Джек Макдевит - Омега
В результате, когда программу, достойную поддержки не ввиду протекции, проваливали, трепку получала Хатч. Если же популярное начинание проходило и давало серьезные результаты, заслуги доставались комиссару. С тех пор как Хатч получила эту работу, все полтора года ее запугивали и преследовали представители значительной части научного сообщества. Многие из них, казалось, верили, что в силах лишить ее должности. Другие обещали репрессии, а пару раз даже грозились убить. Ее когда-то благожелательный взгляд на академические круги, сформировавшийся за те двадцать лет, что она возила их представителей по рукаву Ориона, резко изменился к худшему. Теперь при общении с учеными Хатч сознательно приходилось делать усилие, чтобы не чувствовать неприязни.
Она непринужденно отомстила Джиму Олбрайту, который позвонил ей с жалобами и угрозами, когда его очередь на один из аппаратов «Метеоролог» отодвинули. Хатч не сдержалась и упомянула о случившемся Грегори Макаллистеру, журналисту, который долго делал успешную карьеру, критикуя ученых, моралистов, политиков и активистов общественных движений. Макаллистер напустился на Олбрайта, изобразив его защитником банальностей, а его программу – «еще одним примером зряшной траты денег налогоплательщиков на пересчитывание звезд». Он не упомянул Хатч, но Олбрайт понял.
И пусть, поскольку в итоге она больше не слышала Олбрайта, хотя и узнала позднее, что он пытался добиться ее увольнения. Асквит, однако, разобрался в произошедшем и предупредил Хатч о необходимости быть аккуратнее. «Если всплывет, что мы стоим за чем-нибудь таким, мы все окажемся на улице», – сказал он. Комиссар был прав, и Хатч постаралась не использовать больше Макаллистера как оружие. Но радовалась, наблюдая, как Олбрайт идет ко дну.
Сейчас она пыталась решить, как убедить Алана Кимбела, который исследовал на «Серенити» звездные выбросы, что он не может остаться там сверх утвержденного расписания и должен вернуться домой. Кимбел обратился к ней на том основании, что у них назревало сенсационное открытие и ему с командой требовалось еще несколько недель. Пожалуйста. Он чуть не плакал.
Проблема была в том, что подобное происходило постоянно. Места на внешних станциях было немного. Новые люди уже летели туда, а многие ждали своей очереди. Продление сроков при определенных условиях допускалось, и советники Хатч подтвердили, что Кимбел прав в своих оценках. Но если Хатч гарантировала такое продление, она была обязана объявить другой группе, уже неделю находившейся в пути, что по прибытии на «Серенити» они не смогут остаться. Поступить так она не могла. А единственной альтернативой было урезать сроки кому-то еще. Хатч рассмотрела все возможности, но по различным причинам выбрать оказалось нелегко. В конце концов она решила отказать Кимбелу.
Она писала ему ответ, когда запищал ее комм. На связи был Гарольд Тьюксбери.
Гарольд, старший сотрудник отделения астрофизики, состоял в Академии уже тогда, когда Хатч еще старшеклассницей попала сюда с экскурсией. Он слыл в организации чудаком: суетливый человечек с пристрастием к порядку и формальностям. В научных кругах Гарольд пользовался дурной репутацией. Коллеги считали его вздорным и необщительным, но никто не сомневался в его способностях. И он всегда был любезен с Хатч. По правде говоря, с женщинами он вел себя как ласковый котик.
– Да, Гарольд, – отозвалась она. – Что вас беспокоит сегодня утром?
– Вы сейчас заняты?
У нее была куча проблем.
– Ну, не как в старые времена, – ответила она. – Но могу выкроить часок.
– Хорошо. Когда сможете, загляните в лабораторию.
Он сидел за столом, глядя во двор. Увидев ее, потряс головой, показывая озадаченность. Но ухитрился улыбнуться.
– Происходит что-то странное.
Хатч подумала, что он имеет в виду оборудование, вспомнив о недавних проблемах со спектрометрами. Новые стоили дорого, пришлось довольствоваться обновлением. Гарольд не любил этого, он любил получать все самое лучшее. «Потратить столько денег на отправку зондов, – ворчал он при Хатч всего несколько дней назад, – и потом обломиться с оборудованием для приема и анализа».
Но Гарольд ее удивил.
– Слышали о псевдо-Новых? – спросил он.
Тьюки. Она знала, в общих чертах. Все это – события в тысяче световых лет отсюда – казалось ей чуточку запутанным. Вряд ли повод волноваться для кого-либо, кроме специалистов.
