Вадим Капустин - Встретимся на Альгамбре
-Остановитесь, у нас заложник!
Неожиданно получив удар чем-то круглым в израненный живот, Одинцов застонал. Присмотревшись, капитан обнаружил, что в него со всей скорости врезался головой никто иной, как Витька Громов. Белая птица, кудахтавшая, как заботливая курица, попыталась устроиться прямо на голове мальчишки.
-Капитан, Вруша, вы, - узнав Одинцова, мальчишка со всей силой вцепился в него и громко, по-детски, заплакал.
- Катька, - захлебываясь, сказал Витька - Она - предательница. Она предала нас всех.
-Переволновался парнишка до чертиков, полную чушь несет, - с сочувствием подумал Алексей. Регуллиане закричали что-то о заложниках.
И тут, наконец, появились альтаирские корабли. На стенах поврежденного ашшурского флагмана засветилось множество экранов с изображением бочкообразного капитана альтаирского флота, кают-компании Друга и отступающих кораблей Ашры.
В свете экранов Алексей увидел застывшие прямо напротив высокие фигуры ящеров, схвативших хрупкую земную девушку, и вновь услышал угрозу:
-У нас заложница. Если вы не сдадитесь, мы ее убъем.
-А у меня, - Алексей протянул вперед вздувшуюся руку, а потом вторую. - У меня здесь одна иголка. И еще пять регуллианских кораблей, - он показал светящиеся точки на левой руке. - И если вы немедленно не отпустите девчонку, сейчас из них не останется ни одного. И вам даже не на чем будет бежать!
Серые лица регуллианских капитанов на экранах болезненно побледнели. Или Алексею просто показалось? И он великодушно пообещал:
-А если вы немедленно отпустите девушку, я позволю вам погрузиться на другие корабли и уйти невредимыми. Всем, кроме командующего.
Алексей Одинцов не любил убивать.
-Командующий убит, он был в рубке, - сказал офицер - Ты даешь слово?
Одинцов молча кивнул. Катю отпустили, и она медленно пошла по коридору, к своим.
- Мы можем уйти? - спросил регуллианин.
-Да, - ответил Алексей и повернулся к экранам, откуда с тревогой и заботой смотрели лица друзей.
-Неплохо повеселились? Здорово, - жизнерадостно одобрил альтаирский командующий, оглядывая останки регуллианского флагмана. - Меня зовут Дрогг. Так это ты - Алексей Одинцов? - безошибочно угадал он.
Глава 17
Признание
За правду-матку и умереть сладко
Вселенская глупость
Регуллиане торопливо покидали покореженное судно, перебираясь на другие корабли, а Алексей Одинцов бежал к грузовому трюму в поисках "Вездесущего".
-Куда ты спешишь? - спросил с экрана недовольный Матвеев, в подробностях рассказывавший, как им повезло с Ленкой наткнуться на альаирский флот прямо на подлете к системе. - Все-таки мы вовремя вернулись. Вас тут толком даже повредить не успели.
-Успели, - кратко ответил капитан. - Не помнишь, сколько у нас там еще оставалось в сейфе плодов орас?
-Да штуки четыре, наверное, - припомнил бывший боксер. - Если, конечно, регуллиане не добрались. А зачем тебе?
-Не добрались, - уверенно ответил Алексей. - Им не до того было. Тут в камере лежит Степан Корнилов. Не возражаешь, если я один плод на него потрачу?
-Ну, если ты хочешь, - уступил Сандр с невольным удивлением. По негласному, но твердому уговору, оставшиеся после рейсов излишки товаров делились пополам. Из четырех плодов дерева жизни, пусть и доставшихся команде благодаря Матвееву, два, безусловно, принадлежали Одинцову. Он мог бы и не спрашивать разрешения. Но тратить драгоценный плод на врага?
-Корнилов? Что он тут делает? - Александр не удержался от вопроса.
-Я же сказал, лежит он, в камере, - терпеливо объяснил капитан. - Помирает. Может быть, уже помер. Потому мне и нужен плод.
-Но ведь плоды орас не подходят для гуманоидов, - напомнил напарник предупреждение брукского заказчика.
-Вот заодно и проверим, - сказал капитан. - Корнилову уже ниче не повредит. А ты, мех, кстати, ремонтом ястребка займись, привел бы корабль в порядок. От работы лытаешь, турист. Без "Вездесущего" я отсюда не полечу. Не наотдыхался еще?
-Да ладно тебе, - отмахнулся Матвеев. - Делов там на два часа. Давай сначала посмотрим, что у тебя выйдет. Интересно ведь.
Ремонт корабля растянулся на два дня. Почти столько же времени ушло у Корнилова на восстановление Астарты. С флагманом врагов возиться не стали - его просто принял в один из своих бездонных ангаров Друг.
