Татьяна Енина - Ничто Приближается
Потом она строила коварные планы, плакала, приходила в отчаянье и помышляла о самоубийстве, но время шло, и в конце концов Маша привыкла. Не сразу, но у нее получилось — получилось забыть о своих родителях, о сестрах, о подругах, получилось приспособиться к новому распорядку жизни и новым в ней целям, получилось изменить свой образ мыслей. Всего пара лет — и не было уже слез в подушку и раздирающих душу снов, она привыкла к тому, что ее окружало, к новой обстановке, к новым людям и нелюдям, а прошлое… Оно осталось где-то глубоко и далеко, как сказка, как мечта, как Грааль, к которому путь через бесконечность.
Ну и конечно, она была уверена, что вернется — может быть не скоро, может быть ОЧЕНЬ нескоро, но обязательно вернется домой.
На Земле ее считали пропавшей без вести и, вероятно, давно похоронили, Маша утешалась тем, что у мамы с папой есть еще дети. Им не будет так уж одиноко.
Одиноко было Маше.
Какое-то время у нее был Чапа, он очень ей помогал, но — Чапа умер, просто умер вдруг, казалось бы, ни с того, ни с сего… В последовавшие за тем страшным событием дни девочка была как никогда близка к тому, чтобы отправиться вслед за ним… Это были очень черные дни, дни, когда окончательно умерли надежды и мечты, обратились в прах, уступили жестокой реальности, которая давно уже холодно и логично убеждала, что обратной дороги нет и не будет.
И неизвестно что было бы с Машей, если бы не Лиэ, чуткий, нежный, бесконечно терпеливый Лиэ, который был рядом каждую минуту, не позволяя девочке даже ненадолго оставаться наедине с собой и своими мыслями. Лиэ — милое, доброе, меховое существо, невероятно хорошо все понимал, не думал, как другие «подумаешь собака», не был постоянно занят важными делами, может быть, на самом деле умел различать важные дела и второстепенные? Это с Лиэ они сидели ночами среди грядок на овощных плантациях базы, смотрели сквозь прозрачный купол на огромные звезды, это ему она рассказывала ВСЕ, в его покрытое мягким мехом плечо плакала, это он рассказывал ей длинные интересные космические истории, в том числе и об Эйке… Великом командоре Эйке, живой легенде.
— Маша Малышева! — произнес его голос и она вышла из строя, чтобы произнести клятву. Она назвалась Машей и до сих пор никто здесь не знал, что настоящее ее имя Мария, ну, кроме Бартунека, может быть, но Бартунек давно погиб.
Маша Малышева поклялась в верности Великому Совету и общему делу, что связывало воедино всех, здесь присутствующих. Ее слова звучали искренне и очень трогательно, они весьма умилили собравшихся — юная, красивая девушка с огромными серыми глазами, светящимися верой в добро и справедливость, весьма украсила мероприятие.
Никто не подозревал, что Маша клялась в верности ему и только ему — человеку, который смотрел на нее с доброжелательной официальной улыбкой. И глаза ее блестели не от пламенной веры в светлые идеалы, а от слез.
13442 год по межгалактическому летоисчислению
/33 года назад/
ЭРАЙДАН. АРЕТАС.
ВЭГУЛ
По огромному выставочному залу Академии Космоса Эрайдана шел представительный с иголочки одетый мужчина, ведя за руки двоих маленьких мальчиков. Под музей, вероятно, нарочно был выбран самый большой, просто необозримый зал, чтобы продемонстрировать величие многочисленных экспонатов. И — как следствие — самого Великого Эрайдана. В этом зале стояли макеты первых космических кораблей, скульптуры людей, привнесших исключительный вклад в покорение космоса и рассказывалось об их изобретениях.
Это младший из мальчиков — Вэгул, уговорил отца посетить музей. И отец согласился, несмотря на то, что они уже очень устали после целого дня путешествий по столице. Он просто не мог отказать ему, зная, что возможно этот раз — первый и единственный в жизни его мальчика, когда тот сможет посетить музей. Путешествия в столицу были очень дороги, даже для такого человека как Лерн Сает Эйт мевоузу Шейери.
Вэгул отыскал среди экспонатов космический корабль, первым покинувший когда-то атмосферу древнего Аретаса и попросил скульптуру его создателя, улыбчивого молодого человека Села Довата рассказать о нем. Вэгул и раньше видел проекции этого великого человека в школе и в книгах, но никогда еще не разговаривал с ним, как с живым.
