Микки-7 - Эдвард Эштон
— Ха, — фыркаю я. — И сработало отлично.
Она возводит глаза к потолку.
— Да ладно, не прибедняйся. У тебя есть друзья. Я видела тебя с Гомесом, да и Нэше ты нравишься. Однако ты все еще не ответил на мой вопрос. О чем ты думал, когда согласился стать официальным манекеном для краш-тестов в нашей колонии?
Теперь я мог бы рассказать ей, что на самом деле привело меня в кабинет Гвен.
Мог бы, но не стану. Возможно, иногда стоит немного приврать, чтобы представить себя в более выгодном свете.
— Как знать? — говорю я. — Может, я идеалист. Может, я искал способ внести посильную лепту в процветание Альянса.
На этот раз Кошка хохочет в голос.
— Ну и как, — спрашивает она, — удалось? — Затем она становится серьезной, смотрит на свой пустой поднос и переводит взгляд на меня: — На самом деле я считаю, что дела у тебя обстоят неплохо. Во всяком случае, лучше, чем у Джиллиан, Роба и Дугана.
Не знаю, к чему она ведет, но по шее у меня почему-то пробегает озноб.
— Я хочу сказать, — говорит она, — что в таком месте, как наша колония, неуязвимость дает свои преимущества.
— Не сказал бы, что я неуязвим, — возражаю я. — Меня постоянно убивают. Для этого и нужен расходник, разве не так?
— И все же, — парирует она, — вот он ты. А где сейчас Джиллиан?
Я не знаю, что на это ответить. В наступившей тишине Кошка, передернувшись от отвращения, опрокидывает в себя порцию рециклерного коктейля, которую взяла в качестве дополнения к основному блюду. Медики говорят, что нам всем следует выпивать хотя бы сто миллилитров протеина в день для восполнения витаминов. Очевидно, батат и сверчки не являются полностью сбалансированной диетой. Покончив с коктейлем, Кошка откидывается на спинку стула и снова улыбается.
— Давай отвлечемся от предыдущего разговора, — предлагает она. — Вообще-то я хотела поблагодарить тебя, Микки. Спасибо тебе. Понимаю, вечер вчера выдался странный, но все же…
— Ничего странного, — говорю я. — Я тебя понимаю.
Она отводит взгляд.
— Да. Я просто… нуждалась в человеческом участии, понимаешь?
Я не нахожусь с ответом, поэтому беру ее за руку. Она кладет другую руку поверх моей, всего на секунду, и сразу же отстраняется.
— Кстати, — говорит она, — а ты работаешь сегодня вечером?
Я не хочу отвечать, но и особой причины лгать у меня тоже нет.
— Нет, думаю, я по-прежнему буду свободен.
Кошка наклоняется, опираясь о стол, встает и подхватывает поднос.
— Правда? Но ты же и сейчас свободен от дежурства. Какой у тебя вообще график?
— Ну, понимаешь, — мнусь я, — после бака мне делают скидку на состояние здоровья.
— Ничего себе, — ухмыляется Кошка. — Да у тебя кругом сплошные выгоды, а?
Не могу сказать, улыбается ли она, когда относит поднос к контейнеру для сбора мусора.
— Как бы там ни было, — говорит она, — свяжись со мной часиков в десять, если будешь свободен. Может, придумаем, чем себя развлечь.
После того как Кошка уходит, я достаю планшет и набираю в поиске «использование расходников в первооткрывательских колониях». Раньше я считал, что это стандартная практика, но на самом деле технология стала полностью жизнеспособной только в последние двести с чем-то лет, и даже в этот период многие миссии не брали расходников. С практической точки зрения это выглядит безумием. Когда от вас до ближайшей населенной планеты, где можно пополнить ресурсы, не менее шести световых лет, а в вашем распоряжении лишь ограниченное число взрослых людей и куча эмбрионов, которым расти как минимум двадцать лет, прежде чем они на что-то сгодятся, возможность создавать новых колонистов по запросу должна выглядеть чрезвычайно привлекательно.
Но и аргументов против, как выясняется, предостаточно. Помимо религиозных, которые первыми приходят на ум, пусть для меня они и сомнительны, существуют и определенные этические ограничения: нехорошо выдернуть кого-то с улицы, да пусть даже из тюрьмы, и заставить снова и снова умирать за других. Очевидно, добровольное согласие многое меняет, но каковы шансы, что кто-то вызовется сам?
Возможно, мне следовало прочитать эти материалы, прежде чем отдать Гвен свою ДНК. Не уверен, что они заставили бы меня передумать — пыточная машинка послужила мощным мотиватором, — но я мог бы, по крайней мере, завербоваться на более выгодных для себя условиях.
Когда я дочитываю выборку, время близится к полудню и кафетерий постепенно начинает заполняться людьми. Мой желудок снова пуст и урчит от голода, поэтому смотреть, как товарищи-колонисты загружают свои подносы, выше моих сил. Я моргаю и вызываю продуктовую карточку. До конца дня у меня осталось четыреста пятьдесят килокалорий.
Поправочка: у нас с Восьмым осталось четыреста пятьдесят килокалорий. Если я собираюсь придерживаться уговора, мой клон может претендовать на три сотни из четырехсот пятидесяти.
Но я почти готов нарушить слово.
В конце концов, что такого ужасного произойдет, если я единолично съем паек? Вряд ли Восьмой побежит жаловаться командованию.
С другой стороны, я и сам точно в таком же положении. Сообщи я о неразберихе с клонированием два дня назад, наверное, именно меня оставили бы в живых. Но теперь я почти уверен: стоит Маршаллу все узнать — и мы оба отправимся прямиком в рециклер.
Кроме того, Восьмой вчера грозился убить меня во сне. Наверное, проще будет придерживаться соглашения.
Мне все еще доступны сто пятьдесят килокалорий, но прямо сейчас я не могу себя заставить проглотить еще одну чашку жидкого навоза, поэтому решаю вернуться в отсек и поспать, чтобы сэкономить силы.
На главной лестнице я сталкиваюсь с мужчиной и женщиной в форме биологического отдела, которые громко о чем-то спорят, размахивая руками. Мне почти удается проскочить мимо них, как вдруг мужчина окликает меня:
— Эй, Барнс!
Я оборачиваюсь, пытаясь вспомнить его имя. Гаррет? Гаррисон?
— Привет, — говорю я. — Что нового?
— Ваша смена еще не закончилась, — заявляет он. — Куда это вы собрались?
Ой-ой-ой.
— Забыл кое-что взять, — вру я. — Вернусь через пять минут.
Биолог хмурится.
— Чтобы были на месте через три минуты. Сегодня будем испытывать на помидорах новый бактериофаг. Это может быть опасно. Нам понадобится ваша помощь с распылением.
— Конечно, — говорю я. — Приступлю немедленно.
Они возвращаются к своему спору. Поколебавшись, я отворачиваюсь и бегу наверх, перепрыгивая через две ступеньки.
После этого происшествия сна нет ни в одном глазу. Когда я прибегаю
