другого дня? — угрюмо произнес Бэзел.
— Поверить не могу, что Канджучи мертв, — продолжала она. — Если бы я не убежала от него, возможно, тогда бы…
— Возможно, тогда бы ты тоже была мертва, — сказала Роза.
Слезы скользнули по ее щекам и одновременно ее глаза закрылись, когда пэ-пилюля возымела действие.
— Не позволяйте мне уснуть. Есть кое-что… кое-что, что мне нужно… — Адиэл свалилась на мягкие диванные подушки и тихонько засопела.
— У меня мурашки по коже от этой золотой штуковины, — тихо произнес Бэзел.
— У меня тоже, — призналась Роза. — Он до сих пор такой… вроде как живой. В смысле, я знаю, что он был живым, но он все еще выглядит так, будто бы в любой момент…
Птица неожиданно повернула свою гладкую золотую голову и уставилась на нее сияющими глазами. Затем, издав клич, поднялась с пола и, хлопая своими массивными, блестящими крыльями, полетела прямо ей в лицо.
Глава третья
Роза нырнула в сторону с испуганным взвизгом, отпружинила от диванной подушки и свалилась с нее на пол. Она прикрыла голову руками — будто бы это могло заставить Большую Птичку два раза подумать, прежде чем впиться в нее этим своим острым, сияющим клювом…
Затем неожиданно что-то жесткое и тяжелое приземлилось на нее сверху. Это был Бэзел.
— Ты что делаешь? — охнула она.
— Тебя защищаю! — сказал он, словно бы это было каким-то образом очевидно.
Металлические крылья грифа со свистом рассекали воздух над ними.
— Слезь с меня, ты, чудик! — прошипела она. — Нам нужно нормальное укрытие!
— Под диван, — сказал Бэзел, и с некоторым трудом они протиснулись под него.
Роза посмотрела на него.
— А как же Адиэл?
— Бросил на нее одеяло.
— В следующий раз я возьму одеяло, а прыгать можешь на нее, ага?
С громким стуком золотое существо наткнулось на стену и вновь свалилось на пол. Роза осторожно наблюдала из-под дивана, сердце ее стучало так, словно у нее в груди происходила игра в пинг-понг. Птица поднялась и, одурманенно покачиваясь, побрела на когтистых лапах. Со скрежещущим, механическим звуком она вновь хлопнула крыльями и взлетела к окну, но врезалась в стекло. Отскочив назад, сделала круг и попробовала еще раз. На этот раз окно разбилось. С торжествующим криком, похожим на звук застопорившихся шестеренок, гриф вырвался наружу, взмыв над обожженным пейзажем.
Роза первой выбралась из-под дивана.
— Кондиционирование псу под хвост, — сказала она, вздрогнув при дуновении песчаного ветра через разбитое окно. — Идем. Мы не можем позволить Большой Птичке просто исчезнуть.
— Кому?
Бэзел откинул одеяло Адиэл, чтобы убедиться, что она в порядке. Судя по всему, она проспала весь инцидент.
— Не важно, — сказала Роза. — Давай-ка просто последуем за ним. В одно мгновение он мертв, как камень — ну, как металл — а затем оживает! Доктор еще как захочет его изучить.
— Пусть сам тогда его и ловит. — Но Бэзел, похоже, тут же заколебался. — Нет, погоди. Ты права. Мы должны последовать за ним.
— С чего вдруг передумал?
Его глаза расширились.
— Если птица ожила…
Роза кивнула.
— Тогда, может быть, и твой приятель Канджучи тоже.
Бэзел выскочил через неровную дыру в стекле наружу, Роза прямиком за ним. Они побежали, взметая в воздух песок и кору. Высоко вверху, скользя по ослепительной голубизне неба, парил таинственный гриф. Как и они, он направлялся к темному силуэту вулкана.
