Карен Миллер - Дикий Космос

С усилием он заставил себя освободиться от тревоги. «Беспокоиться нет нужды вам, Вокара Че. Теперь, чтобы повидать юного Скайуокера пожалуйста проводите меня. С Мастером Кеноби после говорить буду я.»

Когда изнуряющая боль от его светового меча стерлась наконец из памяти, Оби-Ван принялся мерить шагами свою лечебную палату, испытывая мучительное неприятие достигнутой с таким трудом дисциплины, которая не позволяла ему найти ближайшего целителя и потребовать, чтобы его немедленно проводили в палату к Анакину.

«Мастер Кеноби,» — произнес знакомый, строгий голос. Йода. Он повернулся.

«Спит падаван твой,» — произнес Йода, стоя в открытом дверном проеме. «Не чувствует боли сейчас он. Сядь теперь, так, чтобы побеседовать могли мы.»

Ослушаться Йоду было немыслимо. Оби-Ван опустился на пол скрестив ноги и уложив стиснутые руки на колени.

«Простите меня, Учитель» — пробормотал он. «Я не вполне контролирую свои эмоции.»

«Нужно тебе поведать об этом мне, верно?» — сказал Йода. «Считаю, что нет я.»

Хотя выговор был коротким, тем не менее он содержал скрытую сухую насмешку. Оби-Ван рискнул поднять взгляд, чтобы убедиться, что на лице Йоды не было выражения неодобрения. Определенная мягкость скрывалась в его ярких глазах.

«Простите меня,» — вновь повторил он. «Я не желал выказать неуважение.»

«Хммм», — произнес Йода, и вновь стукнул своей тростью из дерева Гимер по полу. «Рад я видеть, что исцелился ты, Мастер Кеноби, поскольку к своим обязанностям вернуться должен ты. Многое еще сделать надлежит, в связи с угрозой войны.»

Рискуя нарваться на еще более язвительный выговор, Оби-Ван произнес. «Учитель Йода, мое место здесь, рядом с Анакином. Он был ранен из-за меня.»

«Он ранен из-за Дуку,» — возразил Йода. «Из-за того, что тебя он ослушался. Не ребенок более Анакин Скайуокер. Взрослый он теперь, и взрослым он быть должен. За свои ошибки должен сам отвечать и за вред причиненный также.»

«Я уверен, что Анакин уже ответил за причиненный вред, Учитель Йода. Он покалечен. Он едва не умер.»

«И твоей виной, не является это!»

Эти слова, сказанные Йодой должны были что-то изменить. Они должны были ослабить гнетущее его бремя горя и вины. Но этого не произошло. Ничто не изменить. Ничем не помочь.

Анакин мой падаван. Моя обязанность защитить его.

«Защитить его от самого себя, ты не сможешь, Оби-Ван,» — сказал Йода мягко. «Смог ли Квай-Гон защитить тебя от себя самого, когда ты, его ученик, ошибки совершал?»

Мелида-Даан. Так давно это было, и редко вспоминалось. Сглотнув, он встретил строгий, пристальный взгляд Йоды. «Нет».

«На ошибках своих учиться должен ты,» — сказал Йода. «Учиться, также, твой ученик будет. Задание для тебя у меня есть, Оби-Ван. Когда закончишь, вернуться сюда, можешь ты.»

Оби-Ван кивнул. «Спасибо, Учитель.»

Но вместо того, чтобы перейти к деталям предстоящего задания, Йода принялся расхаживать по небольшой палате, громко постукивая в её тишине тростью из дерева Гимер. «Знаешь ли ты, Оби-Ван, почему возражал я, чтобы Скайуокер учеником твоим стал?»

Знал ли он? Не наверняка. И как только он и Квай-Гон переубедили Совет, и Анакин был сделан его падаваном, возражения Йоды больше не имели значения.

«Ээ... нет, Учитель» — осторожно сказал он.

Йода окинул его скептическим взглядом. «Хммм. Тогда расскажу тебе я. Возражал потому я, что одинаковым недостатком обладаете вы с ним. Привязанность недостаток ваш.»

Что? «Простите. Я не понимаю.»

Йода фыркнул. «Да, и ты тоже. Мелида-Даан, привязанностью такой была. Ты пообещал Квай-Гону, что станешь обучать Анакина? Из привязанности произросло это. Сильную привязанность чувствуешь к нему. Сильную привязанность ты чувствуешь к Анакину Скайуокеру. Уязвимым тебя чувства делают, Оби-Ван. Управлять ими полностью не можешь ты. Управлять своими собственными юный Скайуокер не может. Подозреваю я, что суровым с ним в вопросе привязанности ты не всегда был.»

Это было верно. Он и не был. Потому, что Анакин не похож был на других падаванов. Анакин помнил свою мать. Более того, он был связан с ней. Их связи были глубокими и не могли быть сломаны легко. Но Совету всё было известно ещё когда он согласился взять мальчика в ученики, так что едва ли справедливым казалось подвергать его за это критике. И при этом не справедливо было отказать ему из-за этого в определенной свободе действия. Так что все было верно...поскольку Йода был прав, по крайней мере, в одном. Привязанность являлась чем-то, что ему действительно было знакомо.

