Андрей Ливадный - Черная Луна
Он вздрогнул, вскинув голову.
Приближающаяся машина маячила серым, неотличимым от дороги пятном, в том месте, где дорога закруглялась, огибая космопорт.
Жаль, не разобрать, что за модель…
Он только подумал об этом, а зрение само по себе рванулось навстречу приближающемуся транспортному средству.
Машина (темно-синий «Гранд-Элиот», модель 2807 года, топливо — сжиженный водород, полный привод) вдруг предстала во всей красе своих обтекаемых форм. Денис не успел ни испугаться, ни изумиться, когда подсознание вытолкнуло спасительную мысль — все нормально, не дергайся, работает сопроцессор, так и должно быть… решай!
Машина вела себя как муха, влипшая в сироп.
Он сделал над собой усилие и перевел взгляд на водителя.
Тот явно не видел притаившегося у обочины человека. Лицо самодовольное, уверенное, немного обрюзгшее…
Пальцы расслабленно лежат на руле, в серых глазах вялость.
«Оценка — преуспевающий бизнесмен, — машинально подумал Денис, — следует по привычному маршруту, брать пассажиров не намерен. Разве что я мгновенно поменяю пол и подставлю его сальному взгляду соблазнительную попку…»
Черт… Что за дерьмо лезет в голову…
«Решай!..» — подстегнул мысленный голос, и он понял, что дуреет, изнемогая от физического перенапряжения…
Все дальнейшее произошло неосознанно.
Муха внезапно вырвалась из сиропа, превратившись в стремительно летящую по шоссе машину, Денис встал из укрытия, шагнул на середину дорожного полотна и застыл.
Визг тормозов огласил сонные окрестности, «Гранд-Элиот» занесло, развернув поперек дороги, и он остановился, осев на подвеску, в нескольких метрах от неподвижной фигуры Дениса. На сером дорожном полотне остались жирные следы от сожранного протектора.
Некоторое время из кабины не доносилось ни звука. Темные тонированные стекла не давали взгляду проникнуть вовнутрь, да он не очень-то и стремился это сделать.
Наконец водительская дверь приоткрылась.
— Ты, говнюк, тебе жить надоело?! — раздался оттуда резкий вопрос.
Денис молчал. Для него все происходящее казалось таким же дурным сном, как и водителю машины. Какого-то черта его тело решило, что может жить самостоятельно, оставив разум в качестве стороннего наблюдателя…
— Пошел вон с дороги, бродяга! — Дверь приоткрылась чуть шире. — Я тебе говорю! — Теперь раздраженный голос сопровождался появлением ботинка с тупым, словно обрубленным, носом, и руки, что ухватилась за верхний край приоткрытой дверцы. Все остальное, в том числе и импульсный пистолет, который полыхал перед взглядом Дениса четким тепловым контуром, оказалось скрыто за дверной панелью.
Дальше события вдруг развернулись с ошеломляющей скоростью.
Он сделал шаг вперед и ударил ногой в край дверцы точно, безжалостно…
Что-то хрустнуло, раздался вскрик, и обмякшее тело выпало из-за руля. Импульсный пистолет системы «гюрза» с глухим звоном скользнул на теплый асфальт.
Подобрав оружие, Денис одним движением оказался рядом с ошалевшим, но не потерявшим сознание человеком.
— Статкарточку и кредитный маркер, — ровным, не своим голосом произнес Денис, протянув руку, словно ограбление являлось для него делом обыденным и повседневным.
Незнакомец с перекошенным лицом отполз чуть в сторону, потом поднял глаза…
Перед ним стоял высокий, худощавый парень с осунувшимся лицом и глубоко ввалившимися глазами, в которых ясно читалось безумие. Порванная и испачканная кровью одежда, от которой под палящими солнечными лучами шел пар, явно когда-то была формой…
Бродяга… Шизанутый наркоман…
А полдень такой ясный, ласковый, слышно, как поет в кустах птаха…
— Вот… — упавшим голосом произнес он, безропотно протягивая Денису два пластиковых прямоугольника.
Тот вырвал их из дрожащих пальцев и не глядя сунул в карман порванного и прожженного комбинезона.
— Извините… Прошу вас… Я… Я не хотел… — внезапно вырвалось у него безо всякого видимого перехода.
Денис словно очнулся от наваждения и оправдывался за своенравные действия своего тела, хотя понимал, со стороны все выглядело нелепо и жестоко, он бормотал извинения, спокойно садясь за руль чужой машины. Человек, которого он только что ограбил, сидел на обочине в полной прострации, и по его подбородку из разбитой губы сочилась алая струйка крови…
Дверь машины тихо чавкнула, отсекая уличный шум.