Сел Мекат Говел шевеназу Доват опустился перед мальчиком на корточки и принялся рассказывать. Все, с самого начала, а Вэгул слушал, открыв рот, боясь пропустить хоть слово. Его старший брат Гров ныл где-то за спиной, упрашивая отца поскорее вернуться в отель, но отец не слушал его — он не хотел мешать Вэгулу. Почему-то ему казалось очень важным позволить сыну поговорить с Доватом и с Себом, и с Лиоу… Почему-то…
Лерн Сает Эйт и Гров сидели на мягком диване у стены, Гров пил сок, а его отец наблюдал за маленьким Вэгулом, который за руку с конструктором первого космического корабля бродил от экспоната к экспонату, забыв о голоде и усталости, и думал о том, кем вырастет его странный, непонятный малыш, в чьих глазах пылает этот удивительный, зловещий огонек, так пугающий его воспитателей и учителей. Что создаст его разум, его руки?..
Лерн Сает Эйт, который никак не мог избавиться от беспокойства за своего младшего сына, вдруг улыбнулся, глядя на то, как тот потянул пальчики к приборной панели очередного звездного лайнера, к которому подвел его экскурсовод. Ему показалось, что несмотря на все плохие отметки в школе, нелюдимость и склонность разрушать все, к чему не прикасается, его мальчик станет великим человеком и даже… Может быть…
Нет, такое ему даже не пришло в голову, а напрасно, потому что настанет время, когда проекционная скульптура его сына украсит выставочный зал Академии Космоса Эрайдана, и будет она показывать какому-нибудь очередному малышу, пришедшему на экскурсию с родителями, свое великое изобретение. Одно из самых величайших. Перевернувшее все представление человечества о пространстве.
13458 по межгалактическому летоисчислению
/17 лет назад/
ЭРАЙДАН. АРЕТАС
АРМАС
В Эрайданской иерархии двенадцать титулов, самый высокий и уважаемый из которых эрселен. Были времена, когда только потомственные эрселен могли породниться с правящими монархами, и претендовать на трон. Для всех остальных — для простых смертных они были как боги…
Дедушка Армаса был настоящий эрселен. Каких теперь уже было мало. Отец Армаса женился на девушке, носившей титул амискозу — второй после эрселен и тоже очень уважаемый, но — этим он унизил свое происхождение, и Армас… Армас, разумеется, уже не был настоящим эрселен. Так же, как его братья и сестры. Но те не особенно страдали по этому поводу — сам король в последние годы приветствовал такие вот смешанные браки (эрселен было мало, браки заключались уже между самыми близкими родственниками, а это было не очень-то хорошо).
Но дедушка… Дедушке было уже больше ста лет, и он помнил закат СТАРОЙ ДОБРОЙ монархии, он принадлежал к минувшим временам, он хранил в душе все то, что теперь называли предрассудками, и хотя не спорил с решением своего сына, выбравшего в жены амискозу, в действительности был против этого брака, что и сказалось впоследствии на охлаждении его с ним отношений.
С невесткой он предпочитал не общаться вовсе.
Из многочисленных внуков старик любил только Армаса, возможно усматривал в мальчике что-то похожее на него самого — молодого, возможно просто потому, что должен же был хоть кого-то любить…
А Армас дедушку просто боготворил, привык рассказывать ему все, делиться самым сокровенным, потому и сейчас он пошел первым делом к нему. Если дедушка одобрит его решение, мнение всех остальных членов его семейства не будет иметь никакого значения, а если дедушка не одобрит… Армас будет очень несчастен, хотя… Хотя решения своего и не изменит все равно!
Впрочем, Армас был даже УВЕРЕН в том, что дед не одобрит его и откладывал «серьезный разговор» так долго, как только мог. К сожалению, бесконечно тянуть время невозможно…
Дед работал в своем кабинете, диктовал компьютеру мемуары о последних годах царствования короля Диса Енкр Фенра, тот в свою очередь изредка давал ему советы относительно стилистики и подсказывал даты.
Армас остановился в дверях, не смея войти, ему следовало бы уйти и прийти позже, но в его кармане уже лежала студенческая карточка…
— Восстание триллитов на Скаполе было в 13369 году, — заявил компьютер.
— Ничего подобного. В 13368. Я еще не выжил из ума. Исторические справочники, которыми ты пользуешься, не всегда верно отображают действительность.
Компьютер промолчал. Он готов был записывать дальше.
— Итак, восстанием триллитов, начавшимся в 13368 году руководил…
Он обернулся и увидел в дверях внука.
