Ольга Гусейнова - Когда нет выбора
– Да-а-а… уж! Не повезло Тарию с анна!
Я не выдержала и захохотала. Легко и весело. От души посмеявшись под удивленными взглядами подруги и врача, попросила:
– Иванка, ты уж определись, кому из нас не повезло. Тарию – со мной или мне – с Тарием? Неужели сразу обоим? Кто-то же должен остаться в выигрыше?
Джама хмуро уставился на нас и серьезно заявил:
– Глупости все это! Не понимаете вы еще своего счастья! Эсар Биана – настоящий мужчина, илишту в полном и самом лучшем смысле слова. Есения, я почему-то уверен – вы оба как нельзя лучше подходите друг другу. И будете счастливы, что судьба свела вас вместе.
Я смутилась, почувствовала, что Иванке тоже неловко в этой ситуации. Кивнула, молча соглашаясь с врачом, и мы с подругой быстро удалились.
– Еся, узнай, где Фис. Может, мы к нему сходим? – попросила Иванка, умоляюще сложив ручки перед грудью.
Мне тоже нечего было делать, поэтому я быстро определила местонахождение ее аннара, и мы отправились на нижний этаж.
А я впервые поймала себя на том, что подсознательно испытывала потребность чем-то заняться. Именно работа, оказывается, постоянно спасала от дурных мыслей, апатии и лишних страхов. Занимала мысли, не позволяя зацикливаться на проблемах, неудачах, отношении окружающих и помогла включиться в новую жизнь. Как же мне все-таки повезло попасть к илишту на корабль…
До ужина мы находились внизу с Фисником, ненадолго посетив отсек с анабиозными капсулами, чтобы проведать маму Иванки, но, как советовал Нут Джама, обед не пропустили. Тарий Биана за весь день так ни разу и не появился. Странно – возможно, безопасник чем-то был слишком занят или после утренних откровений не хотел меня видеть… На душе стало пусто и грустно. Зато подруга после обеда подарила мне красивый синий платок под цвет глаз, который помогла повязать на голову в виде широкого ободка, чтобы волосы не мешали. Кроме того, прелестная вещица подчеркнула цвет глаз и бледную кожу. Слава звездам, теперь я не напоминала одуванчик с Дерея.
И все бы ничего, но илишту, встречавшиеся то там, то сям, окатывали меня неодобрением и даже подзабытым презрением. Что опять не так?
Вечером Фисник с Иванкой, едва дотерпев до окончания смены, удалились к нему в каюту, поэтому на ужин я отправилась одна. Однако томиться в отсутствии компании долго не пришлось. По дороге в столовую опять замаячили спины двух кумушек-болтушек – Харая и Дирена. Эта прямо-таки спевшаяся парочка так и напрашивалась быть подслушанными – о чем теперь сплетничает экипаж, тем более речь снова шла о Тарии и обо мне.
Харай, как и в прошлый раз, противно брюзжал:
– Согласен с тобой, Биана в очередной раз вышел победителем. Звезды благоволят ему. Хотя его поведение выходит за любые границы…
Дирен снова защищал безопасника:
– Знаешь, нам нужно только радоваться, что эсар Тарий в этом рейсе с нами. Его удача – наша удача, под широким крылом которой мы спокойно доберемся до дома. Или забыл про шеваров?! А как быстро нашли женщин, тоже забыл?
– Ну, в поиске корабля, положим, тсарек помогла! А ты готов любые заслуги приписать своему кумиру.
– А чья эта тсарек? – не сдавался Дирен. – Нет, Харай, это удачливость Бианы привела женщину почти исчезнувшего народа к нам на корабль и связала с ним. Вот увидишь, в отличие от всех нас, этот илишту не будет плясать под ее музыку, он ее заставит плясать.
– Смеешься, Дирен? – ехидно возразил собеседник. – Да она уже вынудила его плясать. Сначала заставила весь экипаж поверить, что она мужик! А сейчас держит его на расстоянии и голодном пайке. Уверен, Биана спляшет и даже споет, лишь бы баба к телу допустила.
Дирен зло спросил, словно услышав мои мысли:
– А ты-то откуда знаешь, что они еще не завершили связь? И что она ему отказывает в главном?
– В гла-а-авном… – Харай передразнил друга. – Да она ему во всем отказывает! И в связи, и в сексе! Ты же видел, как его корежит. Думаешь, удовлетворенный мужик рычал бы на всех словно голодный тугор? Он и раньше суровым и жестким был, а сейчас… на всех кидается, звереет от любого прокола или оплошности… Да стоит ему в помещение зайти – вокруг вакуум образуется и парни откровенно боятся. Биана сходит с ума, а эта дура только о себе и думает. Все бабы такие! Душу украдут, а потом заставляют мужиков мучиться и терять разум.