Тьюксбери наклонился к ней. Белые волосы были взъерошены, уголок воротничка загнут. Классический тип исследователя. Голубые глаза Гарольда легко устремлялись в никуда, он часто терял ход рассуждения и был склонен обрывать фразу на середине, когда ему приходила в голову новая идея. В ярком послеполуденном свете он выглядел воплощением невинности: человек, для которого законы физики и математики – единственная реальность.
Прибыли две чашки кофе.
– Они почти на одной линии, – произнес он.
– И?..
– Это не может быть следствием естественных причин.
Хатч просто не знала, что с этим делать.
– Что вы пытаетесь мне сказать, Гарольд?
– Я действительно не знаю, Хатч. Но это меня пугает.
– Вы уверены, что это не Новые?
– Абсолютно. – Он попробовал кофе, осмотрел чашку, вздохнул. – Среди прочего, у них слишком много энергии в видимой части спектра, недостаточно в рентгеновской и гамма-излучении.
– Что означает?..
– Больше видимого света на количество потраченной энергии. Намного больше. И более яркого. На кучу свечей.
– Лампочка.
– Практически да.
– Хорошо, – проговорила она. – Я передам ваши соображения наверх. Вы рекомендуете что-то предпринять?
Он покачал головой.
– Я бы дорого дал за то, чтобы «Метеоролог» дежурил там, где произойдет следующий взрыв.
– Мы можем это организовать? Вы сумеете предсказать следующий взрыв?
Теперь он разглядывал ложечку.
– К несчастью, нет. Но могу попробовать.
– Попробовать? А шансы?
– Не слишком велики.
– Гарольд, послушайте. Давайте некоторое время понаблюдаем. Если вы поймете, что знаете, когда ждать события, когда вы с разумной степенью точности можете дать мне цель, мы рассмотрим это серьезно. Согласны?
Особенно волноваться было не из-за чего. Хатч мысленно велела себе: «Не забудь намекнуть Эрику Сэмюэлсу, директору по связям с общественностью, чтобы он связался с Гарольдом и посмотрел, нельзя ли выжать из ситуации немного рекламы для Академии». А впереди ждала напряженная половина дня.
Хатч пообедала с президентом АПС, Ассоциации пилотов сверхсветовиков. Они хотели прибавки жалованья, усовершенствования пенсионной системы, лучших возможностей карьерного роста и так далее – продолжите список по желанию. Она хорошо знала Бена Залотски еще по своим дням на мостике. Бен, человек приличный, и жестко отстаивал права пилотов. Проблема заключалась в том, что он без всяких угрызений совести использовал их старое знакомство, чтобы получить желаемое. В действительности эти вопросы не входили в компетенцию Хатч. Разбираться с этими делами должна была Джилл Уоткин из кадровой службы, но Бен обставил это как возможность встречи старых друзей. Она знала, что предстоит, но не могла просто так отказаться его повидать. Можно было сослаться на занятость, но не хотелось его обманывать. В конце концов пришлось сказать Бену, что она ничем не может помочь, и даже не признаваться, что поддерживает его, – хотя она и делала это. Но Хатч была частью управляющей команды, и ее лояльность принадлежала другой стороне. Бен процитировал Хатч ее собственные слова. Пилоты перерабатывают, они не могут сохранить семью, за их жизнь никто и гроша ломаного не даст. Они – всего лишь овеянные славой водители автобусов, именно так с ними и обращаются. Он позволил себе выглядеть разочарованным и даже намекнул, что она отвернулась от старых друзей.
В результате Хатч в поганом настроении вернулась в свой офис, чтобы выслушать призывы Холлиса Гундерсона, «представляющего Университет Нидерландов», назначить его любимому проекту второе слушание. Суть проекта заключалась в поиске «белой дыры», которая, по заверениям научных консультантов Хатч, не существовала и не могла существовать, то есть выделение средств было бы чистым разбазариванием ресурсов. Гундерсон проскользнул мимо секретаря, заявив, что кое-кто не понял его намерений. Хатч потратила время на разговор с ним, полагая, что легче повидать его здесь и сейчас, чем перезванивать и отказывать. И вообще было же велено не наживать себе врагов без нужды. Ее ныне отставная начальница, Сильвия Вирджил, на последней аттестации заметила, что Хатч склонна уходить от конфликтных ситуаций. «Хатч слишком робка», – сказала она. Хатч в тот момент задумалась о том, как бы Вирджил повела себя на Обреченной, но смолчала.
