Снежный барс (СИ) - Поляков Влад

Интерлюдия

Кабинет ректора Железной Академии

Вице-адмирал Директората Фрэнк Готти уже давно был ректором Железной Академии. Более того, успешно руководил этим наиболее влиятельным и престижным заведением на всей планете, подготавливающем пилотов колоссов. Планета ведь тоже не периферийная, а вторая по значимости после метрополии. Очень значимый пост, продвигая его на который, покровители из числа Директоров поставили перед тогда ещё контр-адмиралом ряд жёстких условий.

Во-первых, требовалось не то что не ослабить, а поднять эффективность выпускников Академии. Во-вторых, большее внимание уделять пробуждению псионики кадетов, тщательно отслеживая наиболее в этом плане перспективных и, по возможности, агитируя наиболее сильных в потенциале переходить в Академию Пси. Да, это в некотором роже ослабляло результаты самой Железной Академии, но для блага Директората и Директоров… это уже совсем иное. Ну и в-третьих, идеология. Та самая, которая была альфой и омегой власти собственно Директоров. К сожалению, в последние пару десятков лет наметился… не то чтобы сильный спад, но молодёжь всё сильнее смотрела в сторону Синдиката. Стальной Гильдии и Империи Скульпторов. Кто куда, конечно, но это этого Директорам легче не становилось.

Вот Фрэнк Готти и старался разорваться сразу на несколько частей, подбирая под поставленные цели преподавателей, инструкторов, обслуживающий персонал, постепенно заменяя тех работников Академии, которые, как он считал, не соответствовали своему положению. Помогали связи, накопленные за время многочисленных военных кампаний против различных противников как Директората, так и всего человечества. Опытный пилот легко найдёт язык с такими же как он ветеранами, которым уже успело надоесть рисковать или просто хочется перерыва лет этак в несколько. Вдобавок связи самого рода Готти, далеко не последнего по влиянию в пределах Директората. Правда за пределами этого государства к Готти сколь-либо заметного положительного отношения следовало ещё поискать… Но это уже отдельная история, не касающаяся нынешнего положения вице-адмирала.

Ему действительно многое удалось изменить, многое улучшить. Это признавали как покровители, так и соперники, что и хотели бы сожрать оказавшегося на посту ректора одной из престижнейших Академий, да только никак не получалось, не давал он сколь-либо подходящего повода. Лишь усиливал и так немалое влияние. Текущий год и вовсе должен был стать одним из наиболее успешных. Очень сильный подбор кадетов, а те их них, кто просто обязан был пройти выпускное испытание, в потенциале могли ещё сильнее прославить Железную Академию. Бельская и Меерштайн, Лиманский и Панкратц, Сальвини и Синклер. Это из родов, которые были в Директорате не просто известны, но близ самой вершины. Однако и менее известные персоны вроде того же Тайгера, Марека и ещё нескольких, их также нельзя было сбрасывать со счетов. Касаемо не самого лучшего положения кое-кого перед выпускными боями… это можно было поправить, сильно улучшить шансы тех, кто по той или иной причине не смог занять подобающего места, как тот же Франсуа Сальвини и, в меньшей степени, Мигель Панкратц. Директорат многое требовал от юных пилотов, но и многое давал тем, в ком видел в будущем свою опору. А необходимость проливать кровь не только вражескую… это должно было стать прививкой от любых сомнений, закрепить готовность выполнять любые отданные приказы, не задумываясь над ними сверх меры. Верный воин своей страны вообще не должен сомневаться в правильности решений, принимаемых там, наверху. Иначе… Фрэнк Готти сразу вспоминал Синдикат с его постоянной конкуренцией кланов-семей, построенный по принципу ещё той, древней криминальной структуры, зародившейся в государстве под названием Италия.

При одной лишь мысли о том, что тщательно отлаженный механизм Директората, столь правильный и структурированный, далёкий от чрезмерных свобод и тем более анархии, может превратиться в сходное с Синдикатом безобразие… Вице-адмирал и ректор готов был приложить все усилия, чтобы остановить движение по столь омерзительному по его мнению пути.