Дирен тяжело вздохнул, выражая согласие с другом. А Харай фыркнул и закончил злую, с примесью горечи речь:
– Не только я один вижу, что Биану не приняли аннаром. Уже весь экипаж понял, что илишту этой тсарек не нужен. Аппетитная, конечно, женщина эта Есения, но… несмотря на мою нелюбовь к эсару Биане, искренне жаль его: первоклассный эсар по безопасности, и будущее у него было бы блестящее, а теперь… Каждый из нас понимает, что он летит домой навсегда. Космос для него закрыт, да и что дальше с ним будет… одна Есения и знает. Да-а-а, Биану только пожалеть можно. И вообще, надо как можно дальше держаться от баб. Лишний раз убедился.
Он бы еще долго мог показушно жалеть Биану, в душе явно испытывая удовлетворение, но мы втроем подошли к столовой. Возле автоматов «кумушки» наконец заметили меня и вновь окатили презрением. Зато теперь я точно знала, за какие провинности экипаж вернул меня в черный список, и, мягко выражаясь, не радовалась.
Обидно, когда Тария все жалеют, хоть и боятся, и завидуют ему, а о моих чувствах даже не задумываются. И причиной тому извечная мужская солидарность с поправкой на менталитет илишту.
Я уже привыкла есть без аппетита, просто потому что надо. И этот раз исключением не стал. В каюту идти не хотелось: вдруг там Тарий со своими претензиями и поползновениями или – еще хуже – пустота и множество собственных нерадостных мыслей. Устала от них, устала от негатива, сожалений и тоски о несбыточном. Мне всего тридцать лет… хм, а ведь через два дня у меня день рождения будет! Тридцать один год, а в печалях и проблемах утонуть можно. Надо что-то менять, а если не можешь изменить окружение, попробуй изменить себя или хотя бы свое отношение к происходящему.
Сочтя мысль позитивной, я даже шагу прибавила, направляясь к полюбившемуся уединенному местечку на корабле. Может быть, там, наедине со звездами, удастся принять окончательное решение – что делать, как жить и с кем? Пусть помогут и поддержат, может, и путь укажут.
Уже привычно свернула к смотровой площадке, предвкушая неповторимое, испытываемое только здесь ощущение покоя и умиротворения, когда будто паришь в открытом космосе, оставляя печали и заботы. Но неожиданно уловила чужую тоску, одиночество, потерю и… Так прощаются, наверное. Остановилась в замешательстве, уже подумывая вернуться обратно, но доносившиеся чувства звучали столь ярко и мощно, что любопытство пересилило, и я осторожно заглянула в проем. Подняв голову к смотровой площадке, увидела на самом краю Тария. Он стоял спиной ко мне, немного подняв голову, заложив руки за прямую напряженную спину. Будто завис в необозримом космическом пространстве.
Я застыла в восхищении, осознавая, насколько органично и естественно выглядит сильный, несгибаемый мужчина на фоне звезд. На душе сразу потеплело, словно что-то щелкнуло и отпустило поток, смывающий страх, тоску и печаль, выпускающий сердце на свободу. Пора принять свой дальнейший путь и постараться жить в согласии с собой! И как только пришло окончательное решение, меня нечаянная радость охватила. Мужчина напротив – сильный, харизматичный и мой! Черный, ушастый и строптивый, но ведь мой и навсегда… Значит, буду радоваться тому, что есть.
Тихо прошла к лестнице и на мгновение потеряла Тария из виду, собираясь тихонько подняться наверх, чтобы не потревожить его уединение, но на верхних ступенях увидела знакомые ботинки. Запрокинула голову – Тарий Биана смотрел с высоты своего роста вниз, на меня, внезапно нерешительно замершую на лестнице, потом – видимо, чтобы не передумала, – подхватил под мышки и поставил рядом.
– Ты что здесь делаешь? – спокойно поинтересовался Тарий, одновременно строя ментальные баррикады.
– Пришла о жизни подумать и просто отдохнуть. Я люблю смотреть на звезды и часто прихожу сюда полюбоваться – здесь красиво! Ты не возражаешь?
Мужчина несколько мгновений смотрел на меня, а я разглядывала его непроницаемое лицо с точеными чертами, будто вырезанное из сартора. Только металл холодный, а я точно знаю, какая теплая у него кожа, даже кончики пальцев начали зудеть от желания еще раз потрогать. Затем он повернулся и снова отошел к краю площадки, встав ко мне спиной, и тишину нарушил скрежещущий, но уже почему-то ставший приятным голос:
– Я с детства грезил звездами! Наслаждался их светом, восторгался просторами космоса, играл в военные игры… – Он обернулся ко мне, застывшей возле лестницы, и спросил: – Знаешь, чем я люблю заниматься в свободное время?
– Нет, конечно, – отрицательно покачала головой, а он вновь отвернулся к звездам.
