Сергей Баунт - Зорн
Попытка активизировать для защиты дополнительные области привела только к ещё одной волне страха – он не мог включить новые слои – их просто не было!
Сергей просыпался, просыпался, но никак не мог перебороть свой сон. Такой яркий, красивый сон можно смотреть целую вечность. Он с наслаждением начал опять проваливаться в бесконечную силу и свободу, которую дарит ему космос. Но уйти в сон до конца не давало какое-то неприятное воспоминание. Зацепившись на краю сознания, оно – как иголка от шиповника – невидимое, царапало и царапало.
Вдруг звезды исчезли. Вместо них в черной пустоте появились разнокалиберные зелененькие огоньки. Тоненькие зеленые паутинки, идущие к каждому светлячку, росли из рук Сергея. Пошевелив пальцем, он мог приказать им всё! Даже умереть!
Стремительно уменьшавшееся Я Шерхама цеплялось за любую знакомую мелочь, чтобы удержаться. Проверяя связи, он нечаянно коснулся периферийных отростков. Он только недавно прирастил их к себе. Убедившись, что до сих пор может легко управлять ими, он усилил команду на защиту главного тела.
Сергей понял, что только что заставил светлячков усилить защиту своего тела. Что за бред? Как они могут меня защищать. Но тут же понял, что всё правильно – конечно, могут!
Командир транспортника «Навигационных систем» почувствовал, что необходимо активизировать защиту. Данные с сильно поредевшей за последние дни спутниковой орбитальной группировки говорили о том, что противник готов нанести удар наземными подразделениями. Приказ адмирала об активной фазе обороны пришел вовремя, Совершенный только что поговорил с каждым. И все – от рядового наемника до командиров бригад – все почувствовали, что наступил решающий час – Совершенному грозит смерть!
Внутри черного корабля творился ад. Взрывом разнесло самое ядро корабля. Рваная черная материя, закрыв эпицентр взрыва, накачивала и накачивала туда энергию, локализуя повреждение и не давая разрастаться энтропии. Но слишком много связей порвалось. Оставшиеся потеряли свои адреса. Бессмертное тело повелителя звёзд истекало.
* * *Глемас готовился к высадке. Начальство округлило глаза, когда он заявил, что пойдет на лёд вместе с группой семнадцатого батальона. Пользуясь своим авторитетом, он ничего не стал объяснять. Пусть думают, что хотят. Он и себе не мог объяснить, зачем ему идти со штурмовиками. Конечно, надо своими глазами увидеть внутренность корабля предтеч. Любая запись – это уже не то. На самом деле, нехотя признался он себе, он шёл не поэтому – он не верил, что Кротов погиб. Умом он понимал, что десять дней, прошедшие с десантирования землянина, говорили сами за себя. Даже отбрасывая все другие смертельные факторы, он должен элементарно задохнуться. Запас дыхания у него был всего на пять дней.
В течение первых пяти дней ещё была какая-то надежда, но с каждым днем она таяла, пока не исчезла вообще. Глемас старался избегать встреч с Джерези. Она похудела, перестала улыбаться, и при виде Гронберга у неё на лице возникало такое выражение, что он стал побаиваться капитана-спецназовца.
Сейчас она тоже готовилась к высадке, неизвестно какими доводами убедив командование, что ей необходимо на лёд. Хорошо, хоть пойдет в другой группе.
Вчера, на исходе дня, что-то произошло. Оставшиеся неповрежденные истребители наемников вышли в космос и стали рваться в бой. Это выглядело как самоубийство. На каждый аппарат, поднявшийся с Тарна, флот мог выставить сотни истребителей. Но главное было не в этом – зонды, которые флот постоянно запускал на разведку над саркофагом, вчера прошли зону насквозь и продолжали нормально функционировать. Эксперимент повторили и – успешно. Истребители, преследующие наемников, несколько раз залетали в опасную зону и вернулись неперехваченными.
Если бы это произошло раньше, Глемас безоговорочно подумал бы на Кротова. Однако теперь, по истечении стольких дней, это вряд ли было связано с миссией землянина. Все эти дни гронец странно чувствовал себя. Он давно научился оправдывать любые потери интересами дела. Гибель Сергея, хотя и не была заложена в плане, но и не была невозможной – война есть война.
