Неведомые тени - Игорь Волков
— Да иди ты, — прошептал я.
И сделав несколько шагов, обнял Виктора.
— Увидимся, — оптимистично бросил он, отпирая дверь.
Оставив ключ в замке, вышел и широко улыбнулся на прощание.
Эту улыбку я и запомнил…
* * *
Ольга сидела в кресле напротив меня, скептически разглядывая кабинет.
— Оль, мы договорились? — я никак не мог понять ее настроения.
— Ты же знаешь, что я душу продам за возможность поехать в Лондон и поковыряться в этих распадах? Но все равно не понимаю, чем тебе не угодила моя семейная реликвия. Она всегда со мной.
— Пистолет, — фыркнул я.
— По современным меркам это даже не оружие, ты же знаешь.
— Вот и оставь его здесь, — встав, я открыл дверцу встроенного в стену сейфа. — Пусть полежит, пока ты будешь в Лондоне.
— Да я его и дома могу оставить, — стушевалась Ольга.
— Не надо дома. Оставь тут.
— Ты ведешь себя очень странно. Даже для тебя — странно.
— Старею, — я невольно улыбнулся.
Ольга закатила глаза, но все же встала, достала из сумочки пистолет и сунула его в сейф.
— Все? Доволен?
— Доволен, — подтвердил я.
— Тогда отдавай мои билеты в Лондон.
— Вместе полетим. Представлю тебя коллегам.
Ольга вздернула брови, но возражать не стала.
Команду она набирала самостоятельно. Я немного расстроился, когда не увидел в списках Антона, но настаивать ни на чем не стал. Все прошло хорошо, ребята быстро включились в работу, как будто всю жизнь изучали распады.
Когда при прощании Ольга припомнила мне этот пистолет в сейфе, даже стало неловко. Черт его знает, чего я тогда прицепился к пистолету. Видимо, нервы.
Меньше чем через месяц мне пришлось снова лететь в Лондон из-за конфликта Ольги с Боровским. Алексею не удалось уладить их разногласия, в итоге он вызвал меня. Посмотрев, как эти трое общаются, я снова порадовался, что семейная реликвия надежно заперта в сейфе.
Алексей злился из-за задержек с исследованиями. Боровский считал, что его не принимают всерьез. Ольга — что с подачи Боровского Алексей чрезмерно рискует, и старания не дать ему героически убиться отвлекают ее от основной задачи. Психологом я никогда не был, поэтому сейчас, общаясь с ними, ощущал себя бродящим по минному полю. Но в итоге выкрутился и ситуацию удалось выправить. Правда, у меня ушла на это почти неделя, зато я поприсутствовал на некоторых экспериментах, и атмосфера происходящего здорово меня взбодрила.
Любопытно, что в Лондоне я не испытывал такой сильной ностальгии, какая была у меня в резервации. Хотя, если подумать, будучи Алексеем, в институте Эванса я провел больше времени, чем там.
А дальше жизнь пошла своим чередом. Я присматривал за «мелким собой». Состоял в нескольких межгосударственных комиссиях, занимавшихся оценкой результатов исследований влияния способа межзвездного перемещения на организм человека. Мечтал о космосе.
Вместо того чтобы завести друзей, я, кажется, еще больше ото всех отдалился. Так было проще. И терять больше никого не придется. Если у вас нет собаки…
За столько лет я так и не придумал, что же делать, когда Алексей исчезнет. Если он все-таки исчезнет. Но все идет, как и шло, ничего я не изменил, многому даже помог. Виктора не спас… Так может стоит послать к лешему этот желоб? Разомкнуть круг.
Ольге с момента, как она в первый раз полетела с Алексеем на корабле к астероидам, я постоянно долбил, что ей нельзя выходить в космос. Нельзя, нельзя! Она уже, кажется, начала принимать меня за психопата, впадающего в старческую деменцию, раз за разом обещая никуда не выходить.
И все же вышла. О том, что Алексей пропал вместе с кораблем, сообщил Эванс. Новость застала меня вечером дома. Завершив звонок, я стоял посреди комнаты, немного ошарашенный. Вот и все, закончилось время, которое я помнил. И теперь я почему-то ощущал себя совершенно беспомощным. Как жить дальше, если не знаешь, что тебя ждет?
* * *
Прошло несколько дней. Сколько именно, я не заметил, проводя почти все время в общении с обсерваториями, Райли, истерящей Ольгой. Голова пухла от этих разговоров. И беспомощности.
Так что, когда очередной ночью я проснулся с тяжелой головной болью, ничуть этому не удивился. Прошлепал босыми ногами на кухню, нашел таблетку в аптечке, налил воды в стакан.
И бесконечно смотрел, как падая на пол, стакан разлетается веером блестящих осколков. Как и я сам. Каждая клеточка моего тела обрела собственную жизнь. Я заполнял собой комнату. Здание. Атмосферу. Космос. Улетал в бесконечность. Наверное, я мог собрать себя назад. Вдох — и вселенная отпустит меня. Но я этого не хотел. Меня захватило потрясающее ощущение распада, единения со вселенной, ее доступность, совершенство.
А еще я ощутил Алексея. Тянулся к нему. Тянул его. Мы смешивались. Он становился мной, я — им. Вселенная лепила из нас, как из пластилина. Или это делали мы сами. Я чувствовал, как где-то в центре всего зарождается… Выбор? Я мог стать Алексеем, он мог стать Артемом. Мы могли решить, кем останемся, когда сделаем свой вдох. Я мог уступить свою жизнь ему. Он вернется к Лео, к друзьям, семье. Ведь я сделал, что должен — запустил междзвездные перелеты, вернул экспедицию на Землю, поддержал исследования. Мой путь закончен, а Алексей молод и энергичен, у него еще все впереди.
Но может, это только иллюзия? Сможет ли Алексей идти вперед без багажа, который набрал я? А я-то сам смогу все отпустить? Остаться лишь звездной пылью, потерять человеческую оболочку и земную жизнь?
Я сомневался, Алексей — нет. Он рвался жить. Он или я? Я запутался. Так много общего. Единый корень, одно дерево, две ветки, не способные существовать по отдельности.
Что есть сознание? Где оно живет? В сердце? В мозгах? В нервных окончаниях? Что именно делает нас теми, кем мы являемся? Ведь генетически я и Алексей — суть одно. И неважно, кто вернется из распада. Но почему и он, и я сейчас ощущаем боль при мысли, что вернется другой?
Шепот и шорохи вселенной, тепло звезд, холод пространства, все трепетало, требовало от нас сделать выбор. Нельзя оставаться в состоянии распада надолго. Вселенная будет нам рада, но еще не время, еще кому-то из нас нужно остаться человеком.
Так что, пора делать вдох. Но кто же вдохнет — он или я?