* * *Финн медленно и уважительно пробирался через помещения выращивания, крепко зажав в руке датчик сбора данных. Обычно он любил приходить сюда, в прохладные, тихие пещеры. Это было словно возвращение в детство. Писк и шорох летучих мышей напоминал ему о таинственных звуках, издаваемых кондиционером в нигерийской квартире его матери. Теплая красноватая дымка была прямо как его старый ночник.
Молодой Эдет Финн проводил ночь за ночью, разрабатывая планы и возможности того, как он переделает мир войны, голода и смерти вокруг себя в мир новой жизни. Его мать была ученым, как и его отец когда-то, но он превзошел бы их обоих.
Эдет Финн собирался спасти мир. И то, что было в этих пещерах и проходах помогло бы ему это сделать.
— Упс, — произнес Доктор позади него, поскользнувшись на гуано и едва не потеряв равновесие.
Финн закусил губу и промолчал. Мужчина, наконец, продемонстрировал некое удостоверение, утверждавшее, что он из Всемирной Фермерской Стандартизационной Комиссии, здесь для того, чтобы провести точечную проверку агро-подразделения. Головная боль. Особенно в день, складывающийся подобным образом. На краю его сознания скрывалось подозрение, что все это было каким-то продуманным розыгрышем, в котором участвовал персонал. Но пока он будет подыгрывать. Пускай позабавятся. Стоит дать людям то, что они хотят, и они обычно убираются восвояси быстрее; это всегда было советом его матери. После того, что произошло с его отцом, у нее никогда не было времени на кого-нибудь, кто
— Будь я проклят, ну и скользкая эта штука, — сказал Доктор, едва не сковырнувшись с дорожки.
— Осторожнее, — прошипел Финн. — Грибок крайне хрупок.
— Как вообще вы наткнулись на это?
— Отходы жизнедеятельности летучих мышей накапливались здесь, в старых лавовых трубах, сотни лет. На них рос естественный грибок. — Он продолжал медленное продвижение через пещеру. — Одна из старейших, наиболее примитивных форм жизни на Земле. Грибам не нужен солнечный свет, нет необходимости производить хлорофилл, как растениям. Они питаются чем угодно, мертвым или живым, расщепляя материю и переваривая ее для того, чтобы расти.
— Почти чем угодно, — согласился Доктор.
— Я развиваю в своем грибке вкус к многочисленным видам органической материи, — объяснил Финн. — Я уже перестроил его ДНК, чтобы увеличить питательную ценность. Я продлил его жизненный цикл, чтобы он вырастал высоким и мясистым. Если бы я только мог сделать его достаточно выносливым для того, чтобы выдерживать различные среды обитания — экстремальный жар или холод…
— Тогда его можно будет выращивать там, где традиционные культуры ни за что не вырастут, — подытожил Доктор.
— Земная кора в некоторых районах достигает пятидесяти километров в толщину, — сказал Финн. — Вообразите потенциальную урожайность, если мы возделаем одну тысячную этого пространства! — Он улыбнулся своим мыслям. — Вообразите, как мои критики подавятся своими словами.
— Почему, чем они не довольны?
Он помолчал, подготовился.
— Грибок, к сожалению, ядовит.
— А. — По крайней мере, Доктор не рассмеялся, как многие другие до него. — Это, вроде как, несколько снижает питательную ценность, не так ли?
— Это просто вопрос нахождения правильной среды для выращивания грибка. Я добьюсь этого. Я уже представил эксперименты, которые могли бы… — Он заметил преувеличенную невинность на лице Доктора, и понял, что к нему относятся со снисходительностью. — Те, кто перечит мне — глупцы, — тихо произнес он, — желающие сдержать прогресс человечества.
— Дайте угадаю — они видят кукурузу и алоэ вера, растущие на одном стебле, и думают «Франкенштейн, страшная наука», все такое.
— В генетической модификации больше от искусства, чем от науки, — настойчиво произнес Финн.