Псионы. Вот кто всегда был основой для любых изменений. Готти видел их, причём разных, от едва успевших пробудить свои силы до матёрых, опаснейших воинов, раскачавших свои возможности многолетними тренировками и усилившихся за счёт десятков имплантов и симбиотических усилителей. Доводилось пару раз участвовать в боях, где лишь чудом удалось выжить, когда уже очень далёкие от обычного хомо человекоподобные монстры одним усилием воли сжигали, замораживали, разрывали в зонах искажающегося, перековерканного пространства одного колосса за другим. Они и в одиночку были чрезвычайно опасны, а уж если были прикрыты учениками и просто пилотами, действующими в одном строю… Потому вице-адмирал полностью поддерживал политику Директората, не дающую псионам развиваться вот ТАК, когда их силам уже ничего нельзя было противопоставить. И готов был поддерживать любые, самые циклопические вливания средств в Совет псионов, где концентрировались лояльные и относительно лояльные Директорам. Зверь не на стальной цепи и ошейником шипами внутрь — Гегемония Чистоты показывала пример, что такой подход делает государство всё более и более слабым — а в золотой клетке. Убаюкиваемые сладкими песнями и обильными лакомствами. Деньги, посты, уважение, почти любые капризы… в обмен на запрет искусственных умножителей псионического потенциала и некоторые рамки в развитии части направлений пси.

Кадетов с пси-потенциалом хватало всегда — здесь, в Железной Академии, а не в целом — но успевшие пробудить свою псионику, да ещё и с самого начала показать высокие результаты на первых тестах, тут совсем иное. В этом году таковых, выделяющихся на общем фоне и вообще, было трое: Саманта Меерштайн, Мария Бельская и Рольф Тайгер. Причём если первые две являлись ожидаемыми фигурами — наследственность, тщательно выверяемая на протяжении нескольких поколений — то третий стал большим сюрпризом. Потенциал пробудить псионику у Тайгера имелся, но чтобы вот так, разом, да ещё и шокировав лейтенант-коммандера Линдера при тестах…

Вице-адмирал Готти, узнав о показанных кадетом Тайгером результатах, сам едва удержался от забористого ругательства, ограничившись лишь бокалом крепкого, но не дурманящего, а напротив, проясняющего сознание ликёра. Они лишь самую малость, и то не везде, уступали тому, что показала вскоре после пробуждения пси Мария Бельская, эта взбалмошная и абсолютно неконтролируемая девица, являющаяся драгоценным камнем в короне рода Бельских, и без того не обделённым сильнейшими псионами. Она, меж тем, была хоть и возмущающим фактором, но фактором известным, в отличие от Тайгера. Последний, увы, был тёмной лошадкой, а вдобавок сиротой. Без явных привязанностей, да ещё и родственников имел лишь таких, с коими не было эмоциональной связи. И его нежелание переводиться в Академию Пси, пусть и очень вежливо высказанное. Высказанное грамотно, с подчёркнутым желанием окончить тот путь, который уже был выбран, и лишь после завершения которого можно и нужно думать о его развитии, в том числе и псионическом, во благо государства. Красивые, правильные слова… их стоило запомнить и время от времени проверять на соответствие делам. Готти повидал всякое и всяких.

На фоне Бельской и Тайгера даже Саманта Меерштайн казалась не столь проблемным кадетом. И это несмотря на то, что её мать, Сильвия Меерштайн, лично и очень настойчиво просила его, ректора Железной Академии, как следует проследить за дочерью, благонадёжность которой была под большим вопросом. Очень многим запомнилась история её старшего брата, пытавшегося скрыться из Директората, являясь действительно одарённым, перспективным псионом, но притом отказывающимся принимать разумные ограничения, обусловленные безопасностью устоев государства. Отсюда и наблюдение, и готовность, случись что, принять меры.

Затем было сближение Тайгера и Меерштайн, скорое пробуждение ею своей псионики, также оказавшейся очень примечательной, пуская и не дотягивающей до Бельской и Свирского. Более того, вроде как желание наладить по собственной инициативе разорванные отношения с родом и… В любом случае, эта троица должна была стать показателем отличной работы Железной Академии и его, ректора. Не только эти трое, конечно, но и они тоже. Вице-адмирал уже готовился отправлять красочно расписанный доклад об итогах очередного выпуска юных пилотов, как вдруг…