«Из-за привязанности к своей матери,» — продолжил Йода, нахмурившись, «на Татуин юный Скайуокер направился, наплевав на твои четкие инструкции.»

Оби-Ван уставился на него. «Я не... мы не... он не сказал мне, почему покинул Набу. Не было времени выяснить это. События на Джеонозисе развивались слишком быстро.»

«С Шми Скайуокер произошло что-то, опасаюсь я» — тихо произнес Йода.

«Что?»

«Чувствовал юного Скайуокера в Силе я. Сильная боль. Сильный гнев. Страшная трагедия.»

Ох, нет. «Он ничего не сказал мне, Учитель Йода. Если бы что-то произошло с его матерью, я уверен, он рассказал бы мне.»

Ведь он рассказал бы мне, верно? Или разве я не почувствовал бы это?

Теперь он был так рассержен на Анакина, так разбит и разочарован. Расстроен степенью непослушания мальчишки. Тем, что позволил взять себя в плен. Тем, что потянул Падме за собой. Так, что когда они увидели друг друга на арене Джеонозиса, он был отвлечен, его чувства были отуманены эмоциями.

Вновь, вмешивается привязанность.

«Хммм», — промычал Йода, продолжая расхаживать. Затем он остановился, наполовину прикрыв глаза веками, скривив рот в гримасе, от который насторожился бы любой нормальный джедай. Трость из дерева Гимер тяжело стукнула по полу. «Сенатор Амидала. О чувствах твоего падавана к ней, знал ты?»

Оби-Ван опустил свой взгляд на руки, все еще лежащие на коленях.

«Я... знаю, он восхищался ею ещё когда был маленьким мальчиком. Когда нас назначили защищать её я понял, что он не забыл ни восхищения ни её.» Он задумался. «Я, разумеется, напомнил ему, Учитель, что выбранный им путь, запрещает что-либо, но между ними сохранилась теплая привязанность.»

Глаза Йоды еще больше  сузились. «Внимания на замечание твоё, Оби-Ван, не обратил он.»

Оби-Ван чувствовал глухой стук своего сердца. Йода знал. Его отчаянный спор с Анакином в штурмовике, когда они преследовали Дуку на пути к месту своего поражения. Дикое упрямство Анакина, отказывающегося продолжать выполнение задания в стремлении спасти Падме, Йода все знал.

«Пока Анакин спит, к сенатору Амидале направишься ты,» — продолжил Йода. «Окончены его отношения с ней должны быть, пока к большой беде не привели они. Знай, это лучшее, что можешь сделать ты, Оби-Ван.»

Сири. Старая боль, резко вспыхнувшая, стремительно уходящая в сторону. Другая жизнь. Другой Оби-Ван. Йода был прав. Привязанность Анакина к Падме не могла быть продолжена. Это уже вовлекло его в опасное безумие.

Я пережил потерю. Анакин переживет её, тоже.

Единственной проблемой было...

То, как она прибежала к Анакину, когда он был тяжело ранен в той пещере. Нежность в ее глазах, в ее прикосновениях. То, как она с упорством защищала его при возвращении назад, на Корускант. То, как она заботясь о нем игнорировала свою боль. И как она боролась, чтобы повидаться с ним здесь, в Храме.

«Учитель Йода, я боюсь, что вопрос нельзя решить настолько прямолинейно,» — осторожно произнес он. «Я думаю, чувства Анакина являются взаимными. Полагаю, сенатор Амидала рассердится на мое вмешательство в ее частную жизнь.»

«Частную жизнь?» — Уши Йоды поднялись, а глаза широко открылись. «Частная жизнь не то, во что джедай вовлечен может быть. Неважны чувства ее, Оби-Ван. Этим отношениям положить конец должен ты.»

Оби-Ван кивнул. «Да, Учитель» — сказал он, принимая вид образцового, дисциплинированного и спокойного джедая. Внутри же его переполняли сомнения.

«Иди теперь, Оби-Ван,» — сказал Йода. «Ничего не обретешь ты, здесь ожидая.»

«Да, Учитель» — снова повторил он.

В конце концов, у него не было выбора.

Глава 3

Хотя был лишь поздний вечер, Падме лежала в своей темной комнате, стремясь обрести счастливое забвение во сне. К несчастью, сон упрямо не желал приходить.

Я сказала Анакину, что люблю его, поскольку думала, что мы умрем. Но мы выжили... и теперь сказанного не изменишь. Он - мое сердце. Мы принадлежим друг другу на всю жизнь.

В беспокойстве, она зарылась поглубже в тончайшие простыни, измученная воспоминаниями о произошедшем в пещере на Джеонозисе, о нем, настолько ужасно раненном и побежденном. Видение его отсеченной руки, валяющейся на земле. Такое поражение, ударило так тяжело, вслед за жестоким убийством его матери. И всего остального, что произошло позднее.