Он знал, Кротов и сам это понимал – он был хороший солдат. Но впервые, где-то в глубине души, его грыз червячок сомнения – правильно ли он поступил? По привычке, заложенной в Академии, анализируя свои сомнения, дабы избавиться от них, он пришел к парадоксальным выводам – во всём виноват Кротов. Этот землянин привносил в жизнь других людей что-то такое, что у всех вызывало отклик. Его внутренняя – непоказная – честность перед самим собой, готовность выслушать, искренне посочувствовать и тут же предложить свою помощь. Чего стоит одно его наивное: «Разведка своих не бросает…» Глемас вспомнил, как отозвался о землянине генерал Гворинс: «Этот парень сделан из чистого металла… без всяких примесей… ржавчина его не возьмет…» А ведь видел-то его всего один раз.
Наверное, Кротову и в голову не могло бы прийти, что кто-то будет о нем так думать, слишком он был простым.
– Правильно Землю закрыли для контактов! – пробормотал МРОБовец, отгоняя неудобные колючие мысли. Снаряжавшийся невдалеке, здоровый как сампоро, спецназовец с удивлением посмотрел на него.
– Не обращай внимания, – улыбнулся гронец. – Это я сам себе.
Он заметил, что к стеллажам идет Джерези. Покрутившись – куда бы сбежать? – он понял, что не успеет, и преувеличенно серьезно стал разглядывать спецназовский короткий игольник.
– Что там интересного? – сухим неярким голосом спросила девушка.
– А, это ты. Здравствуй, – как будто только заметил её, поздоровался агент. Она постарела, отметил он, глядя на похудевшее неулыбчивое лицо. Уголки рта опустились. «Вот у кого действительно горе».
– Глемас, если найдешь Сергея, – она сглотнула. – Или его останки, хоть что, сразу вызови меня. Сразу!
Не дожидаясь ответа, она развернулась и пошла.
– Конечно! – ответил он ей в спину.
«Наверное, она просто заявила командирам, что идёт искать Кротова», – подумал гронец.
Готовились четыре группы. В каждой пять человек. Они должны были на себе проверить главное – то, что Совершенный больше не разговаривает с людьми. Вступать в боестолкновение они должны только в крайнем случае. Если всё так и нет угрозы перехода людей и техники под управление чужого, тогда высаживается основной десант с наземной техникой для подавления возможного сопротивления наемников и зачистки зоны. И только потом сюда запустят МРОБовцев с их высоколобыми специалистами.
Начальство ещё раз посоветовало Глемасу идти в третьей волне. Или хотя бы во второй. Приказать ему они не могли. В полевых условиях у агента его уровня было право действовать по собственным планам. Отменить его решение мог только работник Министерства уровня не меньше «три плюс». Таких здесь не было, а тревожить из-за этого контору никто не хотел.
Гронберг не любил силовую оперативную работу. Он считал, что применение всех этих «семнадцатых батальонов», «приданных армейских частей» и прочего «усиления» – это признак плохо проработанной операции. Конечно, иногда, как в этом случае, обойтись без них действительно нельзя. Но даже в таких ситуациях он старался не лезть в епархию спецназа, считая, что каждый должен делать ту работу, к которой готовился. В тех редких случаях, когда он шёл в первых рядах, то никогда не требовал себе особой роли, а действовал в общей связке. Уровень его подготовки был ничуть не хуже спецназовской, а в некоторых областях и превосходил её.
Получив, вместе со всеми, расписание его боевой роли в пятерке, Глемас занял своё место в индивидуальной капсуле десантирования. Из соображения выживаемости от групповых десантных средств отказались. Ремни мягко обхватили его, гронец расслабился и, выкинув все мысли о предстоящей операции, постарался вспомнить дом. Это всегда помогало приглушить мандраж перед боем. Каким бы ни был крепким и стрессоустойчивым склад его организма, он был всего лишь человек. Гронберг завидовал зардерцам – несколько раз попадал с ними на операции – те могли спать до первого выстрела, совершенно не переживая из-за того, что сейчас, возможно, последний момент, пока они ещё живы.
На экране перед лицом появилась надпись «закрыть маску». Тут же команду продублировал голос в наушниках боевого шлема. Глемас автоматически опустил щиток. В шлеме пошли нарастающие сигналы отсчета сброса капсул. Свист оборвался на самой высокой ноте, и в тот же момент Гронберг увидел на обзорном экране звезды – капсула ушла в космос. Через несколько минут приземление. На экране появилось и стало стремительно расти место посадки. Приземление должно произойти почти у самого обрыва стены недостроенного саркофага. Группе гронца предстояло войти в укрытие оттуда же, откуда заходил Кротов – через недостроенную стену. Остальные распределились по входам, благо, гигантские ворота были ещё не смонтированы.