Импульсный пистолет упал на подушку пассажирского сиденья. Одна рука легла на руль, вторая уверенно коснулась сенсора зажигания.
— Включен навигационный дисплей… — раздался в прохладном, кондиционированном салоне машины голос бортового компьютера. — Укажите адрес, и я предложу вам кратчайший путь следования.
— Супермаркет, — произнес Денис, трогая с места. — Ближайший супермаркет.
— Благодарю, сэр. Маршрут на навигационном дисплее…
— Заткнись!
Он ненавидел примитивные компьютеры. Особенно такие, с оцифрованными, очеловеченными голосами… Вот только одна беда, не помнил — почему?..
***Серое полотно автобана плавно ложилось под колеса.
Тихо шелестели покрышки, и теплый ветер врывался в салон через приспущенное стекло.
Денис наклонился, открыл бардачок и вслепую пошарил рукой в его глубинах. Пальцы наткнулись на что-то твердое.
Запасная обойма к «гюрзе»… Он кинул увесистый цилиндр на сиденье, рядом с пистолетом, и вновь нырнул правой рукой в прохладные глубины вещевого ящика.
Ему вдруг стало грустно. Как в детской игре… ящик Пандоры, если не изменяет память… в нее играли у входа в магазин игрушек. Бросаешь монетку в автомат и суешь руку в отверстие. Потом вслух называешь то, что поймал на ощупь. Угадал — значит, твое. Денис криво усмехнулся… Воспоминания детства, что все настойчивее прорывались сквозь обосновавшуюся в сознании мглу, были теплыми… Они согревали душу, но в то же время немного пугали. Слишком велика оказалась бездна между ними и днем сегодняшним. Он вспомнил примитивные анализаторы речи, что устанавливались на ящиках Пандоры, один фрайг знает, сколько лет назад, но совершенно не мог вспомнить, что было вчера…
Нонсенс… Глупость…
Трасса плавно стелилась по равнине. Он снова пошарил в прохладных глубинах бардачка, вынул руку с вожделенной пачкой сигарет и закурил, откинувшись на подголовник.
Выпустив струйку серого дыма, которую тут же рванул в приоткрытое окно машины воздушный поток, Денис едва не закашлялся. Сигарета оказалась неожиданно крепкой.
«Кто я?..» — уже, наверное, в сотый раз со страхом и смятением подумал он.
Этот вопрос не давал покоя, как зубная боль. Денис… имя звучало как бесполезное заклинание, не способное пробудить к жизни дух прошлого…
«Кто я? Как очутился здесь? Почему не помню дня вчерашнего?»
Тишина… И в памяти, и в салоне…
«Гранд-Элиот» взвизгнул тормозами, резко вильнул к обочине и остановился.
Денис сидел, вцепившись в руль, и угрюмо смотрел перед собой.
Он понимал, что только что спокойно и расчетливо ограбил человека.
«Это был не я!» — пыталось выкрикнуть сознание.
Тогда кто? Кто управлял им, заставляя тело совершать эти движения? Как марионетка, за нити которой дергает чуждая и непонятная воля…
«Выжить… — внезапно вытолкнуло подсознание. — Я должен выжить… Во что бы то ни стало…»
Дениса начало трясти. На лбу выступил холодный и липкий пот. Он по-прежнему сидел, вцепившись в руль машины, а сознание уплывало, рождая из своих глубин страшные миражи…
Нет! Не здесь! Не сейчас!
Он судорожно вдохнул, сгоняя наваждение.
Сквозь покатое лобовое стекло был виден пасторальный пейзаж: группа раскидистых низкорослых деревьев, домик с красной черепичной крышей, низкий крашеный заборчик…
— Мама, — едва слышно выдохнул он.
Денису стало страшно. Он понял, что если повернет голову вправо, то увидит окраину космопорта, где на ровном бетонном поле, которое давно потрескалось от времени, возвышаются ободранные корпуса списанных космических кораблей…
У их подножия в причудливых, вспученных трещинах должна расти трава. Как она пробивает путь к солнцу, ломая бетон, всегда оставалось для него загадкой…
Денис с замиранием сердца повернул голову.
Сквозь тонированное боковое стекло четко прорисовывались контуры старых звездолетов.
Волшебный мир металла, где прошли его лучшие детские годы. К горлу внезапно подкатил ком.
Резко отвернувшись, Денис с силой ударил по кнопке зажигания. Мотор тихо забормотал, и опять этот чертов голос задал свой вопрос:
— Курс прежний, сэр?
— Да… — машинально ответил он, трогая с места. Он не хотел быть марионеткой. Ни в чьих руках. Даже в руках собственной памяти. Это злое, иррациональное упрямство вдруг затопило его сознание. «Я вернусь сюда, когда сочту нужным!» — стиснув зубы, мысленно прокричал он самому себе.
