Странный новый мир - Самат Айдосович Сейтимбетов
Пусть молодежь еще погрузится в атмосферу, а заодно радостно поработает за него над мелочами быта. В этом Маркета, конечно, его немного разбаловала, но, если вспомнить… и Михаил ощутил странную смесь ярости и возбуждения. Похоже, Сванди, сама по себе не могла обходиться без конфликтов, вызовов и противоборства в отношениях, в качестве компенсации за тихую работу.
Михаил напомнил себе, что не собирался вспоминать о ней и звонить, как и Тане.
— Какие интересные у тебя соседи, Михаил, - появилась Виолетта. – Поговорим наедине?
— Не сходя с места? – изумился Лошадкин, ведь Виолетта явно говорила о приватном общении через сеть.
Не сходя с места и на глазах у всех, да.
— Хорошо, пойдем сюда.
Они вышли в душевую, и Михаил снова улыбнулся.
— Вопросы, связанные с личной гигиеной, считались интимными и приглашение туда, как правило, несло в себе подтекст, связанный с намеком на секс.
— Любопытно, - улыбнулась Виолетта в ответ, - но сейчас все не так.
— Я уже заметил, - отозвался Михаил сдержанно. – Но я просто делюсь свидетельствами очевидца.
— Отлично делишься, - кивнула Виолетта, - и именно об этом я и хотела бы поговорить.
— Приватно?
— Как ты смотришь на то, чтобы поделиться свидетельствами очевидца перед обществом полжистов? Разумеется, не просто так, - улыбнулась Виолетта так, что Михаил сразу увидел ее с раздвинутыми ногами.
Глава 23
Подсознательно Михаил ожидал чего-то вроде темной церкви, куда стекались бы фигуры в темных балахонах, чтобы провести свою «темную мессу лжи», и только потом сообразил, насколько глупо было представлять подобное.
— Добрый день, - произнес Лошадкин, - меня зовут Михаил и я – пришелец из прошлого. Вижу по вашим лицам, что вы не уловили шутку, тогда как в мои времена она была очень расхожей. Отсылкой на сцены из фильмов про собрания анонимных алкоголиков, наркоманов, тех, кто пострадал от каких-либо травм, физических и душевных, когда человек вставал и говорил «меня зовут так-то и я - алкоголик», и все остальные громко говорили «привет, такой-то!»
Сетевая аудитория, с Земли, Марса, Титана и трех астероидов внимала, впрочем, Виолетта присутствовала вживую.
— То есть они искали одобрения общества и говорили правду о себе?
— Вместе было легче справляться с душевным горем, физически держаться, чтобы не начать снова принимать наркотики или искать забвения на дне бутылки, - чуть развел руками Михаил. – В то же время, эта поддержка была вызвана тотальным равнодушием общества к отдельному человеку, несмотря на провозглашенные права этого самого человека. Да, тогда еще не было инопланетян, и энергоний не открыли, и подобные собрания проходили, как правило, вживую, что не составляло особого труда, среди миллионов обитателей мегаполисов всегда находились люди со схожими проблемами.
— Постойте, как это равнодушие?
— Вот именно – равнодушие, но несмотря на него, общество вынуждено было лгать человеку, что поддерживает его и потому развивалось! – последовала другая реплика с места.
Да им и лекция моя не нужна, только поддержка своих взглядов, хмыкнул мысленно Михаил. В чем-то мир ничуть не изменился, хотя он и не стал смахивать слезы умиления.
— Атомизация общества, - заговорил он, - ведь этот термин появился не просто так.
Пусть он и прочитал о нем только в будущем.
— Что бы вы подумали при виде незнакомца, который обратился к вам на улице или постучался в дверь?
— Что он заблудился!
— Что ему нужна помощь!
— Люди в мое время в первую очередь думали, что их хотят обмануть. Продать что-то ненужное, загипнотизировать, ограбить, присутствие незнакомцев, особенно угрожающего вида, всегда внушало в первую очередь страх. Те, кто обращался на улицах, чаще всего получали в ответ «не знаю», если не чего похуже. Возможно, именно поэтому и развились навигационные программы и голосовые помощники, они хотя бы помогали, в отличие от окружающих, - пошутил Михаил.
— Так чего бояться? Вызвать стражей или самому их пострелять!
— Стража, полиция в мои времена, состояла из таких же живых, угрюмых, недоверчивых и не рвущихся служить обществу, лишь своим интересам.
Нет, как они вообще тут собирались конкурировать с кем-то, подумал Михаил, с такой наивностью? Вроде бы Земля контактировала с другими общественными системами, но как-то не слишком массово, получается. Или капиталисты не желали тратиться на бесплодную попытку освоить рынки Земли?
— Оружие, ну тут по-разному, конечно, но нельзя было просто так взять и выстрелить в соседа или избить его.
— А чего тогда бояться?
— Что они преступники и им плевать на закон, а то и вовсе, есть подкупленные полицейские.
— Да как это вообще работало?
— Как-то работало, - развел руками Михаил. – Я просто делюсь свидетельствами очевидца.
Все это продолжалось некоторое время, ему задавали вопросы, на которые Михаил не знал ответов, и, наверное, следовало бы врать в ответ, подумал он уже после выступления, утирая потный лоб. Показать им, что такое жизнь по лжи, во весь рост.
— Отлично, отлично, Михаил! – захлопала в ладоши Виолетта.
Она уже разделась и стояла перед ним, словно рисуясь. Помимо различных средств для безопасного секса, принимаемых вместе с едой, и не требующих использования презервативов, изрядно облегчились и вопросы интимной гигиены. Немного геля и никаких волос, и дурных запахов, только приятные. Наверное, это тоже способствовало вопросам обнажения, туповато подумал Михаил, глядя на приседающую на него Виолетту (он находился в кресле в «своем уголке»).
— Как тебе наши неофиты?
Михаил не стал отвечать сразу, припал губами к розовому соску, а Виолетта впилась зубами в его ухо.
— Отличные живые, такие активные, - соврал он.
— И ты ни разу не соврал во время лекции, - заметила Виолетта.
— Откуда ты… эй! – возмутился Михаил.
Теперь она впилась зубами в его сосок, прогибаясь при этом, словно кошка.
— Вон там Арман ходит, - указал он.
— И что? Хочешь пригласить его? Извини, но я не люблю анал, - ответила Виолетта. – Или у тебя там чешется? Могу помочь, если тебе так нужно. Как предпочитаешь?
— Вот еще!
— Так что тогда тебе не нравится?
Она приподнималась и опускалась, облизывала и кусалась, словно и правда была кошкой, а Михаила намазали валерьянкой.
— В мое время такого не делали!
— Так ты больше не в своем времени, привыкай!