Труп Лагутина просто вышвырнули в открытый космос.
-"Собаке собачья смерть", - с удовольствием сослался на народную мудрость достойный воспитанник фроггсов.
Степан не видел в своем предательстве никакой вины, не удивлялся и пыткам: бизнес есть бизнес. В конце концов, все получили, что хотели. А вот перед Лехой Одинцовым у него был теперь немалый долг..
Степан никогда никому не верил и не рассчитывал на помощь, всегда самостоятельно выкручиваясь из непростых переделок. Единственным человеком, которому он был обязан, до сих пор оставался Орлов. И вот теперь Корнилов почувствовал тяжелый груз новых долгов. Перед Лехой - за свое предательство и за его спасение. Перед учителем Ясмахом - за умение выживать. Пожалуй, и для него пришла пора платить по счетам.
-Ты эта... Полетишь с нами на Альтаир? - сам не зная почему, в присутствии Степана Одинцов чувствовал себя неловко. Он так и не решился спросить, за что регуллиане подвергли капитана Астарты изощренным пыткам. Процедура оживления прошла удачно, и сейчас лицо и тело Корнилова покрывали только тонкие, почти незаметные шрамы, но Алексей никак не мог забыть изуродованный полутруп, который нашел в камере, вернувшись с драгоценным плодом. Но воспитанник фроггсов не умер, не позволил себе умереть на радость врагам.
Хозяин "Астарты" еще слабо дышал, когда Алексей выдавил сок в разбитые губы, а затем они с Матвеевым зачарованно наблюдали знакомую процедуру воскрешения. Теперь стало ясно: брукский знахарь бессовестно солгал удачливым космонавтам, опасаясь конкурентов.
Самого Алексея знобило. Левая рука, истыканная грязной иголкой, вздулась, воспалилась и тупо ныла. Волны озноба сотрясали тело и туманили сознание. Посмотрев на стремительно возвращающегося к жизни Корнилова, Алексей рискнул слизнуть несколько капель сока с остатков плода и протереть мякотью рану. И почти сразу же почувствовал, как ушел жар, отступила дурманящая пелена, а поврежденная кисть приняла прежний вид. Ничуть не пострадала и татуировка.
-Кто-то сказал бы, что сначала на друге проверил, а потом себя подлечил, - мысль заставила невесело усмехнуться.
Безжалостные выверты судьбы что-то надломили в душе Алексея. Одинцов привык отвечать за себя, за свой корабль, за экипаж, но теперь, с каждым днем, на него ложилась все более и более тяжелая ответственность.
Когда ашшуры ушли, никто ни словом не упрекнул Алексея за принятое решение, но, глядя на подергивающееся порой в нервном тике лицо Корнилова, капитан терзался сомнениями. Был ли он прав, отпустив выживших регуллиан безнаказанными? Алексей не знал, зато он был совершенно уверен в другом. Он никогда и ни за что не простил бы себе хладнокровной расправы над пленниками, хотя ашшуры, без сомнения, так с ними и поступили бы. А возможно, при случае, еще и поступят. Но он - никогда и ни за что. Должны же люди хоть чем-то отличаться от ящеров?
Корнилов пришел в норму так же быстро, как волкообразный пилот, когда-то рассказавший экипажу о сокровищах Предтеч.
Появившаяся рядом с Саней Елена, услышав имя Корнилова, чему-то печально улыбнулась и вновь погрузилась в навязчивый кошмар собственных мыслей. Знакомство с тем самым Степаном, не особо привлекательным и не слишком приятным сорокалетним мужчиной, показалось девушке предзнаменованием, которое она не могла сейчас разгадать. Даже воскресший после жестоких пыток, Корнилов совсем не подходил на роль придуманного Леной романтического героя. А ведь кто-то, не задумываясь, отдал за него жизнь.
Степан выглядел после восстановления даже немного моложе, но его отсутствующий взгляд и какая-то непривычная отрешенность не позволяли Алексею забыть регуллианских палачей. Он, Одинцов, не стал мстить. Был ли он прав? А как же высшая справедливость?
- На Альтаир? - рассеянно повторил Корнилов.
-Мы будем счастливы принять у себя друзей капитана Одинцова, - вмешался в разговор Дрогг, альтаирский командующий.
-Нет, - отказался Степан. - Не могу. Мне предстоит отдать один важный долг.
Он не забыл о данной себе клятве принести дары фроггскому учителю. Вот только никак не мог придумать, что могло бы стать достойным даром Степана Корнилова.
-Мы бесконечно сожалеем, - неубедительно соврал альтаирец. Никто из присутствующих ему не поверил.
Залихватски натянутая на головной вырост флотская фуражка, из-под которой искоса поглядывали боковые глазки, явно предназначалась для того, чтобы произвести впечатление на Одинцова. На остальных землян Дрогг не обращал никакого внимания.
